Мертвая голова

– Вот с тех пор Пифия и стала видеть всякое, – подытожила Мойра, качая головой. – Бедняжка, мне так жаль ее. Тут от собственных мыслей деваться некуда – хоть бы на секундочку отключить их, – а когда еще какие-то посторонние видения лезут к тебе в голову – это вообще караул! – Заприметив Флинна, она сменила сочувственный тон на дерзкий: – О, вернулся наконец-то. Долго же ты там пробыл.

– Почему вы не предупредили, что получить новое тело будет так больно? – с укором спросил Флинн у Таната.

– Потому что ожидать боль так же мучительно, как и испытывать ее, – равнодушно ответил тот. – Считай, что я сделал тебе одолжение, промолчав. Лучше бы поблагодарил меня.

– Простите, но что-то не хочется, – угрюмо бросил Флинн, почувствовав себя преданным.

– Его можешь не благодарить, а меня – обязан, – перебила их Мойра. Она поставила на стол белые кроссовки, которые Флинн потерял, унося ноги от Первой Тьмы. Они были как новенькие. – И, кстати, верни зажигалку, – напомнила она.

– Спасибо вам! – Флинн без промедления достал зажигалку, положил ее на стол и забрал кроссовки. Хоть одна хорошая новость: ему не придется идти дальше босиком.

– Береги новое тело, парень! Если с ним что-нибудь случится, то придется пережить все заново! – предостерегла его Мойра.

Флинну от одной только мысли об этом стало дурно. Он быстро обулся в кроссовки и, посмотрев на Таната, обратился к нему:

– И как теперь мне попасть в Инферсити?

– Пока еще рано, – сказал Танат.

– Почему рано? – недоумевал Флинн. – Разрешение покинуть мир мертвых у меня есть, новое тело тоже. Что еще нужно?

– Напарник, – коротко ответил Танат. – Тебе нужен напарник. И немного вежливости тоже не помешает…

– А еще мозги не будут лишними, – весело прибавила Мойра.





4

Призрачный грот




Дорога в обратную сторону оказалась намного короче. Когда Флинн с Танатом дошли до края золотой тропы, их уже ждал лифт со скучающим Графом Л внутри. Закутавшись в черную мантию с кожаными рукавами, он подпевал назойливой мелодии, доносившейся из громкоговорителя, и едва заметно двигал плечами в такт.

– О, с виду неплохое тело, – похвалил он, окинув Флинна оценивающим взглядом. – Надеюсь, что крепкое.

– Спасибо, – натянуто ответил Флинн и вошел в кабину. Танат тенью скользнул за ним. – Не хочешь пояснить, зачем тебе нужна моя судьба?

– Очень хочу, прям еле сдерживаюсь – так сильно хочу обо всем тебе рассказать. Но пока повременю, – невозмутимо произнес Граф Л и задвинул решетку. Лифт, поскрипывая всем, чем только можно, медленно поехал вниз.

Новое тело вызывало у Флинна восторг, но при этом было каким-то неуютным. Как будто впервые примеряешь красивый костюм и не можешь понять: удобно тебе в нем или нет. Кажется, что вот тут жмет, а здесь топорщится – и уже не рад, что купил его. Он незаметно сжимал и разжимал пальцы, переступал с ноги на ногу, слегка поворачивал голову. Определенно что-то не то.

– Что, тело не по размеру души дали? – усмехнулся Граф Л.

– Как-то некомфортно, – признался Флинн.

– Ничего, лет через десять разносишь. Если не потеряешь его раньше.

– А куда мы едем?

Граф Л молча указал на правую стенку кабины. Флинн проследил за его жестом и увидел панель с шестью кнопками. Напротив каждой была надпись:

5 – Чистилище

4 – Лимб

3 – Резиденция Смерти

2 – Призрачный грот

1 – Древний космос

0 – Мир живых

Сейчас горела кнопка с номером 2.

– И зачем нам туда? – поинтересовался Флинн.

Граф Л повернулся к Танату и спросил:


– Он всегда так много вопросов задает?

– Да. Постоянно сыплет ими как из рога изобилия, – бесцветным голосом ответил Танат.

– Хреново, – плотнее закутавшись в мантию, сказал Граф Л будничным тоном.

Флинн понял, что пояснений ждать не стоит, поэтому оставил бесплодные попытки узнать хоть что-нибудь о своей новой судьбе.

Ехали они еще дольше, чем до резиденции Смерти. Граф Л пристроился в правом углу и, кажется, дремал или находился в трансе: его необычные фиолетовые глаза были полузакрыты, а лицо выражало полное умиротворение. Танат же стоял слева от Флинна с явным намерением превратиться в статую: он совсем не двигался, даже не моргал. Во всей этой обстановке Флинн чувствовал себя конвоируемым преступником. Хотя если разобраться, то так оно и было: он – преступник, а Танат и загадочный Граф Л – его надзиратели. Бед Флинн натворил немало – и теперь придется отрабатывать. Вот только как? Что же ждет его в Инферсити, зачем Графу Л понадобился именно он? В нем же нет ничего особенного, разве что в неприятности он вляпывается с потрясающей виртуозностью.

Его мрачные мысли отогнала пчела, жужжавшая у самого уха. Она неторопливо облетела его голову, как луна облетает свою планету по орбите, а затем села ему на нос. Флинн прикрыл один глаз, пытаясь рассмотреть ее получше. Это была не обычная пчела, а сотканная из золотого свечения – точно ее породило солнце. Нежное тепло разлилось по новому телу Флинна, и он невольно прикрыл веки от наслаждения.

Самые лучшие воспоминания заключили его в ласковые объятия. Он видел то, о чем давно забыл, – моменты из раннего детства. Чем старше становился Флинн, тем больше стирались воспоминания о том времени, будто нерадивый монтажер перестарался и слишком изрезал киноленту, выкинув половину сюжетных линий. А сейчас перед глазами Флинна разворачивались удивительные сцены, и он переживал их с тем же восторгом, как и в первый раз.

Вот он – совсем маленький – сидит на руках у отца. К ним домой пришли незнакомые Флинну люди. Сначала в его груди поселился испуг, но когда он увидел, как один из гостей достал из сумки плюшевого пса и протянул ему, испуг сменился радостью. Весь вечер он забавлялся с новой игрушкой, пока не заснул с ней в обнимку.

А здесь Флинн впервые пробует шоколад. Его бабушка (которую он смутно помнил, потому что она рано умерла) принесла огромную плитку, завернутую в шершавую обертку с зелеными буквами. Мама со строгим видом сказала, что можно съесть всего лишь маленький кусочек, но как только по языку Флинна растекся этот изумительный вкус, он дождался, когда взрослые отвернутся, и незаметно умыкнул всю плитку. На следующее утро его так обсыпало от сладкого, что он стал напоминать розового поросенка. Бабушка после того случая так и называла его: «Мой сладенький поросеночек».

Лифт так резко остановился, что у Флинна подкосились ноги. Пчела испугалась и улетела, забрав с собой теплые воспоминания. Они подъехали к входу в пещеру, из глубины которой лилось золотистое сияние.

– О, наконец-то, – сказал Граф Л сквозь зевок. Он потянулся и хрустнул шеей. – Флинн, давай на выход.

– Ты не думаешь, что сейчас как раз идеальное время для объяснений? Мне надоело это вечное «иди туда, не знаю куда, сделай то, фиг знает что». – Флинн скрестил руки на груди, всем своим существом источая негодование. Нет, он определенно и шагу не сделает, пока ему не дадут ответы хотя бы на некоторые вопросы!

– Как же я не люблю возиться с новичками, – пробормотал Граф Л, почесывая свои густые черные брови. – Танат, будь другом, влей в голову своего подопечного пару ковшей информации.

– Это Призрачный грот, – начал Танат. – Тут обитают самые древние души. Они так часто перерождались, что впитали почти все знания и мудрость Вселенной. Им больше незачем посещать мир живых, они достигли того, что вы, люди, называете просветлением. Одна из этих душ и должна стать твоим напарником.

– Если, конечно, кто-то согласится на это, – подхватил Граф Л.

– А если нет? – спросил Флинн.

– Отнимем у тебя тело, а душу сошлем в Лимб, – с абсолютно серьезным лицом ответил Граф Л. – Да ладно, не пучь так глаза. Шучу я.

Пустившееся в галоп сердце Флинна сбавило ритм. Ну и шуточки у хозяина его судьбы.

– И что я должен делать? Пойти уговорить одну из них стать моим напарником?

Граф Л прыснул со смеху, но быстро опомнился, прочистил горло и снова надел маску серьезности.

– Нет. – Танат чуть заметно покачал головой. – Просто войди в пещеру, сядь в центре и жди. Душа сама выберет тебя.

– А зачем нужен этот напарник? – У Флинна возникло столько вопросов, что они едва помещались в голове.

– А для чего вообще нужны напарники? Чтобы помогать, – сказал Граф Л. – У тебя ведь уже должен быть опыт, ты же, думаю, не сам проходил все испытания в Чистилище, к тебе, скорее всего, был приставлен духовный проводник – твой психофор. Правда же? Ну вот, считай, что это еще один психофор, только покруче.

– Вы так и не сказали, в чем же мой новый напарник будет мне помогать. – Флинн был решительно настроен добиться ответа.

– Давай мы будем все пояснять по ходу дела, а не то у тебя от избытка информации мозги закипят. А новое тело, сам понимаешь, нужно беречь. Не стой столбом, иди, – поторопил Граф Л, жестом выпроваживая Флинна. – А мы пока с Танатом убьем время.

Он достал из кармана мантии игральные карты, обратная сторона которых в точности повторяла его визитку: на темно-фиолетовой бархатной бумаге красовался стоглазый пес, нарисованный золотой краской.

– Ну что? Покер или вист? – Граф Л подкинул колоду. Она зависла в воздухе и сама начала тасоваться.

Флинн засунул руки в карманы куртки, тяжело вздохнул и вышел из лифта, оставив свою Смерть и своего хозяина наедине. Он почему-то подумал, что играть они будут на его Монету Судьбы. Но ему было уже плевать – настолько он устал от вечных недомолвок. Пусть Граф Л хоть ленточкой его перевяжет и подарит кому-то на день рождения.

Сразу после входа в пещеру вниз уходила выбитая в камне лестница со сталагмитами вместо перил. Высокие своды терялись во мраке, а на дне лежали каменные глыбы и прозрачные кристаллы яйцевидной формы, в которых мерцал свет. Флинн аккуратно спускался по мокрым ступеням, завороженный этим волшебным сиянием. Оказавшись внизу, он подошел к одному из кристаллов и принялся его рассматривать, как музейный экспонат. Внутри, прикрыв голову крылом, спала золотистая птица.

– Ничего себе… – удивленно шепнул Флинн. – Наверное, это и есть древняя душа, о которой говорил Танат.

Он прикоснулся к гладкой поверхности кристалла, и птица внутри встрепенулась. Она достала голову из-под крыла и внимательно посмотрела на Флинна, но, видимо так и не найдя в нем ничего интересного, прикрыла глаза и продолжила спать.

Выпрямившись, он пробежался взглядом по пещере. Абсолютно в каждом кристалле спала древняя душа, сияющая золотом. Здесь были различные животные, насекомые, растения, иногда встречались и исчезнувшие виды. Вот только душу человека он так и не нашел.

Дойдя до центра пещеры, Флинн застыл в нерешительности, будто превратился в один из сталагмитов. Как он поймет, что какая-то душа выбрала его? Она подлетит к нему, покрутится немного, а потом увяжется следом? Он мотнул головой, вытряхивая лишние мысли. Пусть сначала хоть кто-нибудь проявит интерес, а там видно будет.

Флинн выбрал большой плоский камень и уселся на него. Если у входа в пещеру пахло только сыростью, то здесь, в самом центре, витал совершенно незнакомый ему аромат. Он был похож на все существующие запахи и одновременно ни на один из них. Так странно. Если бы кто-то когда-то спросил у Флинна, как пахнет сама Жизнь, то он бы ответил, что именно так.

Не прошло и часа, как усталость потянула его голову назад и ему смертельно захотелось спать. Он яростно сопротивлялся: пытался реже моргать, похлопывал себя по щекам, ходил по кругу, приседал, но ничего не помогало – сонливость не отступала. Сдавшись, он лег на бок, положил руки под голову, подумав, что его новому телу не помешает окунуться в мир сновидений, чтобы набраться сил. А если в это время явится душа-напарник, то она его либо разбудит, либо подождет, когда он проснется. Наконец-то расслабившись и отбросив все тревоги, Флинн моментально забылся сном.

Впервые после смерти он не видел в своих снах мир живых, не бродил призраком по родным улицам Инферсити. Перед его внутренним взором мелькали образы из прошлого. Он видел улыбчивого Тайло в его чудаковатой шапке с кошачьими ушами, видел Кейти, которая не была прикована к больничной койке, – она кружилась по залитой солнечным светом комнате и смеялась. После них к нему пришел образ матери. В ее глазах смешались нежность и невесомая грусть. Флинну показалось, что она хотела что-то ему сказать, но не успела: его сон прервался. Разлепив веки, он увидел, что все кристаллы в пещере опустели: души покинули их.

«Фью-ю‐ю‐ить! Фью-ю‐ю‐ить!» – что-то с тихим свистом рассекало воздух. Он повернул голову на звук.