Место для битвы

– А хозяин-то кто? – поинтересовался неугомонный Мисюрок.

– Это земля большого хана Куркутэ,– заметил Чусок.– Может, и деньги его?

– Может,– не стал оспаривать Духарев.

Понятко звонко рассмеялся.

– Чтобы Волк поделился добычей? – воскликнул он.– Скорее мой гнедой жеребенка принесет!

– А что ты предлагаешь? – Духарев усмехнулся.

Понятко был молод, но храбр и неглуп. Потому пользовался в ватажке не меньшим уважением, чем Гололоб или тот же Чусок.

– Взять добычу и бежать со всех ног! – Понятко снова засмеялся.– Авось не догонят!

– Кто думает по-другому? – спросил Духарев.

Ватажка ответила одобрительным ворчанием.

– Ясно,– кивнул Сергей. Поглядел на небо: до восхода осталось недолго.

Он минуту задумался, планируя дальнейшие действия. Остальные терпеливо ждали.

– Значит, так,– решил Духарев.– Ты, Понятко, сейчас возьмешь Мисюрка, пару заводных – и махом – вдоль хузарского следа. Далеко не ходите. Как солнце выглянет – сразу назад! По седлам!

Хотел еще добавить, чтоб поосторожней, но сообразил, что в этом нет необходимости.

– Устах! – Духарев повернулся к другу.– Отсюда до берега стрелищ двадцать?

– Тридцать.

– Тем лучше. Слепим ложный след. Заодно коней напоим. Распорядишься?

– Угу.– Серегину идею он ухватил с ходу. Чем больше следов поведет с места побоища, тем сложнее будет возможным преследователям Днепровский берег здесь – не то что у Хортицы, пологий. И течение ровное. Можно переправиться? Можно. Вот пусть преследователь и гадает: переправили добычу на тот берег или нет.

– Клёст, Чекан, Шуйка! – гаркнул Устах.– Взяли лошадей – и к Днепру. Туда – широко гоните, обратно – цепочкой. Да на берегу не валандайтесь! Наполнили бурдюки – и назад. Свей, Морош, что стоите, разинув рты? Ждете, пока муха влетит? Ну-ка, давайте с мертвяками заканчивайте! Чусок, возьми кого-нибудь и пересыпайте это в переметные сумы.– Варяг небрежно пихнул ногой мешок с золотом.– На мешках, вишь, пометки сделаны. Да в сумах везти сподручней будет.

– А делить? – заикнулся было Морош.

– Печенеги тебя поделят! – посулил Устах.– Частей на шесть. Шевелись давай!

Пока синеусый варяг организовывал производственный процесс, Серега старательно шевелил мозгами: что бы этакое сотворить для окончательного запутывания возможных преследователей?

Его размышление прервало появление хузар. Лихо осадив коня в шаге от Духарева, Машег швырнул к Серегиным ногам труп еще одного разбойника.

– Ну и что дальше? – спросил Духарев, поглядев на свежего покойничка.

Ничего особенного. Плоская, дочерна загорелая морда, раззявленная пасть с обломками зубов…

– А то,– сердито бросил Машег,– что их двое было. Один ушел!

Вот это было скверно, но ругать хузар Духарев не стал. Видно, что и так расстроены неудачей.

– Там у них табунок был,– сказал Рагух.– Голов на двести. И этих двое. Как нас увидели – сразу бежать. Этого Машег достал, а второй утек. Да и пусть бежит. Одним больше, одним меньше… Может, поймает его кто да кишки и выпустит!

– Вот именно! – буркнул Духарев.– Вы лучше вон туда гляньте! – Он показал на Чуска, пересыпающего монеты из мешка в седельную сумку.

– О-о-о! – Рахуг даже забыл закрыть рот.

Тронув коня, он подъехал поближе.

– Что зыришь? Давай помогай! – сказал ему Чусок.

В отличие от соплеменника, Машег с места не сдвинулся.

– Это золото, да, Серегей?

– Золото. И серебро. И утварь.

– Больно много.

Машег – синеглазый красавец, воин в …надцатом поколении, кровь хаканов, немерено колен благородных предков, но голова у хузарина варила – дай Бог всякому!


– В том-то и дело,– хмуро бросил Серега.

– Это ничего! – Машег блеснул зубами.– Много золота не бывает!

– Зато бывает, что вокруг этого золота много трупов,– заметил Духарев.– Не хотелось бы к ним присоединиться.

Хузарин встрепенулся – понял.

– Поеду-ка я поищу этого пастуха,– сказал он.

– Нет! – отрезал Духарев.– Хрен с ним. Некогда. Надо ноги уносить.

Он вкратце изложил Машегу возможные варианты происхождения золота и свои мысли по поводу ближайшего будущего.

Чусок тем временем закончил перегрузку и занялся дележкой того, что ободрали с мертвых тел. Дело нетрудное, доля каждого известна, если командиры решили бы кого поощрить особо, сказали бы.



К уже предложенным вариантам предполагаемой судьбы серебра-золота Машег прибавил еще один: дикие хузары золота сами не везли и силой не добывали, а были в сговоре с теми, кто вез. Или с теми, кому везли. Имитировали ограбление – и ищи ветра в Диком Поле! Если этот вариант соответствовал истине, то число осведомленных о деньгах, соответственно, увеличивалось, а шансы варягов выкрутиться – уменьшались.

К сожалению, к даме по имени Истина именно Машег оказался ближе всех.





Глава третья,

в которой десятник варяжский Сергей применяет хитрость, именуемую «два зайца»




Понятко и Гололоб прошлись по разбойничьему следу до днепровского берега и еще версты две – вдоль реки. Тут след прервался. Вернее, ушел в воду. Понятко пошарил в камышах и обнаружил вспоротую бычью шкуру. Такие шкуры использовали для переправы: набивали сеном, зашивали – и вперед. Держало неплохо, Духарев сам пробовал.

На тот берег парни переправляться не стали, повернули коней и поскакали обратно. Позитивной можно было считать информацию о том, что на этом берегу степняков никто не преследовал. Но в этом Сергей и так был почти уверен: если бы у разбойников на хвосте висели сердитые дядьки, хузары не были бы такими беспечными. Хотя кто их, поганых, поймет? С них станется: зарежут пару-тройку пленников, божков своих в крови выкупают – и считают, что дело в шляпе, ни один враг не отыщет. И надо признать, были случаи, когда не отыскивали. Стало быть, методика работала.

Однако варяги, хоть тоже язычники, к подобным приемам не прибегали, а уж христианину такое и вовсе не пристало. Поэтому Духарев решил сбить погоню более реальной уловкой.

– Я думаю, нам надо разделиться,– сказал он Устаху.

Выслушав Серегины аргументы, Устах признал, что мысль неглупая. Но взять половину добычи и возглавить второй отряд отказался наотрез. Обосновал отказ следующим образом:

– Мне это не нравится!

Все. Точка. Спорить с синеусым после того, как он объявил свое решение,– только время попусту тратить.

Сообща решили: выделить во второй отряд по три человека из каждого десятка. Старшим будет Чусок. Он опытен, и парни его уважают. Позвали Чуска, изложили новый план.

Чусок, подумав, согласился, но сказал, что доли добычи не возьмет. Возьмет пуда полтора серебра, гривен на сто, чтоб, если что, ребятам не обидно было.

Под «если что» подразумевалось: если славные парни Духарев, Устах и остальные пойдут на подпитку вороньего племени.

Царапая ножиками на коже перевернутой сумки, набросали схему движения отвлекающего отряда: подняться вверх по течению Днепра до обжитых мест, там свернуть на восход и краем степи идти к Донцу, точнее, к острожку Крице, возведенному на излучине Донца.

Решили, что второй отряд заберет всех лишних коней и увезет тела разбойников. Тела эти, по хузарскому обычаю, следовало зарыть в землю, но Серега предложил поступить проще: привязав камни, утопить трупы в Днепре. Прямо у берега, на радость ракам и прочей живности. Это тоже был обманный ход. Замаскировать место побоища не получится, так пусть те, кто пойдет по ложному следу, схавают еще одну обманку. Тот, кто найдет под бережком утопленных, должен сообразить так: кто топил – тот и убил. А кто убил – у того и денежки. А Чусок с парнями пойдут не таясь, без особой спешки, да не в степь, а землями киевских данников. Если хозяин богатства, печенег или иной чужак, сунется на киевские земли – вполне может схлопотать по чавке. А если хозяин – сам киевский князь? Тогда еще лучше. Ну догонит он Чуска – и что дальше? Тот охотно признает, что побил черных хузар. Служба у него такая – разбойников бить. Да вот беда: и разбойники побили многих – вот и решили возвращаться. Золото? Да не было никакого золота! Вот лошадок степных взяли. Не хочет ли светлый князь лошадок прикупить? Хорошие лошадки-то!

Зная Чуска, можно не сомневаться: врать он будет не хуже скомороха.

А тем временем основной отряд уже потеряется в Дикой Степи. «Ищи ветра в поле» – это как раз о ней и сказано.



Когда набравшее жар солнце повисло над ковыльными метлами, оба отряда двинулись, каждый в свою сторону. Еще раньше в степь умчались разведчики.

Духарев ехал во главе отряда на заводной лошади из трофейных. Лошадка эта попыталась поначалу качать права, кусаться и совершать другие не предусмотренные походным распорядком телодвижения. Но Серега быстренько втолковал ей, что такое хорошо, а что такое – больно, и консенсус был найден. Следом, обремененная переметными сумами, трусила Серегина первая заводная, а слева, налегке, легким галопом – Пепел. Боевого, выученного коня Духарев старался не обременять. Если что, жеребец должен быть злым и свежим.

Справа от Сергея, тоже на заводной, ехал Гололоб, а за ним тянулась цепочка вьючных. Не охотничий отряд, а купеческий караван. Ехали то шагом, то легким галопом, не медля, но без особой необходимости коней не изнуряя. Расчет был такой: через пару дней выйти на тракт, что вел через степь к побережью Азовского – по-здешнему Сурожского – моря. Сергей запланировал так: выйти на Сурож, сбыть лишних коней, купить лодью или насад, выплыть к донскому устью, оттуда – к Донцу, подняться вверх до Крицы, объединиться с остальными и идти в северские земли. Это был путь отнюдь не самый близкий, левой задней ногой – через правое ухо. Зато возможную погоню запутает, да и по воде плыть, хоть и против течения, варягам привычно и от разбойничьих шаек безопасно. Таковы были планы, но Духарев очень сомневался, что реализуются они так же гладко, как составились. Это только с виду степь кажется пустынной и бескрайней. А если собрать вместе всех шарящихся по ней любителей приключений и чужого имущества – такая толпа получится, не дай Бог!

Если бы Духареву каким-то образом удалось раздобыть вертолет и поднять его над Диким Полем или, еще лучше, глянуть на степь глазами парящего в бледном небе ястреба, он увидел бы много интересного. В первую очередь, он увидел бы широкую ленту многоводного Днепра и медленно ползущие по ней широкие насады, лодки, струги и прочие торговые плавсредства. Это было обычно и неинтересно. А вот узкие, похожие на быстрых хищных многоножек боевые лодьи, чьи паруса были раскрашены в цвета киевского князя Игоря, снующие от берега к берегу, перевозя крохотных, если смотреть из-под облаков, лошадок и человечков, наверняка заинтересовали бы Духарева.

Но еще больше его заинтересовали бы «плывущие» по степному «морю» крохотные фигурки в войлочных шапках и серых тягиляях.

Печенеги. Причем только мужчины. Воины. Вернее, разбойники.