Мелодия для саксофона

– Вы знаете Людмилу Гавриловну Ивантееву?

– Люду? – удивился Егор Степанович, – ну, ещё бы мне её не знать, столько лет живём в одном подъезде.

– У неё есть зять?

– Есть, – согласился пенсионер.

– Он не только заядлый, но и настолько удачливый рыболов, что тёще его приходится сумками покупать соль для засолки то ли икры, то ли всей рыбы.

Никаноров весело рассмеялся.

– Я сказал что-то смешное? – насторожился следователь.

– Тут, видите ли, какое дело, – отсмеявшись, принялся объяснять Егор Степанович, – Юрик, зять Люды, человек компанейский, дома ему усидеть тяжело. А жена его Нина – домоседка и, естественно, старается Юрика удержать дома. Вот они с дружками и придумали рыбалку с ночёвкой. Закатятся к кому-нибудь на дачу и отрываются, а ближе к обеду или к вечеру в воскресенье возвращаются домой с рюкзаком рыбы.

– А где же они берут рыбу, если не рыбачат? – удивился следователь.

– Покупают у местных рыбаков.

– И часто у Юрика такие рыболовецкие загулы случаются? – поинтересовался Наполеонов.

– Да, частенько, – улыбнулся Егор Степанович.

– Куда же его тёща столько рыбы девает?

– На рынке продаёт.

– То есть зять покупает, а тёща продаёт?

– Так Люда об этом не знает.

– И никто до сих пор не стукнул тёще на зятя?

– Как, видите, нет. Может быть, дело в том, что Люду соседи недолюбливают, а Нину жалеют.

– Отчего же так?

– Люду не любят за то, что она громогласная и везде свой нос суёт. Ещё и поучает всех. А Нину жалеют за то, что она как застуканный апостол.

– Вот оно что, – сказал следователь и спросил: – Егор Степанович, а вы куда-нибудь сегодня выходили?

– Как нарочно, нет, – развёл он руками.

– Жаль…

– Меня жена заставила разбирать кладовую и дверцу на антресоли чинить.

– То есть вы сегодня не видели, входил ли кто-то посторонний в ваш подъезд?

– Не видел.

– Жаль, – повторил следователь и спросил: – что вы можете сказать о семье Бессоновых?

– Плохого я о них ничего не могу сказать, семья как семья. Оба работящие. И дети у них хорошие.

– Говорят, Инесса скоро замуж выходит?

– Сорока на хвосте принесла? – усмехнулся Егор Степанович и кивнул в сторону двери.

– Вроде того, – не стал отрицать следователь, – и родители на свадьбу деньги откладывали?

– Не без того.

– Об этом был оповещён весь дом?

– Так уж вышло, – вздохнул Никаноров, – видимо, Екатерина Терентьевна поделилась с кем-то из соседок. И, как вы сами догадываетесь, знает один, знают все.

Следователь кивнул и спросил:

– А что вы можете сказать о самой убитой Самсоновой?

– Женщина она была неплохая, – задумчиво проговорил Никаноров, – во всяком случае, старалась во всём помогать дочери, внучку же просто обожала!


– А внука?

– Дениску тоже любила, баловала время от времени. Но и строгость с ним соблюдала.

– Денис ссорился с бабушкой?

– Ни разу такого не слышал.

– Может, Самсонова с кем-то из соседей ссорилась?

– Такого тоже не припомню. Екатерина Терентьевна была женщиной неконфликтной. Если и зудела на кого, то только на Аркадия, да и то за глаза.

– А чем ей зять не угодил?

– Музыку она его не любила. Но с тех пор как ей посоветовали беруши, и на Аркадия жаловаться перестала.

– А где молодые собирались жить после свадьбы? – почему-то спросил Наполеонов.

– Этого я не знаю, – пожал плечами сосед.

Пришлось отпустить и его.

Опросить дочь и внучку Самсоновой в этот день не получилось. Обе женщины были в таком состоянии, что сразу начинали плакать, и выудить хоть одну связную фразу из них не представлялось возможным.

Обе они утверждали, что в доме ничего не тронуто. Однако позднее выяснилось, пропали деньги, отложенные родителями на свадьбу Инессы.

Поквартирный опрос дал неутешительный результат, практически все соседи знали о том, что Бессоновы копят деньги на свадьбу дочери и держат их дома.

– Вот что у людей с головой? Опилки у них там, что ли, как у Винни Пуха? – сердился Наполеонов.

Слесаря Илью Александровича Капитонова в этот день в подъезде видели ещё пенсионер с первого этажа и молодая женщина с ребёнком.

Пенсионер даже выразил неудовольствие: мол, поздоровался с Капитоновым, как обычно, а тот сделал вид, что видит его впервые.

– Обидно! – констатировал пенсионер, – и куда мы катимся? Даже последние крупицы элементарной вежливости утрачиваем.

Наполеонов внимательно выслушал старичка и сочувственно покивал.

Женщина же с ребёнком сказала, что Капитонов, увидев её, смутился.

– Смутился? – удивлённо переспросил Наполеонов.

– Да, или застеснялся, – задумчиво проговорила она, – он прижался к стенке, и у меня было такое ощущение, что он хочет слиться с ней. И по стеночке, по стеночке поднялся наверх.

– А он поздоровался с вами?

– Я в этом не уверена…

– То есть?

– Я точно с ним поздоровалась, – ответила молодая мама, – а он что-то пролепетал невразумительное. Честно говоря, я тогда и не очень вслушивалась, так как у меня закапризничал ребёнок, и я всё внимание сосредоточила на нём.

– Но вы точно помните, что Капитонов поднимался по лестнице, а не спускался? – уточнил следователь.

– Конечно, точно помню! – несколько раздражённо ответила молодая женщина, – до склероза мне ещё далеко, а с девичьей памятью я распрощалась после рождения сына.

Желая разрядить обстановку, Наполеонов проговорил с улыбкой:

– А я-то думал, что девичья память отлетает с первыми звуками Мендельсона.

Женщина рассмеялась и покачала головой:

– А вот и нет. Хотя у кого как. Например, у моей прабабушки до сих пор девичья память.

– И кто это сказал?

– Она сама и говорит, когда мы восклицаем, сетуя на её забывчивость: «Бабушка, у тебя склероз!» А она, кокетливо подбоченясь, отвечает: «Фигушки вам! У меня девичья память».

– А вы?

– А что мы, перестаём сердиться и хохочем.

– Так у вас не бабуля, а клад.

– Это точно, – охотно согласилась свидетельница.