Мертвым вход разрешен

Ваня согласно кивнул. За то время, что они осматривали дом, погас свет еще в одном, однако дойти до него они не успели. Пока выбирались огородами обратно на дорогу, в третьем доме тоже стемнело, а потом лязгнула входная дверь. Ваня торопливо присел и дернул за руку Айю, та едва не упала. Вдвоем они прижались спинами к забору, слились с темнотой, надеясь, что тусклые фонари не дотягиваются до них. Однако тот, кто вышел из дома, даже не смотрел в их сторону. Что-то напевая себе под нос, человек прошел мимо них по дороге, и Ваня узнал мужичка с видеозаписи. Тронул Айю за плечо и указал вперед. Та кивнула, давая знак, что поняла и тоже его узнала. Когда мужчина не только скрылся из вида, но и шаги его перестали раздаваться в ночной темноте, Ваня и Айя быстро перебежали дорогу, скользнули через незапертую калитку во двор и снова слились с темнотой возле самого дома.

Ваня включил фонарик и заглянул в окно.

– Есть, оно здесь, – объявил он, снова погружая мир в темноту. – Войтех сказал, что пришлет того, кто умеет открывать замки. Ты умеешь?

Айя почувствовала на себе его полный любопытства взгляд и поняла, что подошла к той самой точке невозврата, за которой Ваня уже не даст ей спуска. Впрочем, эту точку она, скорее всего, уже прошла: когда согласилась приехать.

– Умею, – коротко ответила она, поднимаясь на порог.

Замок был простенький. Такой может вскрыть даже непрофессионал, если сильно постарается, для нее же вообще плевое дело, справится меньше чем за минуту.

Айя научилась открывать любые замки еще в глубоком детстве, когда родители прятали подарки в старом сундуке. С помощью двух шпилек она легко открывала его, находила подарки. Позже отпирала дверь, когда мать, уходя в ночную смену, закрывала ее в квартире, чтобы она не могла сбежать к друзьям. Затем появился спортивный интерес: она упражнялась в своем искусстве, изучала самые сложные и современные замки, покупала, а то и сама придумывала устройства для вскрытия. Со временем не осталось таких, которые она не смогла бы открыть. Некоторые – с закрытыми глазами, с другими приходилось повозиться чуть дольше, но поддавались все. Тогда она начала совершенствовать устройства для вскрытия, делая их все меньше и незаметнее, и вскоре пошли слухи, что она может открыть любой замок голыми руками.

Вот и сейчас она лишь погладила его, как показалось Ване со стороны, а тот уже призывно щелкнул и раскрылся, приглашая непрошеных гостей войти. Айя видела взгляд, брошенный на нее коллегой, и, когда он прошел внутрь, не удержалась, сняла один из браслетов. Ее тут же окатило волной крайнего любопытства, исходившего от Ивана. Как только они украдут кресло и окажутся в спокойном месте, он сразу же начнет задавать вопросы. И если ее ответы не удовлетворят его, начнет искать сам.

Айя уже собралась защелкнуть браслет, чтобы снова погрузиться в мир эмоциональной тишины, отгородиться от чужих эмоций, когда внезапно почувствовала нечто странное: словно откуда-то из-за спины к ней медленно подкрались чужие злость и ненависть. Айя замерла, чувствуя, как топорщатся волоски на теле, а по позвоночнику пробегает холодок. Она медленно обернулась. Позади в темноте никого не было видно, но злоба стала сильнее.

– Ваня… – едва слышно позвала она, до боли в глазах вглядываясь в темноту.

Тот уже прошел в соседнюю комнату, где стояло кресло, а потому не сразу услышал ее зов. Пришлось повторить его имя чуть громче.

– Что? – громким шепотом спросил он, возвращаясь обратно в проходную кухню, где стояла, замерев, Айя.

– Он здесь.

– Кто?

– Призрак.

Ваня тут же включил фонарик в телефоне и посветил в ту сторону, куда она смотрела. Луч света выхватил из темноты старый урчащий холодильник, стол с порванной клеенкой, два видавших жизнь стула и больше ничего.

– Откуда ты знаешь? – все тем же шепотом спросил Ваня. – Ты его видишь?

– Я его чувствую. Точнее, чувствую его злобу. Он там. Он хочет смерти.

«Нашей?» – хотел спросить Ваня, но не успел. Большой нож, лежащий на столе, внезапно сорвался с места и стремительно полетел в сторону Айи.

– Айя! – только и успел крикнуть Ваня, но реакция у той оказалась потрясающая: ровно за мгновение до того, как нож проткнул бы ее, она упала на пол и откатилась в сторону.

Широкое лезвие вонзилось в стену в том месте, где была голова Айи, и затрепетало деревянной ручкой. С противным скрежетом выдвинулся ящик в старом кухонном шкафчике, и из него один за другим начали вылетать другие ножи и вилки. Реакция Вани оказалась не менее быстрой: в мгновение ока он тоже оказался на полу, а столовые приборы, как взбесившиеся пчелы, вспороли обои на стене.

– Твою мать… – выдохнул он, однако выдыхать оказалось рано.

Тяжелый буфет, стоящий у стены, накренился, из него посыпались тарелки и стаканы, а Ваня и Айя, лежащие на полу, просто не успели бы подняться и отбежать, поэтому им оставалось только прикрывать головы от жалящих осколков. Тарелки взрывались в воздухе, словно кто-то стрелял по ним из ружья, резали кожу и путались в волосах. Когда посуда закончилась, буфет накренился еще сильнее, но Ваня вовремя это заметил. Откатился в сторону, дернул за руку Айю, и секунду спустя на том месте, где лежали они, уже лежал буфет, подняв в воздух облако горькой пыли. Следом за ним пролетел по воздуху и снова едва не похоронил их под собой тяжелый стол.

Ваня подскочил на ноги, намереваясь броситься к креслу, хоть с трудом понимал, что делать дальше, как остановить разбушевавшийся призрак, но так и не успел ничего сделать: грязные занавески сорвались с окна, и на этот раз он не смог от них увернуться. Занавески замотали его в кокон, плотно обхватили голову, как удавкой стянули шею, пыль забилась в рот и нос, стало совсем нечем дышать.

Пока он отчаянно боролся с занавесками, Айя поняла, что нужно что-то делать. На принятие решения оставалось совсем немного времени, и она сделала первое, что пришло в голову: бросилась к креслу, на ходу вытаскивая из кармана свободный браслет, а затем защелкнула его на подлокотнике наподобие наручников. Раздался страшный рев, будто вопил раненый медведь, браслет задергался, тяжелое кресло затряслось, заерзало, оставляя на полу глубокие царапины. Зато удавка на шее Вани ослабла, и он смог наконец выпутаться из занавесок. Поняв, что ее план удался, Айя расстегнула второй браслет и надела его на другой подлокотник. Кресло затряслось сильнее, а ее накрыло такой сильной волной ненависти и ужаса, что стало тяжело дышать. Она освободила Ваню от его удавки, зато набросила себе на шею собственную. Однако с этой удавкой она жила так давно, что уже научилась справляться. Последний год, когда она носила браслеты, позволил немного передохнуть, но навыков она не растеряла.

– Твою мать! – повторил Ваня, на этот раз истеричнее, окончательно стягивая с себя занавески. – Что ты сделала?

– Приковала его к креслу, – тяжело дыша, пояснила Айя. – Мои браслеты делал настоящий маг; как оказалось, они запирают не только чужие эмоции и чувства.

Ваня осторожно подошел ближе, со страхом глядя на беснующееся кресло.

– Откуда ты знала, что они так подействуют?

– Я не знала. Но нужно было что-то делать, и это первое, что пришло в голову. – Айя искоса посмотрела на него и усмехнулась: – Надо же, не знала, что ты умеешь так бояться.

Ваня нервно дернул плечом.

– Ничего я не боюсь.

Айя улыбнулась шире.

– Я без браслетов, чувствую твой страх, как свой собственный.

– Ну, может, немного и испугался, – признался Ваня. – Но не каждый день, знаешь ли, сталкиваешься с настолько агрессивным призраком. Давай вытаскивать отсюда это кресло, пока нас никто не заметил. Держу пари, грохот слышали все соседи.

Айя согласно кивнула, но стоило им подойти к креслу, как то дернулось с особой силой, заставив обоих вздрогнуть, а затем из темноты прямо перед ними проявилось искаженное злобой лицо, оскалило желтые зубы и зарычало.

– Твою мать!!! – снова не сдержался Ваня, дернувшись обратно.


Айя не последовала его примеру только потому, что ее снова окатило волной ненависти, пригвоздив ею к месту и перехватив дыхание. Кресло забилось с утроенной силой, браслеты зазвенели. Казалось, еще немного – и они не выдержат. И тогда скованный призрак покажет кузькину мать своим врагам.

– Тащим, тащим! – скомандовал пришедший в себя Ваня.

Вдвоем они кое-как приподняли над полом тяжеленное кресло и потащили его к выходу.

– Что ж оно такое тяжелое? – рычал Ваня, ногой открывая входную дверь.

– Так в нем же тело, – с трудом переводя дыхание, ответила Айя. – А зачем ты оставил машину так далеко, вот вопрос.

– Кто ж знал…

Кое-как они дотащили кресло до машины, чудом оставшись не замеченными соседями, закинули его в багажник и быстро сели в салон. Ваня завел двигатель и рванул с места, стремясь оказаться как можно дальше от обворованного ими дома. Кресло в багажнике бесновалось, оттуда доносился звон, стук и рычание. Айя, оставшись без защиты, крепко сжимала кулаки и старалась дышать глубоко и медленно, но получалось с трудом.

– Слушай, можешь хотя бы ты успокоиться? – наконец попросила она Ваню. – Черт с ним, с призраком, но чтобы я хоть твоих эмоций не чувствовала.

Ваня судорожно кивнул, ничего не ответив, но несколько минут спустя Айя почувствовала, что его страх и возбуждение немного притупились. Зато на их место вернулось любопытство. И черт бы с ним, с любопытством можно жить. Теперь она даже была готова удовлетворить его, лишь бы немного отдышаться.

– Так все-таки, откуда ты умеешь так ловко открывать замки? – предсказуемо спросил Ваня, когда они уже отъехали на достаточное расстояние от Светлого Яра и перед ними стелилась только темная дорога на Волгоград.

– Я профессиональная воровка, – спокойно ответила Айя.

Ваня удивленно посмотрел на нее, и она почувствовала, что он заинтересован, но верит. И теперь ей осталось только решить, сколько можно рассказать ему, чтобы он остался удовлетворен и не захотел копать дальше, потому что в ее прошлом были тайны, которыми она не была готова делиться.

– Вот как?

Она кивнула.

– Воровать начала лет с десяти. Сначала по мелочи, потом крупнее. Замки для меня – не помеха. Я их обожаю. Это как задачка, которую нужно решить. И я умею решать их все.

– А как ты оказалась в той деревне, где мы тебя нашли?

– Я хорошо умею справляться с замками, но есть у меня еще один талант – оказываться не в том месте не в то время. Попалась на глаза одному очень умному и хваткому полицейскому, вот он и поставил себе задачу меня поймать. Пришлось скрываться.

Ваня посмотрел на нее, и Айя почувствовала вместе с любопытством – понимание.

– Это не твое настоящее имя?

Она отрицательно мотнула головой.

– И как же тебя зовут?

– Я уже почти девять лет Айя, пусть ею и останусь.

– Но как ты ею стала?

– В тот момент, когда полицейский уже почти добрался до меня, я снова оказалась не в том месте не в то время. Так и стала Айей.

Ваня покосился на нее.

– И куда же подевалась настоящая Айя?

– Это очень личное.

К ее удивлению, он больше не стал ничего спрашивать. Его любопытство притихло, получив ответы на главные вопросы. Все-таки такт у Вани Сидорова тоже иногда просыпался.



27 сентября 2016 года, 2.05

г. Санкт-Петербург

К тому времени как вернулся из Волгограда Войтех, Саша уже взяла себя в руки и перестала сама себе напоминать парня, подружка которого внезапно забеременела, а он совсем не был к этому готов. Димка оказался смышленым и очень забавным ребенком, рассуждающим совсем как взрослый. В своем мире он уже несколько лет занимался в секции хоккея, ходил в походы с командой, серьезно готовился к учебе в школе и был очень самостоятельным. С каждой секундой, проведенной с ним и Максимом, Саша все больше убеждалась, что никакая это не ошибка. Непонятно как, но этот мальчик взаправду их сын.

И только перед сном Димка дал понять, что несмотря на всю взрослость и рассудительность, ему всего семь лет: горько расплакался. Пришлось пообещать ему, что они обязательно что-нибудь придумают и вернут его к настоящим родителям, а пока постараются в должной мере их заменить. А еще Саше впервые в жизни довелось укладывать ребенка спать, поскольку было видно, что ему не хватает не только папы, но и мамы. В этой квартире не было детской комнаты, поэтому они втроем лежали на широкой кровати, где когда-то Саша и Максим спали вместе, и это было удивительное чувство. Необычное, странное, но такое щемяще-нежное, что Саша и сама едва не расплакалась. На какое-то мгновение захотелось, чтобы это было по-настоящему. И лишь когда порог квартиры переступил ничего не понимающий Войтех, ей стало стыдно за это мгновение.

Как Саша и предполагала, Войтех, разобравшись, в чем дело, ничуть не изменился в лице, только в глубине серо-голубых глаз появилось едва различимое напряжение, да когда он начал говорить, в речи чуть обострился уже почти незаметный чешский акцент, что всегда выдавало его волнение.

– То есть мальчик не просто из будущего, а из параллельного будущего? – спросил он, когда они втроем: он, Саша и Максим – уже сидели на кухне и пили чай. Несмотря на глубокую ночь, спать никому не хотелось и кофе не лез.

– Очевидно, так, – кивнул Максим. – Иначе лично я никак не могу объяснить, почему он родился в две тысячи тринадцатом, но у нас его нет.

– Если предположить, что любое наше действие, любой поступок и решение являются как бы точкой бифуркации, после которой миры расходятся и множатся, то, вполне вероятно, мое решение поехать с тобой в первую экспедицию и разделило наши миры, – продолжила его мысль Саша. – В нашем мире я поехала, и Димка не родился, в его – осталась и забеременела. Потому что по срокам выходит, что случилось это как раз в то время, когда мы были в Хакасии.

По лицу Войтеха снова пробежала едва заметная тень, но он лишь коротко кивнул, признавая возможность этой версии.