Меч королей

— Это было необходимо, — подвел черту я, хотя, по правде говоря, сомневался, что любой из тех трех кораблей способен был догнать «Сперхафок». То были типичные западносаксонские суда: добротной постройки, но тяжелые, тихоходные на веслах и валкие под парусом.

Ветер зашел к юго-западу. Вечер выдался теплый, небо было почти совсем безоблачное, но теперь к нему поднимались столбы черного дыма от горящих кораблей. Вода стояла низко, но отлив уже закончился, и начинался прилив. Я отвел «Сперхафок» от пылающих судов и пришвартовался к самой северной из пристаней, поближе к выходу в канал. Рыбаки наблюдали из своих домов, однако держались подальше и от нас, и от пожара — осторожничали, и не без причины. Солнце уже опускалось на западе, но летние дни долгие, и в нашем распоряжении еще оставалось часа два или три дневного света.

— Госпожа, не хотелось бы ночевать тут, — обратился я к Эдгифу.

— Но нам ведь тут ничего не грозит, да?

— Скорее всего. И все-таки нам не стоит задерживаться.

— Куда мы пойдем?

— Отыщем стоянку под Скеапигом, — ответил я. — А если не получим вестей про твоего брата, поутру пойдем на север.

Я смотрел на озаренную пожаром деревню. На дороге из Фэфрешема никто не появлялся, так что победитель, овладевший городом, кто бы он ни был, предпочел остаться там. Высоко над дымом летели два ворона. Они держали путь на север, и мне не требовалось более доброго знака от богов.

— Этельстан может быть в Лундене, — сказала Эдгифу.

Я посмотрел на нее и в очередной раз поразился ее красоте.

— Госпожа, с какой стати ему там быть?

— Лунден ведь некогда принадлежал Мерсии?

— Было дело. Отец твоего супруга распорядился иначе, и теперь город входит в Уэссекс.

— Тем не менее до меня доходили слухи, что Этельстан намерен разместить в Лундене гарнизон, как только узнает о смерти моего мужа.

— Но твой супруг пока жив, — возразил я, поймав себя на мысли, что не знаю, правда это или нет.

— Я молюсь об этом, — отозвалась она совершенно неубедительно. — Однако принц Этельстан ведь наверняка держит войско близ Лундена?

Хитрая ведьма, и ум ее не уступал ее красоте. Я назвал ее хитрой, потому что в ее словах крылся тонкий расчет. Если она права и Эдуард решил разделить королевство, то Этельстан, далеко не дурак, мог, прознав о завещании отца, стремительным броском захватить Лунден и тем самым отрезать Восточную Англию от Уэссекса. А зная про давнюю мою дружбу с Этельстаном, она пыталась убедить меня отвезти ее не в Беббанбург, а в Лунден.

— Мы не знаем, в Лундене ли Этельстан, — возразил я. — И не узнаем, пока Эдуард не умрет.

— Говорят, что принц сосредоточил войска к северу от Лундена, — вмешалась Бенедетта.

— Кто говорит?

Итальянка пожала плечами:

— Народ болтает.

— Король умирает, — напомнил я. — А когда король при смерти, то слухи растут и множатся. Прежде чем им верить, лучше убедиться.

— Но если Этельстан в Лундене, ты отвезешь меня туда? — не сдавалась Эдгифу.

Я подумал, потом кивнул:

— Если он там, то отвезу.

— И он сохранит моим детям жизнь? — уточнила она. Помимо Эдмунда, у нее было еще два малыша: сынишка по имени Эдред и дочь Эдбург.

— Этельстан не из тех, кто убивает детей, — сказал я, и это был не тот ответ, какой она хотела услышать. — Если у тебя есть выбор между Эльфвердом и Этельстаном, выбирай Этельстана.

— Мне бы хотелось, — сердито заявила королева, — видеть Эльфверда в гробу, а моего сына на троне.

— А ты будешь править за него? — поинтересовался я, но ответ она дать не смогла или не соизволила.

— Господин! — крикнул Иммар. — Господин!

Я повернулся и увидел, как из завесы дыма, наплывающей от горящих кораблей, вынырнули три всадника. Они заметили нас и повернули коней.

— Авирган! — с волнением воскликнула Эдгифу. Она смотрела, как трое гонят коней к пристани. За ними по пятам мчались два десятка воинов в красных плащах. — Авирган! — снова закричала Эдгифу, и в ее голосе явно читалась тревога за молодого кентца.

— Гербрухт, руби носовой швартов! — скомандовал я.

— Мы не можем бросить его здесь! — накинулась на меня Эдгифу.

— Руби! — взревел я.

Гербрухт опустил секиру на носовой швартов, а я выхватил Вздох Змея и двинулся к корме. Эдгифу схватила меня за руку.

— Пусти! — рявкнул я. И, стряхнув ее, перерезал канат из тюленьей кожи.


«Сперхафок» вздрогнул. Прилив прижимал его к причалу, но ветер дул навстречу приливу и был достаточно сильным, чтобы наполнить парус и вытянуть нас в фарватер. Беорнот помогал, ухватив весло и упершись им в густо поросшую водорослями сваю. Трое всадников добрались до пристани. Соскочив с коней, они мчались по пирсу. Я видел страх на лице Авиргана — люди Этельхельма были совсем близко, копыта их коней громко стучали по доскам причала.

— Прыгайте! — крикнул я. — Прыгайте!

Беглецы прыгнули. Они вложили все силы в отчаянный прыжок, от которого зависела их жизнь. Двое упали на гребные банки «Сперхафока», а Авирган не долетел немного, но сумел ухватиться за борт корабля, и двое моих парней втащили его внутрь. Преследователи натянули поводья, двое или трое метнули копья. Одно с глухим ударом воткнулось в брус, поддерживающий мачту, другое буквально на ширину пальца разминулось с Авирганом. Однако команда «Сперхафока» уже упиралась веслами как шестами, отводя корабль от илистых берегов канала и направляя его к более широкому руслу реки Свальван. Полетели еще копья, но все легли с недолетом.

— Если бы я задержался, всадники нашпиговали бы нас копьями, — объяснил я Эдгифу. — Кого-то могли ранить, а то и вовсе убить!

— Он едва не утонул! — воскликнула королева, глядя на Авиргана.

А вот и причина, по которой она отправилась в Кент.

— Копья они метали в твоих сыновей, — добавил я.

Эдгифу будто и не услышала меня — пошла на нос, где сидел на банке вымокший до пояса Авирган. Я обернулся и встретился взглядом с Бенедеттой. Она не отвела глаз, как бы подстрекая меня высказать вслух свои подозрения, и я опять отметил ее красоту. Бенедетта был старше Эдгифу, но возраст только добавил к ее красоте рассудительность. Кожа у нее была смуглая, на фоне которой серо-зеленые глаза выделялись еще сильнее. Изящный носик, серьезное лицо, полные губы и волосы такие же черные, как у Эдгифу.

— Куда держать-то? — отвлек меня Гербрухт. Он пришел на корму и принял рулевое весло.

Небо темнело, наступали сумерки — долгие летние сумерки. Не время начинать длительное путешествие.

— Пересеки реку, — сказал я. — Поищем, где провести ночь.

— А поутру, господин?

— Пойдем на север, понятное дело.

На север, в Беббанбург, на север, домой. На север, где не умирают короли и где не правит безумие.



В гаснущем свете дня мы пересекли реку и разыскали бухточку, глубоко врезавшуюся в камыши Скеапига, где могли провести короткую летнюю ночь. Подожженные нами корабли полыхали ярко, по маленькой гавани плясали зловещие тени. Пожар унялся, только когда на небе показались первые звезды.

Мы могли отплыть вечером, но слишком устали, а мели вокруг Скеапига коварные, их лучше проходить при свете дня. Ночью опасность нам не грозила, под присмотром часовых можно было спокойно выспаться, а поблизости обнаружился сухой холмик, на котором мы развели огонь.

На рассвете ветер усилился, но на этот раз с запада, порывистый и теплый. Я горел желанием отчалить, повести «Сперхафок» на север вдоль побережья Восточной Англии, оставить Уэссекс с его коварством далеко за кормой. Но Бенедетта попросила меня подождать.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Господин, у нас есть дела, — расплывчато заявила она.

— У меня тоже есть дело — вести корабль!

— Господин, это не займет много времени.

На молодой женщине был все тот же серый плащ с капюшоном, затенявшим ее лицо от солнца. А оно как раз вставало у нее за спиной и заливало поверхность реки Свальван расплавленным золотом.

— Что не займет много времени? — уточнил я раздраженно.

— То, что мы должны сделать, господин, — упрямо заявила она.

Тут я понял.

— Под рулевой площадкой вы найдете уединение, — сказал я ей. — И ведра.

— Эдгифу — королева! — воскликнула Бенедетта с намеком на гнев в голосе. — Королеве негоже корчиться в вонючем чулане над грязным ведром!

— Ведра можно помыть, — предположил я, но в ответ удостоился только высокомерного взгляда. Я вздохнул. — Ты хочешь, чтобы я подыскал ей какой-нибудь дворец?

— Господин, я хочу обеспечить ей хоть какие-то удобства. Некое подобие достоинства, — пояснила Бенедетта. — Она ведь королева! Господин, мы сможем попасть в ту таверну? — Она указала за реку.

— Гавань полна Этельхельмовых людей, — возразил я. — Лучше уж отлить в ведро, чем угодить к ним в лапы.

— Ну, тогда сойдут и камыши, — снизошла итальянка. — Но, господин, пусть твои воины держатся на расстоянии.

Это означало, что по моему приказу две гребные банки сняли и сделали из них примитивные сходни. Затем я расставил дозорных вокруг тростника с наказом не позволять никому приближаться к участку, выбранному женщинами, и наконец пригрозил казнить или изувечить любого из этих дозорных, кто осмелится подсматривать за дамами. Оставалось ждать. Пока солнце постепенно поднималось, я поговорил с Авирганом, но тот мало что мог рассказать о событиях, разыгравшихся накануне в Фэфрешеме. Он расположил своих людей заслоном на дороге в Лунден, потом его застигли врасплох воины Этельхельма, напавшие с юга.

— Мы побежали, — повинился он.

— А что с Сигульфом?

— Не знаю.

— Последнее, что я слышал, — это что он вел переговоры.