Мекленбургский дьявол
Часть 27 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Палками гнать! – отрезал Федор. – Никоторого не оставлять. Хоть обрезанных, хоть холощеных. Всех на корабли!
– Как прикажешь, господин полковник, – отозвался озадаченный сотник.
– Вторым делом, – продолжал Панин, – всех девок местных, кто на лицо не страшен, в ясыри забрать, а парней и молодых мужиков поздоровее заковать в цепи и на весла на те корабли, что в гавани захватили. После на наших полоняников поменяем!
– Исполним.
– Ну а в-третьих, тащите на наши галеры все ценное и какое найдется оружие. А когда все вывезем, город спалить дотла! Мое слово твердое.
В ответ на последнее распоряжение сотник немного помялся, как будто не одобряя подобной жестокости, однако возражать не посмел и тут же отправился выполнять приказание.
Сам же Панин вместе с несколькими охотниками принялся осматривать дворец паши. Как и следовало ожидать, османский военачальник жил на широкую ногу. Имелись у него и золото с серебром, и драгоценная утварь, и многое иное, ставшее добычей русского воеводы. Все это требовалось сложить в сундуки или мешки, после чего переправить на эскадру.
Казна, как оказалось, у турок тоже не пустовала. Набралось несколько больших и малых бочонков монет, которые Федор приказал засмолить и тут же опечатал перстнем, когда-то подаренным ему государем.
– Это государева доля, – пояснил свои действия Панин, строго глядя на подчиненных.
– Да разве ж мы без понятия? – сделал честные глаза Ванька Кистень, успевший вместе со своими подчиненными награбить немало добра.
Как ни богат был паша, а во многих домах местных купцов и именитых горожан нашлось не меньше. Со всех сторон в порт казаки и охотники тащили сундуки и узлы, а то и набитые доверху телеги о двух больших колесах с добром горожан. За ними вели связанных девиц, молодых женщин и наскоро закованных в колодки мужчин.
Плач и стон царил по всему городу. Русские ратники и сами не были ангелами, но то, что творили освобожденные из рабства пленники, спешившие выместить свои обиды на вчерашних хозяевах, вообще не поддавалось описанию. Улицы и дворы были завалены трупами. Все, что не удавалось унести, ломали и поджигали. Так что подымавшиеся над древним Синопом языки пламени и дым, казалось, возвещали о конце света. Пришлось срочно наводить порядок и даже тушить пожары.
Вернувшегося к кораблям Панина встретил капитан Селиверстов.
– Ну что? – устало спросил полковник. – Хвалитесь. Сам вижу, богато трофеев взяли!
Как оказалось, в гавани удалось застать четыре полностью готовые к выходу в море каторги и единственный галеас. Все они тут же стали добычей русских абордажных команд. Гребцов, оказавшихся по большей части славянами, сразу расковали, но вооружать спешить не стали. Захватили и пять крупных торговых парусников, а в придачу к ним почти два десятка размером поменьше.
– Одним словом, приказ государев выполнили с запасом! – закончил доклад довольный, как обожравшийся сметаной кот, Селиверстов. – Не знаю вот только, что с теми кораблями делать, которые на берег вытащены? Сразу сжечь или погодить?
– А много ли таких? – заинтересовался этим обстоятельством Панин.
– Хватает, – ухмыльнулся вертящийся рядом Иерсмуза. – Кроме торговцев, три каторги и почти готовая мавна.
– Почти готовая?
– Да, кирие. Осталось только мачты поставить да кое-что из отделки.
– Вот оно как, – задумался Федя.
Мавна, она ведь, если рассудить, тот же самый галеас. И коли ее удастся провести через море и поклониться ею государю, то награда куда как велика станет. Глядишь, и оплошка с этой боярышней забудется… Уж больно нехорошо на него тогда бывший наставник посмотрел. Да еще сказал: «Ты что, холера, самым умным себя считаешь?»
И впрямь, что на него тогда нашло? Ведь знал же, что для Ивана Федоровича имя Алена значит… Эх, где наша не пропадала!
– Значит, так, – приказал полковник. – Мавну сию спустить на воду и тащить хоть на буксире, хоть на веслах, но беспременно привести в Кафу или Азов, тут уж как Господь управит.
– Больно хлопотно, – осторожно возразил Селиверстов. – Может, лучше сжечь от греха?
– Запалить всегда успеем, – не согласился с ним Федор.
– Оно так, – кивнул капитан. – Добро. Будет на то воля божья, доведем. А нет, и так ладно!
На том и порешили.
– Коста, – обратился к кормщику Панин, – как хочешь, а сыщи промеж пленников корабелов добрых. Я так понимаю, в городе много вашего брата. Сам ведь слышал, судов мы взяли столько, что без найма матросов нам никак не обойтись. Ты уж расстарайся, убеди послужить царю православному, за то будет тебе награда.
– А им? – не без горечи вздохнул старый грек, хорошо понимавший, что во время захвата Синопа его единоверцы пострадали не меньше мусульман.
– Кто согласится, – быстро ответил Федор, – получит волю для себя и своей семьи да денег в придачу. Сам знаешь, государь у нас щедр и на своих верных слуг не скупится.
План, внезапно возникший в голове Панина, был прост. Забрать всех кораблестроителей за море и подарить царю. Пусть, мол, греки теперь для нас стараются. А чтобы не скучали, разом забрать и семьи со всем скарбом для поселения в том же Азове или новых городах по берегам Меотиды. Так же он решил вывезти и часть ремесленников вместе с инструментом и семьями.
– Начинайте погрузку всего, что найдете полезного для корабельного дела. Канаты, парусину, дельные дерева на мачты и реи. Пушки со стен и из запасов арсенала укладывайте вниз вместо балласта. Порох, свинец, ядра и дроб в трюмы. Связки стрел и прочее оружие туда же. Из товаров первым делом берите специи и ткани. А вообще нам все сгодится! Ковры, кожи, зерно и масло.
– А вино?
– Этого добра и в Крыму хватает, – отмахнулся Панин. – А вот запас всякого металла, хоть железа, хоть меди – тащите сюда.
С мастерами, прежде работавшими на местной верфи, разговор вышел короткий:
– У вас есть три дня достроить галеас и спустить его на воду, да так, чтобы дошел без ущерба до крымских берегов. Работайте день и ночь со всей старательностью. Учтите, сами на нем и пойдете матросами. И семьи ваши на нем поедут. Кто откажется – казню без жалости. А тем, кто согласится – судьба стать подданными русского царя и трудиться во благо России. Будете и дальше корабли строить, но только для православной державы. Город я сожгу. Так что забирайте с собой иконы и церковную утварь, книги, колокола, алтари и врата из храмов!
Спустя сутки после взятия города Иерсмуза, вместе с Паниным пройдя по всем приготовляемым к отправке кораблям, задал важный вопрос:
– Кирие архигос, добычи и людей так много, что даже столь обширным флотом нам все не вывезти. Что делать?
– Коста, загружаем корабли, главное, правильно все размести, чтобы они валкими не стали и не опрокинулись. А что в трюмы и на палубы не поместится, уничтожим.
Полоняников в городе оказалось и правда очень много. Порядка семи тысяч. Синопцы часто держали и пять, и семь, и даже десять склавини – славян-рабов. Всех одели, накормили, самых крепких мужиков вооружили и поставили в строй.
Вскоре после того, как добыча была собрана, Панин вызвал к себе Мишку Татаринова.
– Есаул, дело к тебе есть. Мы пока уходить из города не собираемся, возьми коней да проедьтесь со своими донцами окрест. Нельзя, чтобы враг ударил с берега нежданно-негаданно. Заодно и рабов в поместьях да вотчинах местных сипахов соберите.
– Это можно, – легко согласился с поставленной задачей казак.
Главный риск затеи Панина состоял в том, что турки, узнав о произошедшем, могли собрать флот и ударить. Так что каждый новый день увеличивал опасность нахождения в захваченном столь малыми силами городе. С другой стороны, Федор руководствовался здравым расчетом. По словам кормщиков, до Царьграда весть о нападении дойдет не раньше, чем за три дня. Пусть даже у турок наготове сколько-то кораблей, но ведь они знают, что русский царь с сильным флотом явился в Черное море, значит, и нападать они посмеют только большой эскадрой, а ее еще надо собрать. Ну, пусть даже за пару дней наберут и кораблей, и людей, хотя, известно, что основные войска сейчас вместе с султаном воюют против ляхов. После этого им понадобится еще не меньше трех дней добраться из столицы сюда, в Синоп. Всего выходит больше недели.
Но чтобы слишком не рисковать, Федор отправил две самые быстрые фелюги вдоль побережья на полдня пути. Одну на запад, другую на восток, чтобы следить, не появится ли враг. Конечно, держать дозоры ночью не имело смысла, потому небольшие парусники еще на закате возвращались в порт, а еще до рассвета уходили в море.
К счастью для русских, османы так и не собрались отвоевывать свой город.
– Ты, Федор Семенович, не переживай, вот лучше кофию выпей с печенькой, – успокаивал его тревоги неунывающий побратим. – За эти дни мы не повстречали ни одного большого отряда на берегу. Видели несколько раз дозорных, но с нами сходиться в драке они не пожелали, убегают черти, проще говоря. А пошарпали мы их крепко. И заходили далеко. Верст на двадцать, не меньше.
– Это верно. Мы за три дня уже пять «купцов» в море перехватили. Они шли как раз с запада. Выходит, и не знали ничего про нас. Допросили. Говорят, ни сном ни духом не ведали.
– Вот и я про что.
– К слову, Миша, учти, я большую часть твоих донцов заберу на время. Посажу на захваченные корабли, пусть матросов сторожат.
– Это понятно, – легко согласился есаул. – Эх, богато мы добычи взяли. Главное, после с выгодой расторговаться.
– Сначала надо до Руси ее довезти. А потом и барыши будем считать.
– Вот всегда ты так. Пил вино, человек как человек был, а теперь…
И вот, спустя пять дней после взятия города, когда рассчитанный Паниным безопасный срок нахождения в Синопе почти подошел к концу, корабелы таки отчитались, что второй галеас спущен на воду, оснащен, загружен и вместе со всем флотом готов к выходу в море.
– А и пора. Уходим!
Огромная флотилия из полусотни кораблей двинулась на север, оставляя за собой густое черное облако пожарища над охваченным пламенем древним городом.
– Теперь главное – дойти, – последний раз оглянувшись на исчезающий за горизонтом турецкий берег, прошептал себе под нос Панин.
Глава 12
К Варне наша маленькая эскадра подошла под утро, когда на востоке уже светлело, но сам город в глубине залива был еще погружен во тьму, в которой было трудно что-либо разобрать. На воде черными пятнами виднелись стоящие на якорях суда, но разобрать, военные они или торговые, до восхода солнца не было ни малейшей возможности.
– Мы почти на месте, государь, – как всегда лаконично доложил мне Петерсон.
– Отличная работа! – кивнул я. – Никто не отстал?
– Рассветет, увидим, – пожал плечами норвежец.
Вопрос был далеко не праздным. Четыре из девяти боеспособных галер ушли вместе с отрядом Панина, еще две остались в Кафе, чтобы попеременно конвоировать отправлявшиеся в Азов караваны с добычей, так что на мою долю остались только три. Причем боеготовность их весьма условна. Ведь по сути это первая кампания и для кораблей, и для большинства членов экипажей.
Но они, по крайней мере, уже хоть как-то сплавались, побывали в бою, почувствовали вкус победы. Еще три галеры – недавние трофеи. Экипажи набраны с бора по сосенке, вооружены тем, что осталось от турок, командиры из числа отличившихся офицеров. В общем, корабли скорее учебные, чем боевые. С другой стороны, а когда экипажи учить, если не сейчас, пока враг ошеломлен и не знает, что делать?
– Прикажите готовиться к бою! – велел я.
– Слушаюсь, – приложил два пальца к шляпе Петерсон, после чего резко обернулся и заорал что было мочи: – К бою!
Заспанный горнист тут же подскочил и, приставив к губам мундштук, с перепугу принялся играть сигнал к обеду. Однако отеческая затрещина от второго помощника мгновенно привела его в чувство, и над «Святой Еленой» вместо веселого – «бери ложку, бери бак, нету ложки – кушай так» стали разноситься звуки «тревоги».
Следом засвистели боцманские дудки, а за ними раздался топот босых ног по палубе. Через минуту аналогичные сигналы стали доноситься со следующих за нами галер. Матросы принялись карабкаться по вантам, чтобы уменьшить паруса, гребцы занимали места на банках, стрелки разбирали мушкеты, а канониры возились у своих «грифонов»
– Отличная идея с единообразными сигналами, ваше величество, – сдержанно похвалил Ян, после чего подпустил немного ехидства, – правда, они немного похожи…
Что тут скажешь, трудно обучить трубачей, если сам умеешь играть только на гитаре, а сигналы горниста последний раз слышал в пионерском лагере, и, кстати говоря, не все помнишь. Но как-то все-таки получилось.
Между тем край солнца уже приподнялся над горизонтом, светя нам в спину и слепя возможных турецких наблюдателей.
– Как прикажешь, господин полковник, – отозвался озадаченный сотник.
– Вторым делом, – продолжал Панин, – всех девок местных, кто на лицо не страшен, в ясыри забрать, а парней и молодых мужиков поздоровее заковать в цепи и на весла на те корабли, что в гавани захватили. После на наших полоняников поменяем!
– Исполним.
– Ну а в-третьих, тащите на наши галеры все ценное и какое найдется оружие. А когда все вывезем, город спалить дотла! Мое слово твердое.
В ответ на последнее распоряжение сотник немного помялся, как будто не одобряя подобной жестокости, однако возражать не посмел и тут же отправился выполнять приказание.
Сам же Панин вместе с несколькими охотниками принялся осматривать дворец паши. Как и следовало ожидать, османский военачальник жил на широкую ногу. Имелись у него и золото с серебром, и драгоценная утварь, и многое иное, ставшее добычей русского воеводы. Все это требовалось сложить в сундуки или мешки, после чего переправить на эскадру.
Казна, как оказалось, у турок тоже не пустовала. Набралось несколько больших и малых бочонков монет, которые Федор приказал засмолить и тут же опечатал перстнем, когда-то подаренным ему государем.
– Это государева доля, – пояснил свои действия Панин, строго глядя на подчиненных.
– Да разве ж мы без понятия? – сделал честные глаза Ванька Кистень, успевший вместе со своими подчиненными награбить немало добра.
Как ни богат был паша, а во многих домах местных купцов и именитых горожан нашлось не меньше. Со всех сторон в порт казаки и охотники тащили сундуки и узлы, а то и набитые доверху телеги о двух больших колесах с добром горожан. За ними вели связанных девиц, молодых женщин и наскоро закованных в колодки мужчин.
Плач и стон царил по всему городу. Русские ратники и сами не были ангелами, но то, что творили освобожденные из рабства пленники, спешившие выместить свои обиды на вчерашних хозяевах, вообще не поддавалось описанию. Улицы и дворы были завалены трупами. Все, что не удавалось унести, ломали и поджигали. Так что подымавшиеся над древним Синопом языки пламени и дым, казалось, возвещали о конце света. Пришлось срочно наводить порядок и даже тушить пожары.
Вернувшегося к кораблям Панина встретил капитан Селиверстов.
– Ну что? – устало спросил полковник. – Хвалитесь. Сам вижу, богато трофеев взяли!
Как оказалось, в гавани удалось застать четыре полностью готовые к выходу в море каторги и единственный галеас. Все они тут же стали добычей русских абордажных команд. Гребцов, оказавшихся по большей части славянами, сразу расковали, но вооружать спешить не стали. Захватили и пять крупных торговых парусников, а в придачу к ним почти два десятка размером поменьше.
– Одним словом, приказ государев выполнили с запасом! – закончил доклад довольный, как обожравшийся сметаной кот, Селиверстов. – Не знаю вот только, что с теми кораблями делать, которые на берег вытащены? Сразу сжечь или погодить?
– А много ли таких? – заинтересовался этим обстоятельством Панин.
– Хватает, – ухмыльнулся вертящийся рядом Иерсмуза. – Кроме торговцев, три каторги и почти готовая мавна.
– Почти готовая?
– Да, кирие. Осталось только мачты поставить да кое-что из отделки.
– Вот оно как, – задумался Федя.
Мавна, она ведь, если рассудить, тот же самый галеас. И коли ее удастся провести через море и поклониться ею государю, то награда куда как велика станет. Глядишь, и оплошка с этой боярышней забудется… Уж больно нехорошо на него тогда бывший наставник посмотрел. Да еще сказал: «Ты что, холера, самым умным себя считаешь?»
И впрямь, что на него тогда нашло? Ведь знал же, что для Ивана Федоровича имя Алена значит… Эх, где наша не пропадала!
– Значит, так, – приказал полковник. – Мавну сию спустить на воду и тащить хоть на буксире, хоть на веслах, но беспременно привести в Кафу или Азов, тут уж как Господь управит.
– Больно хлопотно, – осторожно возразил Селиверстов. – Может, лучше сжечь от греха?
– Запалить всегда успеем, – не согласился с ним Федор.
– Оно так, – кивнул капитан. – Добро. Будет на то воля божья, доведем. А нет, и так ладно!
На том и порешили.
– Коста, – обратился к кормщику Панин, – как хочешь, а сыщи промеж пленников корабелов добрых. Я так понимаю, в городе много вашего брата. Сам ведь слышал, судов мы взяли столько, что без найма матросов нам никак не обойтись. Ты уж расстарайся, убеди послужить царю православному, за то будет тебе награда.
– А им? – не без горечи вздохнул старый грек, хорошо понимавший, что во время захвата Синопа его единоверцы пострадали не меньше мусульман.
– Кто согласится, – быстро ответил Федор, – получит волю для себя и своей семьи да денег в придачу. Сам знаешь, государь у нас щедр и на своих верных слуг не скупится.
План, внезапно возникший в голове Панина, был прост. Забрать всех кораблестроителей за море и подарить царю. Пусть, мол, греки теперь для нас стараются. А чтобы не скучали, разом забрать и семьи со всем скарбом для поселения в том же Азове или новых городах по берегам Меотиды. Так же он решил вывезти и часть ремесленников вместе с инструментом и семьями.
– Начинайте погрузку всего, что найдете полезного для корабельного дела. Канаты, парусину, дельные дерева на мачты и реи. Пушки со стен и из запасов арсенала укладывайте вниз вместо балласта. Порох, свинец, ядра и дроб в трюмы. Связки стрел и прочее оружие туда же. Из товаров первым делом берите специи и ткани. А вообще нам все сгодится! Ковры, кожи, зерно и масло.
– А вино?
– Этого добра и в Крыму хватает, – отмахнулся Панин. – А вот запас всякого металла, хоть железа, хоть меди – тащите сюда.
С мастерами, прежде работавшими на местной верфи, разговор вышел короткий:
– У вас есть три дня достроить галеас и спустить его на воду, да так, чтобы дошел без ущерба до крымских берегов. Работайте день и ночь со всей старательностью. Учтите, сами на нем и пойдете матросами. И семьи ваши на нем поедут. Кто откажется – казню без жалости. А тем, кто согласится – судьба стать подданными русского царя и трудиться во благо России. Будете и дальше корабли строить, но только для православной державы. Город я сожгу. Так что забирайте с собой иконы и церковную утварь, книги, колокола, алтари и врата из храмов!
Спустя сутки после взятия города Иерсмуза, вместе с Паниным пройдя по всем приготовляемым к отправке кораблям, задал важный вопрос:
– Кирие архигос, добычи и людей так много, что даже столь обширным флотом нам все не вывезти. Что делать?
– Коста, загружаем корабли, главное, правильно все размести, чтобы они валкими не стали и не опрокинулись. А что в трюмы и на палубы не поместится, уничтожим.
Полоняников в городе оказалось и правда очень много. Порядка семи тысяч. Синопцы часто держали и пять, и семь, и даже десять склавини – славян-рабов. Всех одели, накормили, самых крепких мужиков вооружили и поставили в строй.
Вскоре после того, как добыча была собрана, Панин вызвал к себе Мишку Татаринова.
– Есаул, дело к тебе есть. Мы пока уходить из города не собираемся, возьми коней да проедьтесь со своими донцами окрест. Нельзя, чтобы враг ударил с берега нежданно-негаданно. Заодно и рабов в поместьях да вотчинах местных сипахов соберите.
– Это можно, – легко согласился с поставленной задачей казак.
Главный риск затеи Панина состоял в том, что турки, узнав о произошедшем, могли собрать флот и ударить. Так что каждый новый день увеличивал опасность нахождения в захваченном столь малыми силами городе. С другой стороны, Федор руководствовался здравым расчетом. По словам кормщиков, до Царьграда весть о нападении дойдет не раньше, чем за три дня. Пусть даже у турок наготове сколько-то кораблей, но ведь они знают, что русский царь с сильным флотом явился в Черное море, значит, и нападать они посмеют только большой эскадрой, а ее еще надо собрать. Ну, пусть даже за пару дней наберут и кораблей, и людей, хотя, известно, что основные войска сейчас вместе с султаном воюют против ляхов. После этого им понадобится еще не меньше трех дней добраться из столицы сюда, в Синоп. Всего выходит больше недели.
Но чтобы слишком не рисковать, Федор отправил две самые быстрые фелюги вдоль побережья на полдня пути. Одну на запад, другую на восток, чтобы следить, не появится ли враг. Конечно, держать дозоры ночью не имело смысла, потому небольшие парусники еще на закате возвращались в порт, а еще до рассвета уходили в море.
К счастью для русских, османы так и не собрались отвоевывать свой город.
– Ты, Федор Семенович, не переживай, вот лучше кофию выпей с печенькой, – успокаивал его тревоги неунывающий побратим. – За эти дни мы не повстречали ни одного большого отряда на берегу. Видели несколько раз дозорных, но с нами сходиться в драке они не пожелали, убегают черти, проще говоря. А пошарпали мы их крепко. И заходили далеко. Верст на двадцать, не меньше.
– Это верно. Мы за три дня уже пять «купцов» в море перехватили. Они шли как раз с запада. Выходит, и не знали ничего про нас. Допросили. Говорят, ни сном ни духом не ведали.
– Вот и я про что.
– К слову, Миша, учти, я большую часть твоих донцов заберу на время. Посажу на захваченные корабли, пусть матросов сторожат.
– Это понятно, – легко согласился есаул. – Эх, богато мы добычи взяли. Главное, после с выгодой расторговаться.
– Сначала надо до Руси ее довезти. А потом и барыши будем считать.
– Вот всегда ты так. Пил вино, человек как человек был, а теперь…
И вот, спустя пять дней после взятия города, когда рассчитанный Паниным безопасный срок нахождения в Синопе почти подошел к концу, корабелы таки отчитались, что второй галеас спущен на воду, оснащен, загружен и вместе со всем флотом готов к выходу в море.
– А и пора. Уходим!
Огромная флотилия из полусотни кораблей двинулась на север, оставляя за собой густое черное облако пожарища над охваченным пламенем древним городом.
– Теперь главное – дойти, – последний раз оглянувшись на исчезающий за горизонтом турецкий берег, прошептал себе под нос Панин.
Глава 12
К Варне наша маленькая эскадра подошла под утро, когда на востоке уже светлело, но сам город в глубине залива был еще погружен во тьму, в которой было трудно что-либо разобрать. На воде черными пятнами виднелись стоящие на якорях суда, но разобрать, военные они или торговые, до восхода солнца не было ни малейшей возможности.
– Мы почти на месте, государь, – как всегда лаконично доложил мне Петерсон.
– Отличная работа! – кивнул я. – Никто не отстал?
– Рассветет, увидим, – пожал плечами норвежец.
Вопрос был далеко не праздным. Четыре из девяти боеспособных галер ушли вместе с отрядом Панина, еще две остались в Кафе, чтобы попеременно конвоировать отправлявшиеся в Азов караваны с добычей, так что на мою долю остались только три. Причем боеготовность их весьма условна. Ведь по сути это первая кампания и для кораблей, и для большинства членов экипажей.
Но они, по крайней мере, уже хоть как-то сплавались, побывали в бою, почувствовали вкус победы. Еще три галеры – недавние трофеи. Экипажи набраны с бора по сосенке, вооружены тем, что осталось от турок, командиры из числа отличившихся офицеров. В общем, корабли скорее учебные, чем боевые. С другой стороны, а когда экипажи учить, если не сейчас, пока враг ошеломлен и не знает, что делать?
– Прикажите готовиться к бою! – велел я.
– Слушаюсь, – приложил два пальца к шляпе Петерсон, после чего резко обернулся и заорал что было мочи: – К бою!
Заспанный горнист тут же подскочил и, приставив к губам мундштук, с перепугу принялся играть сигнал к обеду. Однако отеческая затрещина от второго помощника мгновенно привела его в чувство, и над «Святой Еленой» вместо веселого – «бери ложку, бери бак, нету ложки – кушай так» стали разноситься звуки «тревоги».
Следом засвистели боцманские дудки, а за ними раздался топот босых ног по палубе. Через минуту аналогичные сигналы стали доноситься со следующих за нами галер. Матросы принялись карабкаться по вантам, чтобы уменьшить паруса, гребцы занимали места на банках, стрелки разбирали мушкеты, а канониры возились у своих «грифонов»
– Отличная идея с единообразными сигналами, ваше величество, – сдержанно похвалил Ян, после чего подпустил немного ехидства, – правда, они немного похожи…
Что тут скажешь, трудно обучить трубачей, если сам умеешь играть только на гитаре, а сигналы горниста последний раз слышал в пионерском лагере, и, кстати говоря, не все помнишь. Но как-то все-таки получилось.
Между тем край солнца уже приподнялся над горизонтом, светя нам в спину и слепя возможных турецких наблюдателей.