Мемуары торрека
Часть 26 из 48 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Слава Богу, Тири так и ждала меня на месте. Мы подождали, пока девушка спустится. Затем я подхватил её на руки, и мы со всех ног рванули обратно в деревню.
— А где мой отец? — нервно спросила Тири, глядя на трупы. Её голос дрогнул, а глаза заблестели.
— Он пошёл к хлеборобам… на поле… а потом… с… с той стороны прискакали эти разбойники и… и… — Прохныкала испуганная Пета.
Тири уже готова была сорваться с места, но я её остановил, схватив девушку за руку:
— Останься в посёлке, — глядя ей в глаза, серьёзно проговорил я. — Возможно, есть раненные. Вскипятите воду, приготовьте настои и все лекарства, какие только найдёте.
Тири кивнула, подхватила Пету под руку и побежала домой. Просто оставить её в посёлке я побоялся, могла обидеться или ослушаться, а так осталась при деле. Логика железная, попробуй оспорить.
— Мы идём к полю, — кивнул я своей части отряда. — С нами пойдут ещё Кос и Шева. Остальные на охране, глядите в оба…
— Я тоже пойду, — перебил меня Борис. — Для охраны ума много не надо, а там могут возникнуть проблемы.
— Хорошо, — кивнул я. Несмотря на мою неприязнь, пренебрегать опытом Бориса я не рискнул. Мы уже готовы были выскочить за ворота, но отряд остановил Тим:
— Подождите, мне нужно с вами, — взволнованно пыхтел парень, дрожащими руками прижимая к груди автомат.
— Тим, сейчас не время для… — Попытался я оставить его в посёлке, но слушать меня Тим не стал.
— Я иду к полю — хоть с вами, хоть без вас! — прорычал он в ответ.
Выяснять что за муха его укусила было некогда, потому я молча развернулся и побежал по тропе. Следом потянулись ребята и Борис. К полю мы добрались быстро. Под огороды общинники распахали большую поляну в километре от селения. Вокруг неё густой стеной стояли заросли кохи — высокий кустарник с зелёной листвой, похожей на листики вишни. Под одним из кустов мы с Борисом и устроились. Ребята прилегли рядом, растянувшись на несколько метров.
Выглянув из укрытия, я обомлел и едва не вскрикнул от ужаса. Живых общинников на поле почти не осталось. Мужчин, так уж точно. Их тела висели на раскидистых ветвях большой куи на удавках, затянутых на шеях. Среди них покачивалось на лёгком ветру и тело Жореса. Его белая рубаха была вся измазана подсохшей кровью, голова опущена набок, а выпученные глаза равнодушно смотрели в пустоту.
Я отвернулся и тяжело задышал, кулаки сами сжались до хруста в костяшках, а глаза потяжелели под навернувшимися слезами. Жорес мне нравился, он был очень хорошим человеком и не заслуживал такой смерти. Её никто из этих добрых людей не заслуживал.
«Господи!.. что же я скажу Тири?.. что же я ей скажу?..» — пронеслось в голове.
Спустя несколько секунд я снова оглядел поляну. Новое зрелище меня ужаснуло не меньше. Впереди паслись несколько десятков оседланных лошадей, а за ними… по краям поляны бородатые животные, похожие на мертвецов, что остались в посёлке, насиловали выживших женщин. Несчастные голосили, рыдали, пытались сопротивляться, но сил женщинам не хватало.
Тогда я взбесился, подскочил в полный рост и уже готов был рвануть из кустов, чтобы разорвать тех подонков голыми руками, но меня осадил Борис. Он схватил меня за плечо и вытолкнул назад — за зелёную стену. Ребята уже были там.
— Ты что творишь, совсем охренел? — прорычал мне в лицо наёмник. — Нам нужно работать тихо и слаженно, куда ты рванул?
— Да ты видел, чем они заняты?.. — Попытался я его образумить, но слушать меня Борис не собирался:
— И что ты сделаешь? Они уже начали. Соберись, лишняя минута ничего не изменит.
— Но… — Задохнулся я в возмущении, но Борис схватил меня за грудки и резко встряхнул, да так, что я едва устоял.
— Андрей, да отбрось ты, наконец, эти сопли и подумай головой. Ты ведь неглупый парень. Хорошенько подумай, что если в суматохе кто-то сбежит? Сколько ещё этих мразей придут потом за нашими головами?
— И что ты предлагаешь? — прошипел я в ответ, сдерживая гнев из последних сил.
— Сначала окружаем, потом истребляем. Быстро, чётко, синхронно. Никто не должен уйти, слышите, никто. Оставим двух языков, тех, что следят за лошадьми, остальных в расход.
— Хорошо, тогда не будем терять время, — проговорил я и снова повернулся к кустам.
— Вот и чудненько, — протянул Борис и отошёл на несколько шагов. Дальше он уйти не успел, потому что Старый заметил неладное:
— А где Тим? — проговорил он, недоумённо разводя руками.
— Ну… грёбанные сопляки, мать вашу, — яростно вскрикнул Борис, выглядывая из кустов. — Весь план коту под хвост. Чего застыли, бегом, бегом, бегом! — взревел наёмник, врываясь на поляну. Вслед за ним поспешили и мы, но сделать ничего не успели.
Тим стоял в самом центре поляны. Его окружили пятеро разбойников и медленно приближались, оголив мечи и прикрываясь щитами. Я вскинул автомат, думал дать длинную очередь, но нажать на спусковой крючок не успел. Спустя мгновение целиться мне было уже не в кого. Тим исчез. Просто растворился в воздухе, а его противники остались лежать на сырой земле. Некоторые ещё подрагивали в судорогах и предсмертных припадках, но встать не пытался никто.
Я остановился, попробовал снова оглядеться. Теперь Тим уже был на левом краю поляны. Он стянул двоих разбойников с пожилой женщины, поднял их над собой и размозжил их головы друг об друга. Тела ещё не успели коснуться земли, даже капелька хлынувшей крови не успела запачкать обезумевшего Тима, как он снова исчез. Размытый образ промелькнул перед глазами, лицо обдало лёгким ветерком, что принёс с собой кисловатый запах смерти.
Тим возник с другой стороны, его руки были по локоть в крови, а лицо превратилось в злобную маску. Он уже готов был разделаться с последней парой разбойников, но его остановил оклик Бориса:
— Саш, постой. Эти двое нужны нам живыми. Мы их допросим, а потом ты поступишь с этими ублюдками так, как они заслужили. Только не убивай их пока.
Тим застыл, вжимая два обмякших, бесчувственных тела в широкий ствол большого млиса. Его руки дрожали, но всё же не выпускали жертв из тисков.
— Тим, не нужно. Мы должны знать кто они такие, и сколько ещё их может быть в округе. — Поддержал я Бориса.
Он ещё несколько мгновений стоял неподвижно. Потом уронил пленников на землю. Оглядел свои руки, измазанные чужой кровью, пошатнулся и упал на спину. Тело его задрожало, а по поляне пролетел отчаянный крик, что перешёл в громкие вопли. Я хотел подойти к Тиму, узнать, что с ним творится, но меня остановил Калаш:
— Пускай побудет пока один, — положив руку мне на плечо, грустно протянул парень.
— Почему?
— Там… под деревом… девчонка его лежит… мёртвая.
— У него здесь была девушка?
— Почти… он за ней ухаживал, и она тоже, вроде, не против… была… но мы так быстро язык не освоили, сам понимаешь, — оглянулся Дед.
— Ник, он что, такой же как ты? Как Тим их всех перебил? — спросил Медведь.
— Я видел не больше тебя, — ответил я, пристально глядя на Тима. Он рыдал ещё минут пять. Потом встал, вытер слёзы, и пошёл на другой край поляны. Там, под большим деревом лежала Ульма — верная подружка Тири. Тим взял её бездыханное тело на руки и с каменным лицом прошёл мимо нас.
Его глаза изменились. В них бесновалось рубиновое пламя, зрачки ярко сияли, завораживая и пугая одновременно. Видно, я теперь такой не один…
Глава 11
Кувшин быстро опустел и пришлось идти в кладовую за следующим. Вино было приятным на вкус, да и крепким, но этого было мало. Чтобы избавиться от металлического привкуса и хоть немного захмелеть, Тиму требовалось что-то покрепче, но серьёзного алкоголя у общинников не нашлось.
А ведь так хотелось забыться. Утопить горе в хмельном бокале, чтобы закрыть глаза, рухнуть на пол и больше никогда не вставать. Ведь без этой милой улыбки и прекрасных, чувственных глаз, Тиму больше незачем жить. Незачем просыпаться и коптить небо никчёмными вздохами. Этот день раскалённым клеймом отпечатался на его душе, разрушая все мечты и грёзы о счастье.
Скупая слеза скатилась по щеке, когда Тим снова вспомнил Ульму. Подавив первый приступ, он вытер мокрые глаза, и тут же налил себе снова. Не пошло. Колючий комок застрял в горле, не пустил хмель в желудок.
Запоздалые чувства нахлынули грузной волной и Тим отрывисто зарыдал. Его руки ослабли, а кружка упала на пол, разбрызгивая вино под столом. Громкие стоны разлетелись по дому, ударялись о стены и вылетали в окно. Тиму было плевать, что услышат, плевать как он выглядит. Горечь утраты испепелила окровавленное сердце и развеяла по ветру.
Тим никогда не мог похвалиться железной волей и крутым нравом. Новый мир показался ему неприветливым и жестоким местом. Кровь на руках и разлука с родными только подливали масла в огонь и скопившиеся тревоги быстро переросли в жуткую депрессию. Однако сломиться окончательно судьба ему не позволила, сведя его с самой прекрасной девушкой на всём белом свете.
Это случилось внезапно. Тим сидел на лавке у гостевого дома. Тот день был особым: солнце одарило землю нежным теплом, лёгкий ветерок гладил щёки, а ароматы девственного леса будто пробудили пришельца от долгого кошмарного сна. Прошлые дни были все серые и угрюмые, но этот запомнился Тиму лёгкой негой и яркими красками. Сердце его вдруг заколотилось, щёки покрыл спелый румянец, а взгляд прикипел к колодцу. Там стояла прекрасная брюнетка с длинными ухоженными волосами, чувственными губами и ясными, точно горсть изумрудов, глазами. На стройном теле поблёскивало белое платье, расшитое разноцветным узором. Красавица невзначай одарила Тима кокетливой улыбкой, и он понял, что пропал.
Девицу звали Ульма. Тим помог ей отнести домой тяжёлые вёдра с водой. У парня внутри тогда что-то щёлкнуло, надломилось. Ульма стала его отдушиной, помогла побороть все тревоги, пересилить свою слабость и двигаться дальше. Спустя седмицу они уже могли сносно общаться, а через месяц Тим уже говорил на керрийском почти без акцента. Почти как Андрей.
Тим хотел поговорить с названным торреком, сравнить их симптомы, но Ник от него отмахнулся. Момент выдался не подходящим: Андрей спешил к своей Тири и остановить его в это мгновение не смог бы даже ураган. Потом он стал пропадать на охоте и разговор по душам так и не состоялся.
Сегодня ничего не предвещало беды. Ульма собралась отнести обед хлеборобам. На самом деле была очередь Тири, но её ухажёра здесь считали посланником Богов, и он нагло пользовался своим статусом, оградив девчонку от всех возможных забот, чтобы проводить с ней всё время. Тим хотел пойти в лес вместе с Ульмой, но она отказалась от компании, потому что проводить её собирался старейшина Жорес. Ульма не хотела лишней огласки для их с Тимом отношений, ведь это мог быть страшный удар по её репутации.
Потом он рубил лес, таскал брёвна, снова натерпелся от выходок Циркуля… Перед атакой Тим только и успел зайти в дом. Он подошёл к столу, хотел набрать в кружку воды из ведра, но в избу ворвался запыхавшийся Борис и едва не сбил парня с ног. Наёмник схватил автомат, наорал на изумлённого курсанта и выбежал на улицу. Тим выскочил следом, но понять ничего не успел.
На площади ютились люди. Около десятка грязных верзил сгрудились над юным пареньком, который лежал на земле и истекал кровью. На коленях перед его телом рыдала женщина. Один из незнакомцев размашисто взмахнул рукой и глубоко всадил кинжал в спину несчастной.
Борис вскинул автомат и двумя очередями расстрелял всех разбойников. Тим никогда ещё не видел такой меткой стрельбы. Сам бы он и парой магазинов вряд ли управился. На шум выстрелов сбежались ребята. Борис заставил всех надеть броню, вооружиться и разделиться по частоколу. Отдалённая тревога всё то время блуждала у Тима в душе, но понять, что же его так грызёт парень не мог. И только когда Андрей ворвался в посёлок с Тири на руках, Тим сообразил, что и Ульма может быть в опасности.
На пути к полю он неистово молился, просил небеса о помощи, но его не услышали. Подмога подоспела в тот миг, когда Ульма страдала больше всего. Её повалили на спину, заломили руки, а белое платье изорвали на лоскуты. Окровавленное лицо занемело, равнодушные глаза больше не молили о пощаде, но дух её ещё не сломился. Над девицей нависло грязное бородатое животное, как две капли воды похожее на разбойников, убитых в деревне. Насильник замахнулся огромным кулаком и изо всех сил ударил жертву по голове. Ульма вздрогнула и затихла.
От этого зрелища Тим обезумел. Что было дальше он помнил частично. Воздух вдруг загустел, придавил парня будто толща воды, поднялось давление, зашумело в висках. В два затяжных прыжка он перемахнул поляну и врезался в разбойника. Удар по силе выдался страшным. Полуголый насильник отлетел на несколько метров и наткнулся грудью на сук засохшего млиса. Несколько мгновений он трепыхался и истекал кровью, но скоро обмяк и затих.
Тим склонился над Ульмой, но она уже не дышала. Пробитый висок кровоточил, лобная кость оголилась, изуродовав такое прекрасное лицо, а волосы слиплись, измазанные красной жижей.
Тим взревел. Он должен был прийти раньше, мог спасти её, но не спас… Ему казалось, что прошла целая вечность, но настал миг, когда обезумевший пришелец очнулся, слёзы высохли и он захотел крови. Дальше всё было будто в тумане. Лица разбойников мелькали перед глазами, закружили кровавые хороводы, до ушей долетали хриплые вопли. Тим бил, рвал, крушил… убивал. Никто в целом мире не способен был остановить тот порыв. Только он сам.
Пришёл в себя Тим от окликов курсантов. Несколько мгновений он стоял и стеклянными глазами оглядывал свои руки: ладони окрасились кровью, она стекала на землю, собиралась крупными каплями и вымазывала траву, мерзко чавкало между пальцев. Ребята ему что-то кричали, но Тим не понимал тогда слов, не знал где он и что происходит. И лишь когда в голове снова всплыли образы изувеченной Ульмы, Тим всё вспомнил и зарыдал. В этот миг его мозг пронзили тысячи спазмов, а голова едва не раскололась на несколько частей. Тим задёргался в припадке и отключился, а когда очнулся мир для него изменился навеки.
Лес преобразился новыми красками. Цвета стали глубже, насыщеннее, палитры задвигались, ожили. Тим видел всё, а слышал, наверное, ещё больше. Чуткий нюх уловил мириады оттенков лесных ароматов, а тело слушалось, как никогда прежде.
Но Тим не обратил внимания на метаморфозы. Он принёс тело Ульмы в посёлок и вернул родным, а сам заперся в гостевом доме и обложился вином. Но забыться в пьяном угаре не вышло. Казалось, что вместо крепкой браги парню подсунули кислый компот. Он опрокинул целых три кувшина, но ничего не почувствовал. Только боль.
Входная дверь скрипнула, отворилась. На пороге стояли ребята: все, кроме Циркуля. Ни слова не говоря, курсанты прошли в дом, каждый подошёл к Тиму и похлопал его по плечу. Кто-то сел рядом за стол, кто-то всё так же стоял за спиной. Крас взял кувшин и налил ребятам вина. Не чокаясь, они выпили. Потом снова… ещё. Тиму стало чуть легче. Возможность разделить горе с друзьями дорого стоит.
— Сань… ты… мы тут… в общем… прими наши искренние соболезнования, — проговорил за всех Ник.
Тим не нашёл слов для ответа. Глаза его снова подвели, веки потяжелели, лицо искривилось. Бороться со слабостью он был не в силах и по комнате вновь разлетелись гортанные стоны. Успокоить его никто не пытался. Ребята молча сидели рядом, но большего Тиму было и не нужно.
Спустя какое-то время Тим сумел справиться с чувствами, вытер глаза, взял в руки кувшин и уже хотел налить ещё вина, но Крас забрал его кружку. Тим готов был возмутиться, но Крас его опередил:
— Вино слабое слишком. Выпей вот это. — Сказал он, наливая в кружку густой зелёной бурды с отвратительным запахом. Тим спорить не стал и осушил посудину в два глотка. На вкус оно оказалось ещё хуже, чем пахло, но Тиму было плевать, он бы выпил и яд.
Крас не соврал — эта гадость была куда крепче вина. Через пару мгновений голова слегка закружилась, веки потяжелели, а по телу прошла волна немой слабости. Ещё через минуту Тим уже спал за столом. Ребята его раздели и перенесли на шкуры под стеной. Сновидения к нему в тот день так и не пришли.