Мертвым вход разрешен

– …чтобы мне потом Маринка Хромая рассказывала! Ну, чего ты молчишь?

Вопрос, обращенный к нему, заставил Михаила Семеновича выплыть из собственных мыслей, в которые он погрузился, едва только Надя завела свою привычную шарманку. К шарманке этой он привык за столько лет брака и чаще всего воспринимал как фоновый шум.

– А что я могу на это сказать? – меланхолично поинтересовался он, поскольку не совсем понимал, о чем вообще шла речь. То есть, конечно, общую суть претензий он уловил, но что конкретно ему вменяли на этот раз и о чем рассказывала соседка по дачному участку Маринка Хромая его жене, он не знал.

А дело было в том, что Михаил Семенович любил выпить. Природа наградила его высоким ростом, мощным телосложением и крепким организмом, поэтому пить он мог много, не пьянеть долго и даже в состоянии подпития бодро справлялся с любой физической работой. Ну, то есть так было, когда он был чуть помоложе и трудился на заводе «Алмаз». Теперь же, выйдя на пенсию и превратившись в дачника, Михаил Семенович уже не мог похвастаться такими навыками, но пить продолжал по-прежнему. Вот и получалось, то уснет на грядке, хоть прилег всего на минуточку отдохнуть, то за руль сесть не сможет. Очевидно, последний факт и возмущал сейчас Надю больше всего, поскольку она хотела вернуться в город еще засветло, а выехали они в итоге почти в полночь. Плелись осторожно, потому что в стареньких «Жигулях» что-то стучало, а Михаил Семенович, немного перебравший накануне, не нашел в себе сил посмотреть, что же там стряслось.

– Действительно, что тут скажешь? – ехидно заметила Надя. – Ты же утром спать будешь, а мне на работу в сутки.

– Ну, покемаришь немного у себя… – осторожно предложил Михаил Семенович, не зная, какой ответ больше устроит сварливую жену. И уже секунду спустя понял, что точно не этот, потому что Надя пошла на новый круг.

– Покемаришь? Конечно, покемарю! Жильцы и так нам спуску не дают, только и ждут повода, чтобы выгнать. У них какие-то терки с управляющей компанией, они хотят своих консьержей нанять. Поэтому и придираются ко всему. То едой протухшей у нас воняет, то дверь на секунду позже открыли, то цветы в парадной не полили, то личность какую-то подозрительную пропустили. А тут я спать улягусь! Все, точно уволят! И на что мы будем жить? На твою пенсию? Или на картошку с дачи?

Михаил Семенович вздохнул и решил больше ничего не говорить, чтобы нечаянно не задеть еще какую-нибудь щекотливую тему, хоть и понимал, что Надя отчасти права. Выйдя на пенсию, она почти сразу же устроилась работать консьержкой в жилой комплекс неподалеку от их дома, а он лежал на диване и, по мнению жены, ничего не делал.

Не то чтобы им не хватало пенсии. Оба всю жизнь трудились, он на заводе, она учительницей в школе, на старость себе заработали. Пусть по заграницам кататься не хватало бы, но и не бедствовали бы. Однако супруги Нахимовы родили троих детей, и всем теперь надо было помочь. У Аленки – старшей – ипотека; Светочка – младшая – ребенка растит одна, муж ее бросил, беременную; у Алешки – единственного сына – дочь на платном учится. Вот Надя и устроилась на работу. Хотела, чтобы и Михаил Семенович пошел куда-нибудь, да хоть сторожем, но тут он, обычно не перечивший жене, стоял насмерть. Он всю жизнь честно работал, не лентяйничал, пока детей растили, порой даже без отпуска, когда деньги были нужны на море их вывезти, и считал, что заработал свою пенсию. Имеет полное право читать газеты, ходить на рыбалку и за грибами. Они детей подняли сами, никто не помогал, так почему же их дети так не могут? Квартиру необязательно было четырехкомнатную брать, они троих в двушке вырастили; не поступила на бюджет – иди поработай годик, в следующем году попробуешь. А что Светку муж бросил, сама виновата. Такая же пила, как ее мать, а нервы у ее муженька слабее оказались, чем у Михаила Семеновича.

Жена продолжала что-то высказывать ему – это у нее было профессиональное: говорить, говорить, говорить, уже не обращая внимания, слушают ее или нет, – но Михаил Семенович снова ушел в свои мысли, вспоминая, в каком состоянии у него принадлежности для зимней рыбалки, не нужно ли прикупить чего. Сейчас, пока не сезон, найти нужное сложнее, зато оно дешевле, а зимой разориться можно. И это Надя еще и половины не знает, сколько всего он покупает, точно сковородкой пришибла бы.

Наверное, Михаил Семенович немного придремнул с открытыми глазами, потому что так и не понял, откуда появился мальчонка. Только что перед ними была абсолютно пустая дорога, и вот сначала полыхнула яркая вспышка, затем закричала сбоку Надя, а в тусклом свете фар стареньких «Жигулей» мелькнула хрупкая детская фигурка. Михаил Семенович что было сил вдавил педаль тормоза в пол, крутанул рулем в сторону, но все равно зацепил мальчонку.

Ехал он не быстро, а потому в кювет не съехали, остановились у самого края. Пока Надя, причитая и всхлипывая, выпутывалась из ремней безопасности, которые с ее стороны вечно заедали и перекручивались, Михаил Семенович уже вывалился из машины и на ватных ногах поторопился к тому месту, где лежал мальчонка. Света убывающей луны было недостаточно, чтобы разглядеть подробности издалека, а потому Михаил Семенович не знал, есть ли под ребенком лужа крови или нет, и лишь подбежав вплотную, увидел, что не только лужи нет, но и мальчонка шевелится.

На вид ему было лет семь-восемь, светленький, коренастенький, в джинсах и свитере, даже без курточки. Откуда он тут взялся в такое время и в таком возрасте? Ведь ближайшая деревня километрах в пяти отсюда. Впереди над Санкт-Петербургом небо уже заволокли темные тучи, то и дело полыхают молнии, вот-вот начнется гроза. Кто отпустил ребенка одного в такую погоду?

– Ну что там, Миша? – раздался от машины голос Нади. – Он мертвый? Мертвый?!

– Живой, не верещи, – отозвался Михаил Семенович, присаживаясь рядом с мальчиком. – Эй, парень, ты как?

Мальчик посмотрел на него так, словно вообще не понимал, что произошло.

– Рука болит, – наконец пожаловался он.

– Ну, рука не голова, – улыбнулся Михаил Семенович. Он уже понял, что машина лишь слегка задела мальчишку, не причинив сильного вреда. Спасло, что скорость была небольшой, да и среагировал он вовремя. Чуть зазевался бы – и все. – Ты как здесь оказался?

Мальчик сел и огляделся по сторонам. Нижняя губа его затряслась, стремительно поехала вперед, а по щекам потекли слезы.

– Я не знаю, – всхлипнул он.

– Ну-ну, не плачь. – Михаил Семенович неловко потрепал его по плечу, не зная, как еще успокоить, но тут подоспела Надя.

– Ох ты ж, господи на нашу голову, – тихонько причитала она, однако, быстро оценив ситуацию, сняла с себя куртку и укутала в нее мальчонку. Михаилу Семеновичу это и в голову не пришло, да и из машины он вышел без куртки. – Ну тихо, тихо, не плачь. Живой ведь, не пострадал, все хорошо. Сейчас мы отвезем тебя домой, ты же знаешь, где живешь?

Прежде чем мальчик успел ответить, встрял Михаил Семенович:

– Сначала в больницу нужно, а потом уже к родителям. Он говорит, у него рука болит.

– Ну, значит, сначала в больницу. Ты же не боишься врачей?

Мальчик отрицательно замотал головой.

– Моя мама врач, я не боюсь.

– Тем более. Пойдем. – Надя помогла мальчику подняться и уверенно повела его к машине.

Михаил Семенович хотел было окликнуть их, сказать, что следует вызвать полицию, а не самовольно покидать место ДТП, но промолчал. Мальчонка вроде бы сильно не пострадал, авось обойдется. А если они полночи прождут полицию, Надя ему точно всю плешь проест. И так странно, что промолчала, не обозвала слепым дурнем, не увидевшим вовремя ребенка на дороге.



26 сентября 2016 года, 4.01

Клиническая межрайонная больница

г. Гатчина, Ленинградская область

Работать в гатчинской больнице Елене Петровне Астаховой нравилось. В отличие от детской больницы Святой Марии Магдалины, где она трудилась до того, как вышла на пенсию, здесь почти всегда было тихо и как-то по-домашнему уютно. Да и ездить совсем недалеко: закончив с положенной трудовой деятельностью, они с мужем перебрались в деревенский домик под Гатчиной, который раньше использовали в качестве дачи.

В этой больнице почти каждое ночное дежурство было спокойным, разве что какая-нибудь особенно мнительная мамочка по каждому чиху своего ребенка бегает к дежурному врачу. На «Скорой» так порой и вовсе никого не привозили. Однако эта ночь оказалась не такой.

Сначала «Скорая» привезла трехмесячного малыша с тяжелейшим бронхитом, которого родители почти целую неделю лечили дома травками, не обращаясь к участковому педиатру. Таких родителей-вредителей Елена Петровна ненавидела всю свою врачебную деятельность. Сначала лечат сами, не доверяя врачам, которые «только и норовят отравить ребенка антибиотиками», доводят бедное дитя до обструкции, а потом начинают в панике звонить в неотложку и жаловаться в Министерство здравоохранения на то, что врачи медленно ехали. А где ж тут приедешь быстрее, когда есть еще вторая, прямо противоположная категория родителей: те вызывают дежурную бригаду по самым незначительным поводам. Елене Петровне попадались вызовы с формулировкой «ребенок плачет». Плачет – так успокойте, родители вы или кто?


Вторым пациентом за эту беспокойную ночь оказался мальчик, найденный супружеской парой посреди трассы. Машина задела его несильно, из повреждений – только порванный свитер и ушиб руки, даже не перелом. Оставлять его в больнице особого смысла не имело, но поскольку супружеская пара не была его родителями, и вообще не родственниками, было решено госпитализировать его до приезда родных или работников опеки.

Елена Петровна наведалась к мальчику, когда его уже привели из приемного покоя в палату. Положили в одиночную, чтобы не будить малышей в других палатах.

– Доброй ночи, – поздоровалась она, проходя внутрь небольшого помещения и сразу же цепким профессиональным взглядом составляя мнение о пациенте.

Мальчика уже переодели в больничную пижаму, поскольку его одежда пришла в негодность, но даже в ней он не выглядел беспризорником, о котором некому позаботиться как следует. Он не был болезненно худым, как если бы недоедал, и не имел на лице следов аллергических реакций, как если бы питался чем попало. Значит, родители следят за его питанием. Чистый открытый взгляд, не запуганный или озлобленный волчонок, значит, хорошо социализирован. Светлые волосы модно подстрижены. У Елены Петровны был внук примерно такого же возраста, кое-что в мальчишеской моде она понимала. Мальчик уже утратил младенческую пухлость, но еще не приобрел подростковую угловатость, был хорошо сложен и, хоть и не высок ростом, но коренаст. Вполне возможно, занимается каким-нибудь спортом, уж больно хорошая осанка для его возраста.

– Можно к тебе?

Мальчик кивнул и сел на кровати прямее, но смотрел открыто, без испуга, хоть некоторая взволнованность и проступала в его глазах. Оно и понятно, на вид ему не больше восьми лет, но выдержка уже колоссальная. Другой ребенок в его возрасте и ситуации бился бы в истерике.

Елена Петровна села на стул возле кровати и улыбнулась.

– Меня зовут Елена Петровна, я врач. А тебя как зовут?

– Дмитрий, – ответил мальчик.

– Могу я звать тебя просто Димой?

Елену Петровну любили и маленькие пациенты, и их родители как раз за то, что она учтиво обходилась даже с теми, кто вчера только избавился от подгузников. Она умела расположить к себе людей, смогла и сейчас. Дима кивнул.

– Расскажи мне, как ты оказался один ночью посреди дороги?

Мальчик нахмурился, но явно не для того, чтобы заплакать. Скорее, просто сосредоточенно думал.

– Я не знаю. Не помню.

– Расскажи, что помнишь последнее.

– Я был в гостях у друга на дне рождения. Мы остались ночевать в палатках во дворе. Сначала рассказывали друг другу разные истории, потом уснули. Ночью я проснулся от того, что началась гроза. Вышел на улицу… ну… – Дима впервые смутился и замолчал.

– Сходить в туалет? – подсказала Елена Петровна, демонстрируя, что ничего постыдного в этом нет.

– Да. Гремело уже сильно, молнии сверкали, но дождя еще не было. Я уже возвращался к палатке, когда сверкнуло очень сильно, я даже ослеп. А потом меня что-то ударило по руке, я упал. И тут подбежали эти дед с бабкой. То есть Михаил Семенович и Надежда… забыл отчество. Оказалось, они сбили меня машиной, а потом мы поехали в больницу.

– И ты не помнишь, как оказался на дороге? Был возле палатки во дворе у друга, а потом сразу на дороге?

Дима кивнул. Елена Петровна покачала головой, мысленно делая себе пометку назначить на завтра консультацию невролога. В приемном написали, что данных за сотрясение мозга нет, но тут налицо ретроградная амнезия, которая развилась, скорее всего, вследствие удара головой.

– А кто-то из взрослых был с вами? Не сами же вы ночевали в палатках.

– Они были в доме. Оставили открытыми двери, чтобы слышать нас. Вы не думайте, мои папа с мамой разрешили, там большой забор и система видеонаблюдения, мы были в безопасности.

Елена Петровна мысленно покачала головой. Мальчик явно повторял слова взрослых, но ведь как-то же он исчез со двора. Может быть, его похитили?

– И не холодно вам было ночевать в палатках? – участливо спросила она.

– Нет. – Дима уверенно качнул головой. – Сейчас же ночи теплые.

Елена Петровна снова мысленно подивилась родителям. Ну какие теплые ночи в конце сентября? В области уже заморозки по ночам, это же не июль. Закончив с расспросами, она осмотрела мальчика, еще раз убедившись, что с ним все хорошо. Если родители будут настаивать – а их, судя по всему, районная больница едва ли удовлетворит – на выписке, она даже не станет сопротивляться. Назначит консультацию невролога, и пусть идут в свои дорогие клиники.

– Я надеюсь, ты знаешь телефоны своих родителей? – спросила она, закончив с осмотром. – Давай позвоним маме. Если твое исчезновение уже обнаружили, она, наверное, с ума сходит.

Дима отчего-то замялся. Елена Петровна уже начала волноваться, думая, что ошиблась в своих выводах о благополучии ребенка и финансовом состоянии его семьи, когда он сказал:

– Давайте лучше папе. Маме нельзя волноваться, а звонок посреди ночи наверняка ее напугает.

– Конечно, – улыбнулась Елена Петровна. Все-таки мальчик настоящий джентльмен, уже приучен заботиться о маме. Видно, что хорошо воспитан, не ошиблась она. – Диктуй номер.

Дима быстро и четко назвал нужные цифры.

– Как зовут твоего папу? – уточнила Елена Петровна, записав номер на листок бумаги.

– Максим Сергеевич Рейхерд.





Глава 3