Мемуары торрека

Своего гельена Тири выслеживала много крамов и забраться успела к самой границе Крильиса[6]. Хотя отец обязательно всыплет тумаков, если узнает, что Тири вновь бродит в гуще проклятого леса. Но его-то здесь нет, а гельен вот он — мирно пасётся на полянке и даже не догадывается о притаившейся охотнице.

Примерно так девица размышляла вначале этой истории. А потом произошло нечто.

Тири уже изготовилась стрелять из лука, как вдруг за Неподвижной Межой[7] пророкотал гром. Гельена он, конечно, спугнул. Да и Тири с перепугу подпрыгнула и чуть не грохнулась в обморок. Ведь небо было на диво чистым, ни единого облачка. А звук и вовсе прилетел со спины, словно гроза раздалась на земле.

«И что теперь? Столько крамов впустую потрачено. Ребята точно засмеют, если вновь без добычи вернусь» — в сердцах думала испуганная охотница: «Не мог этот гром прогреметь на одну хиску позже?»

Немного поразмыслив, Тири решила не преследовать дальше гельена. После такого испуга животное будет долго скакать и догонять его охотнице не хотелось. А вот проигнорировать гром девичье любопытство ей не позволило.

Двигаясь на шум, Тири пришлось пробираться сквозь густые заросли лемеса[8]. Ходить по лесу девица умела с пелёнок. Ни одна колючка не пристала к скромной одежде, а звуков шагов даже нуфам[9] было не разобрать. Ведь не зря Тири столько времени потратила на шитьё приталенной куртки, стройных штанов и сапожек на мягкой подошве из кожи дикого храса. Старания девы окупились с лихвой и охота стала куда приятней.

Вскоре Тири вышла к светлой полянке, на окраине которой зиял проход в большую пещеру. Вход в подземелье лежал за Неподвижной Межой, потому идти дальше охотница не решилась. Тири притаилась за густыми зарослями кохи, стала наблюдать. Опытная охотница могла просидеть в засаде много крамов и даже не моргнуть за то время ни разу.

Приглядевшись, как следует, девица рассмотрела четверых мужчин, что лежали посреди поляны. Одеты они были странно: на троих темнели непривычные серые костюмы, покрытые кляксами того же серого цвета, только разных оттенков. Костюм последнего был зелёным. Странная одежда так гармонично сливалась с пространством, что не будь Тири обучена навыкам следопыта, могла их и не заметить.

Вдруг мысли юной охотницы пронзила страшная догадка. Эти люди были мертвы: они лежали в неудобных позах и долго не шевелились.

В то же мгновение испуганная до смерти дева пожалела о своём любопытстве. Сердце её вмиг ускорилось, дыхание зачастило, а по спине прокатилась лёгкая дрожь. Тири с ужасом поняла, что влипла в историю. Хотела удрать, но непослушное тело ей не позволило.

Слегка успокоив дыхание, Тири начала аккуратно пятиться назад, чтобы скорее сбежать и скрыться в лесу, но было поздно. В тот миг из пещеры вышли двое мужчин. Одеты они были как те мертвецы: один в сером костюме, другой в зелёном. Тот, что в сером, нёс на плечах ещё одного покойника. Дойдя к центру поляны, он сбросил ношу на землю. Затем второй подвёл его к молодому деревцу куи[10] и приковал к стволу за руки.

Пленник выглядел намного моложе. На вид его конвоиру было не меньше пятидесяти лет, а то и больше. Для такого почтенного возраста мужчина смотрелся очень хорошо. В поселении, где жила Тири, измождённые тяжким трудом старики не могли похвастать такой чистой кожей и светлым лицом. Так выглядели только дворяне.

Конвоир отошёл от пленника, взял в руки лопату и выкопал две большие ямы в центре поляны. Это были могилы, в которых мужчина захоронил мертвецов. Тири сразу поняла, что эти люди очень богаты. Мужчина мог позволить себе лопату с железным полотном. В селении девушки почти все инструменты были деревянными, переводить ценный металл на такие мелочи было непринято.

Закончив работу, мужчина пошёл обратно к пещере, однако неудачно оступился и чуть не растянулся на мокрой траве. Чтобы не упасть ему пришлось подпрыгнуть, но прыжок вышел невероятным. Мужчина подлетел на пару ломтей, больно врезался в Нерушимую Межу и неуклюже рухнул на землю.

Такая сила очень удивила Тири, хотя незнакомец, видно, дивился не меньше. Оглянувшись по сторонам, он ещё несколько раз перемахнул поляну. С каждой хиской[11] Тири всё больше сожалела о своей глупости. Ловкость пришельца пугала её до дрожи в коленках.

Потом из пещеры вышли ещё одиннадцать парней в зелёных одеждах. Тири хорошо знала грамоту, как для простой крестьянки, потому сосчитать незнакомцев ей было несложно. Мужчина сразу загнал их обратно. Спустя несколько хисок парни выбросили наружу красивые мешки и неведомые железные артефакты.

Наверное, пришельцы были голодны. Один из парней — юноша с золотистым цветом волос — запрыгнул на верхушку молоденькой чисхи[12] и струсил целую тучу плодов. Хотя собирать их не стали. Незнакомцы ещё несколько хисок переговаривались о чём-то на неведомом языке, потом забрали все вещи и пленника и ушли с поляны звериной тропой.

Ещё целый крам Тири пряталась в зарослях кохи и только потом решилась выйти наружу. Изучив следы, молодая охотница поняла, что незнакомцы не таятся. Они оставляли такой ясный след, что даже после дождя Тири легко его обнаружит. И снова девица поразилась силе незнакомцев. Если судить по следам, вес поклажи каждого пришельца был очень велик, а двигались они точно налегке.

Нужно скорее бежать в посёлок и рассказать всё старейшинам. Кажется, древнее пророчество сбывается и Крильис оживает. Только вот пока ещё непонятно кто пришёл в мир. Что посланники Керита[13], что демоны Боста[14] могли появиться из-за Межи и как теперь быть простым смертным пока неясно.

Тири не будет забивать себе голову ерундой. Пускай мудрецы думают — на то они и старейшины. Она просто расскажет обо всём что видела и покажет место.

Ох и влетит же непоседливой охотнице от отца…





* * *


Не знаю, сколько мы прошли, но, похоже, немного. Шагать по узкой тропинке с таким обилием сумок и оружия — то ещё удовольствие. Ветви кустарников, оплетённые плющом и кружевами лозы, то и дело норовили зацепиться за сумки, форму или выпирающие стволы автоматов.

Хорошо, что лес вроде бы не тропический и всякие ядовитые растения, насекомые и животные нам не досаждали, да и влажность была в норме. Несколько раз пришлось подниматься на небольшие холмы, поросшие тем же кустарником и густо усыпанные многолетним покрывалом опавшей листвы.

Оранжевые великаны постепенно остались за спиной. Теперь мы шли по смешанному лесу, где вперемешку росли лиственные и хвойные деревья. Больше всего меня удивили голубые ели и, наверное — сосны. По крайней мере, именно на сосны были похожи те стройные бирюзовые красотки с пышными шубками. Когда только увидел их своими глазами — дух захватило, но к концу пути пейзажи немного приелись, так что глазеть по сторонам мне надоело.

Всю дорогу нас провожали трелями лесные пичуги. Они звонко заливались на разный манер, поднимали нам настроение и на мгновение заставляли забыть о свалившихся на головы неприятностях. Без устали гудели пчёлы, рокотали сверчки, разбавляя палитру совсем уж ни на что не похожих звуков. Больше всего забавляли дятлы, что ритмично отстукивали в такт лесному ансамблю. Вдали завывали какие-то крупные звери и это слегка настораживало.

Ароматы смолянистой сосны перемешались с букетами, что распылили вокруг медовые соты, луговые цветы и свежая трава. Весенние миазмы витали над лесом, даровали лёгкость шагов, эйфорию и упоение. Никакого намёка на смрад и копоть цивилизации не было и в помине. Первобытный лес пьянил нетронутыми духами, окунал разум в блаженную негу, давал волю забытым, глубоко задвинутым в недра души чувствам унылого горожанина.

Где-то через час мы вышли на небольшую поляну, очень похожую на ту, что осталась у пещеры. На её окраине, у самой стены леса, протекал звонкий ручеёк с чистой и холодной водой. Всю дорогу мы шагали молча, и только здесь капитан нарушил тишину:

— Пару минут отдохните, потом начнём возводить лагерь.

В ту же секунду все скинули сумки на землю и упали рядом с ними. Хотя сделали мы это не потому, что устали, а скорее по привычке. Очень странно, но, несмотря на большой вес поклажи и трудный лесной переход, никто из ребят не притомился. В первые минуты после пробуждения можно было, хоть и с большой натяжкой, списать все метаморфозы на простой стресс, но теперь?..

Пленник тоже шагал довольно бодро: не ныл, не жаловался и вообще вёл себя очень тихо. По крайней мере, нареканий на его поведение пока не было. Борис уселся в кругу курсантов и опёрся на скованные за спиной руки. Не проронил даже слова.

Осматривая поляну, я повернулся к ручью и обомлел. Там замер олень. Длинноногий сохатый склонился к земле и пощипывал травку. Ветвистые рога, будто тяжёлая корона, кренили голову бедняги к ручью, но он держался. Раньше таких зверушек мне доводилось видеть только по телевизору — в телепередачах, что снимались где-то в заповедниках или далёких уголках нашей планеты. И вот он — живой и статный, мирно пасётся на полянке, и до нас ему нет никакого дела.

Глухой щелчок раздался над ухом. В тот же миг олень жалобно взвыл, подпрыгнул и завалился на бок. Подняв голову, я наткнулся на капитана. В руках Игорь Викторович держал бесшумную винтовку. Её ствол выглядел как большой глушитель, что целиком проглотил звук выстрела, не распугивая всю округу.

— Зачем вы это сделали? — резковато спросил я.

— Не волнуйся, я не со зла, — забросив винтовку за спину, миролюбиво развёл руками капитан. — Это наш ужин, завтрак, обед и, если повезёт — снова ужин. Ты же не думаешь, что пайков нам хватит надолго?


Я стыдливо отвёл глаза в сторону. Капитан был прав — мы попали чёрт знает куда, и проблема с провиантом ждать себя не заставит, если нас быстро не найдут, конечно. Но это если кто-то вообще будет искать, так что…

Пока меня терзали сомнения, капитан решил озадачить ребят:

— Так, бездельники, встаём и начинаем работать. Шева и Калаш — вы, давайте, тащите сюда того оленя. Кос, Медведь и Рыжий — берите топорики и нарубите сухих веток для костра. Много, чтобы до утра хватило. Старый с Ником — вы на посту. Наблюдайте за округой, пока все заняты, чтобы никто не смог незаметно подкрасться. Остальные — расчехляйте палатки и готовьтесь свежевать оленя.

Словом, ничего нового — всё это мы делать умели. Кроме одного: охотников в нашей компании не оказалось и как правильно свежевать трофеи, никто не знал и подавно. Но мне-то переживать было нечего. А что?.. я дозорный. В наряде, так сказать, стою и наблюдаю за округой, охраняю покой остальных — тех, кому повезло больше, кому не упало на плечи тяжкой ноши дозора…

Раздав указания, капитан подхватил пленника, лёгкий пистолет-пулемёт и потопал в дальние кусты. Спрашивать зачем — смысла не было. И так понятно, что он решил устроить допрос.

Тем временем Калаш и Шева притащили-таки оленя, и дебаты разразились нешуточные:

— Вы его тащили — вы и режьте. Кэп не зря вам это доверил. — С умным видом начал громко размышлять Крас.

— Ага, сейчас, блин, мы эту тушу сюда несли, чуть не надорвались, а вы теперь возитесь с ней — всё честно, — тут же отреагировал Шева.

— Чуть не надорвались? Ха-ха! да даже Тим сейчас легко поднимет того оленя над головой и пронесёт километр, а вы — две дылды — так вообще его веса и не заметили, — возмутился Емеля.

— Вот бы и нёс эту тушу, раз такой умный, — влез в спор Калаш. — У него кровь до сих пор хлещет, чуть с ног до головы нас не запачкал.

Здесь капитан немного оплошал. Перед уходом он поручил самую грязную работу одновременно всем нам… то есть, всем им — я-то в дозоре. Словом, поручить работу всем — значит поручить её — никому. Игорю Викторовичу стоило сразу назвать конкретных счастливчиков, а не надеяться на нашу сознательность. Если в академии такие номера проходили без шороха, ведь там был Крас — командир взвода, и я — командир отделения, и мы сами могли разобраться с делами, то сейчас ни взвода, ни самой академии больше нет, и мы с Красом ничем от ребят больше не отличались.

В общем, наблюдать за перепалкой мне становилось всё веселее.

— Я предлагаю это почётное дело поручить Тиму, — помпезно произнёс Циркуль.

— А что, я согласен, — тут же поддержал его Крас.

— Да и мы с Калашом не против, — ответил за двоих Шева.

Но у Тима на этот счёт было своё мнение:

— Нет, нет — я ставлю палатки. Кто не успел заняться нормальным делом — тот сам виноват.

Должен признать, логика в его словах была железной и все сразу от него отвернулись. Но логика Тима и суждения Циркуля были вещами несовместимыми:

— Не понял, ты что огрызаешься? — удивлённо пропел его голос. Затем Циркуль заехал Тиму ребром сапога под колено. Саня согнулся вдвое, простонал что-то невнятное, его лицо искривила болезненная гримаса. Затем Циркуль подтащил Тима за руку к оленю и толкнул парня на мёртвую тушу.

— Большинство проголосовало, так что тебя уже никто не спрашивает.

— Ты тише на поворотах — совсем охренел? — вступился за Тима Калаш. — Ещё драк нам здесь не хватало.

— Каких драк? — ухмылялся Циркуль. — Это недоразумение даже с мышей подраться не сможет. А если ты такой гуманист, то бери нож и помогай Тиму срезать шкуру этого зверя.

Ни Калаш, ни остальные ребята помогать Тиму с оленем не хотели, потому спор быстро замялся. Хотя все быстро сошлись на том, что в одиночку Тиму всё же не справиться.

Емеля побежал к лесорубам и обратился к Рыжему:

— Руся, тебя там капитан зовёт.

— Где?

— Ну, там, рядом с палатками. Давай мне свой топор, я тебя пришёл подменить.

Когда Рыжий подошёл к палаткам и не увидел Игоря Викторовича, он заподозрил подвох, уже хотел возвращаться обратно, но его остановил окрик Шевы:

— Руся, Игорь Викторович приказал тебе помогать Тиму свежевать оленя.

— А почему мне?

— Я откуда знаю. Вот придёт, у него и спросишь.

— Неправда, он сказал мне рубить дрова на костер.

— Ну, как знаешь, мы тебя предупредили, — поддержал Шеву Калаш, делая вид, что очень сильно занят возведением палатки. Дальше ребята, не сговариваясь, о Рыжем как бы забыли. А что?.. им ведь нужно работать. Не нравится тебе приказ, не выполняй. Твои проблемы. Тебе потом объясняться…

Рыжий немного пометался по лагерю. Как ни крути, а все остальные были при деле. Все, кроме Рыжего. С проступающей всё ярче тревогой, он попытался даже нас с Дедом запрячь на разделку, но быстренько получил от ворот поворот и побежал обратно к Емеле:

— Ром, я уже разобрался, верни мне топор, — помпезно заявил он.

— С чем? — скорчил непонимающую физиономию Емеля.

— Ну, я вернулся от капитана, так что давай — иди обратно, а я тут поработаю.