Мертвые души
Часть 128 из 265 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тут же заставил он Плюшкина ~ жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее.
КАБ1, ПБЛ4(п) — боясь ежеминутно пролить
Подошедши к бюро, он переглядел ~ капитана, приписавшегося ему в родню.
КАБ1, ПБЛ4 — приписывающегося;
ПБЛ4 — причитывающегося
Я, признаться сказать, не охотник до чаю: напиток дорогой, да и цена на сахар поднялась немилосердная.
КАБ1 — чаю
Засим это странное явление, этот съежившийся старичишка проводил его со двора, после чего велел…
КАБ1 — нет
Засим это странное явление, этот ~ хорошо ли едят люди, наелся…
КАБ1, ПБЛ4(п) — едят его
Оставшись один, он даже подумал о том, как бы и чем возблагодарить гостя за такое, в самом деле, беспримерное великодушие. КАБ1;
ПБЛ4, РЦ, МД1 — как бы ему
Конечно, еще подъезжая к деревне Плюшкина, он уже предчувствовал, что будет кое-какая нажива, но такой прибыточной никак не ожидал. ПБЛ4 (кар);
РЦ, МД1 — пожива
Конечно, еще подъезжая к деревне Плюшкина, он уже предчувствовал, что будет кое-какая нажива, но такой прибыточной никак не ожидал.
КАБ1 — прибыточной он;
ПБЛ4 — прибытной он
Всю дорогу он был весел необыкновенно, посвистывал, наигрывал губами, приставивши…
ПБЛ3, ПБЛ4(п) — насвистывал и
Всю дорогу он был весел необыкновенно…потом, покачав слегка головой, сказал: “Вишь ты, как барин поет!”
КАБ1 — покрутив;
ПБЛ4, РЦ — покружив
Тень со светом перемешалась совершенно, и, казалось, самые предметы перемешалися тоже. КАБ1, МД1;
ПБЛ4, РЦ — перемешивалися
Фонари еще не зажигались, кое-где только начинались освещаться окна ~ по перекресткам.
КАБ1 — начинали
Изредка доходили до слуха его какие-то, казалось, женские восклицания: “Врешь, пьяница! я никогда не позволяла ему такого грубиянства!” или: “Ты не дерись, невежа, а ступай в часть, там я тебе докажу!..”
КАБ1 — позволила
Словом, те слова, которые вдруг обдадут как варом какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, ~ в гости — и вдруг раздаются ~ перед ним жизнь.
КАБ1(п) — когда мчится он возвратными улицами в санках к себе домой; он полон одного только звучного впечатления, произведенного блистательным сценическим представлением или мерещится в голове его дева за чайным столиком, с невинно-простодушными речами, открытыми плечами, тонкими пальцами и смеющимися устами, — он в небесах, закутанный в свою шубу
К этому месту относится набросок (ПБЛ3): как варом, замечтавшегося 20-летнего <1 нрзб.> возвращается утром рано домой, позабыв <1 нрзб.> мороз и вьюгу, метущую вьюгу, только полон <2 нрзб.> из театра или [вечера] весел [и чист] очаровательная <1 нрзб.> полон только одних звуков и впечатлений, произведенных блистательным [звучным] сценическим представлением произведения поэта или мерещится в голове его дева с невинно-простодушными речами <1 нрзб.> девица с прекраснейшими тонкими сияющими устами. [Вместо “как варом ~ устами”: которого вдруг обольют холодом в то время, когда вечером мчится, закутавшись в шубу, позабывши как мороз, так и вьюгу, метущую в очи. Полный только прекрасного созданья поэта, унесенных в душе впечатлений или очаровательного образа, обворожительно блиставшей невинно простодушными речами, как ангел, девицы [чистой шестнадца<тилетней>] семнадцати<летней> и чистой, как ангел, которой усмешка и тонкие руки и пальцы в чудные руки <не дописано>]
Он в небесах, и вдруг раздавшиеся над ним, как гром, [вышеозначенные] вышесказанные слова пробуждают его вдруг, и видит он вдруг, что он на земле и даже на Сенной и даже близ кабака и вновь пошла по-буднишному щеголять пред ним жизнь, которую [так редко] так часто приходится [позабывать человеку] видеть нашим
Словом, те слова, которые вдруг обдадут как варом какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и чудными кудрями.
КАБ1 — женский
Словом, те слова, которые вдруг обдадут как варом какого-нибудь замечтавшегося двадцатилетнего юношу, когда, возвращаясь из театра, несет он в голове испанскую улицу, ночь, чудный женский образ с гитарой и чудными кудрями. КАБ1;
ПБЛ4, РЦ, МД1 — и кудрями
Чего нет и что не грезится в голове его? он в небесах и к Шиллеру заехал в гости — и вдруг раздаются над ним, как гром, роковые слова, и ~ жизнь.
КАБ1(п) — и видит он, что он на земле и даже на Сенной и даже близ кабака ~ жизнь, которую так часто приходится видать нам
КАБ1, ПБЛ4, РЦ — и видит он, что на земле и на Сенной и даже и т. д. как в тексте
Половой тоже выбежал, со ~ барина, неизвестно, по крайней мере, они ~ прояснилась.
КАБ1 — и половым, который выбежал со свечою в руке и салфеткой на плече и обрадовался ему необыкновенно. Неизвестно, много ли обрадовался Петрушка
“Неизвестно какой, из Рязани, гнедые лошади”.
КАБ1 — Неизвестно какой-то
Впрочем, барин и сам знал, что он соврал, но уж не хотел ничего возражать.
КАБ1, ПБЛ4(п) — да уж не хотел
Счастлив ~ речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить всё печальное из памяти.
КАБ1 — Хорошо после скучной длинной дороги со всеми неотлучными ее спутниками: холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, подчинками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами, хорошо, когда после всего этого мелькнет, наконец, знакомая крыша при потемневшем воздухе с несущимися навстречу огоньками и те же знакомые комнаты предстанут, [Далее начато: и те же люди, выбежавшие] радостный крик выбежавших навстречу [Далее начато: шум и] людей, шум и беготня детей и тихие успокоительные речи, в один миг изгнавшие из памяти всю черствую дорогу. Счастлив тот, кто семьянин и кого целью родная крыша; горе холостяку.
Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, навстречу которых летишь [почти] с радостным криком, как будто к родным, как будто душа уже где-то встретила в минуты святых отлучении своих от тела. Завиден удел его: сокрыв печальное жизни, он показал человекам [почти] прекрасного человека, он пробудил почти народный восторг; толпою влекутся молодые, пылкие души вслед за его торжественной колесницей; его имя произносится с огнем в очах; ему нет равного в силе — он бог. Но иная судьба и другой удел писателя, посягнувшего обнажить до глубины страшную мелочь в жизни, дерзнувшего выставить в очи весь длинный ряд холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша презрительно-горько-обыкновенная жизнь! Ему не собрать рукоплесканий, не видеть благодарных слез и признательного восторга взволнованных им душ, к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлеченьем. Ему не позабыться и, [не скрыться] уйдя в свои создания от [то<го>, что желал бы позабыть он] того, что ежеминутно пред очами, ему не убежать оклеветанному [и опозоренному] молвою от [площадного позорного] лицемерного и бесчувственного всеобщего суда, отнимущего от него и сердце и душу, повергнущего его в ряд [позорящих] оскорбляющих человечество писателей, придадущего ему качества им же изображенных героев. Сурово его поприще и горько чувствует он свое одиночество.
Но всему черед и время! Одно сеется с тем, чтоб быть пожату ныне, другое сеется с тем, чтоб быть пожату после. И, может быть, потом, когда [несколько] много лет промчится над миром, когда истлеет и самый прах писавшего сии страницы, те же люди заговорят иначе, признают и утвердят, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движения незамеченных насекомых; что много нужно глубины душевной, [чтобы] дабы озарить картину, взятую из мелкой презренной жизни, и возвести ее в перл созданья; что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем души, и что есть разница великая между ним и кривляньем балаганного скомороха. Почему знать, может быть сии же низкие страницы предстанут потом в незамеченном ныне свете и, может быть, будущий поэт (о, какая чудная награда!) смятенный остановится перед ними; грозная вьюга вдохновенья обовьет главу его, и [неслышные] потекут одетые в блистанье песни. Еще раз освежат мир…
Перед началом гл. VII вшита верхняя часть отрезанного листа желтоватой бумаги, переписанного той же рукой, что и ПБЛ4, с исправлениями Гоголя. Текст: