Меч Чёрного Рыцаря

— Тогда им нужны слуховые аппараты! — огрызнулся Шарманьяк.

— Билли! Ты обещал, что сделаешь всё, как полагается. В противном случае я не буду больше с тобой разговаривать! — пригрозила мисс Снежка. — А ты знаешь, я слов на ветер не бросаю. Мы с тобой ведь несколько веков не разговаривали.

Мистер Семерка, стоя в сторонке, просто давился от смеха. Шарманьяк цыкнул на него, и тот сделал серьезное лицо. Но стоило мэру отвернуться к учительнице, как он снова принялся хихикать.

Шарманьяк тяжело вздохнул, и Сабрине даже показалось, что его широкие плечи и грудь сдулись прямо у нее на глазах, будто из них выпустили накачанный в них воздух.

— Простите меня, что вчера в школе я от вас отказался.

Сабрина была потрясена до глубины души. Шарманьяк, насколько она знала из дневников своих предков за последние двести лет, никогда ни перед кем ни за что не извинялся. И это было лишним свидетельством того, какую власть имела над ним Белоснежка.

— Но ты должна понять, — продолжал Шарманьяк, — эта семья, словно раковая опухоль, грозит уничтожить меня заживо.

Белоснежка ахнула.

— Вот-вот, мэр, давайте без патоки, — проворчала Сабрина. — Без обиняков, начистоту, как есть!

— Хорошо, — кивнул мэр. — В выходные у нас выборы. Я не ожидал, что у меня на них будет соперник. Если бы Червонная Королева не выставила свою кандидатуру, у меня от вашего присутствия в худшем случае было бы несварение желудка. Но в ситуации, когда я могу потерять свой пост, мне меньше всего нужно давать избирателям повод думать, будто я как-то связан с Гриммами. У меня просто нет времени принимать меры против этого. У меня почти нет времени и на другое: купить столько голосов, сколько мне нужно, и нанять доверенных лиц — тех, кто будет заполнять урны для голосования.

Глаза мисс Снежки загорелись гневом, и мэр заметил это.

— Я хочу сказать, что мои слова надежды должны дойти до сознания широкой общественности, — закончил он.

— Ну да, и вам меньше всего нужно, чтобы избиратели решили, будто вы якшаетесь с нашей семейкой, — съязвила Сабрина.

— Вот видишь, Снежка! — радостно воскликнул Шарманьяк. — Ребенок и тот понимает! Этот год для нас был неудачным. Великан нанес городу ущерб на миллионы долларов. Строительство новой школы тоже стоило многих миллионов. Городская казна пуста. Жители, конечно, думают, что, если начать всё заново, с новой командой, тогда дела поправятся. Но уверяю вас: Червонная Королева в роли мэра города нужна нам меньше всего!

— Совершенно согласна, — сказала бабушка. — Если для того, чтобы остаться у власти, вы должны выступить против Гриммов, тогда действуйте, как считаете нужным.

— Рельда, я не верю своим ушам, — разочарованно промолвила Белоснежка. — Вы не можете даже представить себе, как трудно мне было заставить его извиниться перед вами. А теперь вы же сами поощряете его дурное поведение.

В этот момент вниз по лестнице сбежал дядя Джейк.

— Мисс Снежка, это вы? — воскликнул он, широко улыбаясь.

Белоснежка взглянула на него со странным выражением лица.

— Извините, мы разве знакомы? — спросила она.

— Мисс Снежка, это же я, Джейк Гримм. Я учился у вас во втором классе. А мой брат Генри был на год старше меня.

— Брат Генри? — проревел Шарманьяк. — Рельда, вы никогда не говорили мне, что у вас двое сыновей!

Дядя Джейк подозрительно взглянул на мать.

— Ну как же! Я говорила о нем вам обоим, — сказала бабушка, провожая гостей. — Спасибо, что нашли время зайти. Мы сегодня очень заняты. Успеха на выборах, мэр Шарманьяк!

— Стоило отвернуться, как еще один Гримм появился, — пожаловался Шарманьяк, ни к кому конкретно не обращаясь. — Прямо как тараканы. Город просто заражен ими!

— Уильям Шарманьяк! — сердито крикнула Белоснежка, едва бабушка закрыла за ними дверь.

— Ну и что ты сделала? — спросил дядя Джейк бабушку.

— Не пойму, о чем ты? — ответила та, быстро повернулась и направилась в гостиную.

Дядя Джейк бросился за ней.

— Мам, ну подумай сама: Свинсон меня не вспомнил, хотя он, наверное, тысячу раз ловил нас с Хэнком, когда мы прогуливали школу. Белоснежка меня тоже не помнит. А ведь я писал ей любовные записки, причем каждый день до своего восемнадцатилетия. И Шарманьяк меня не помнит, хотя сам же угрожал тогда, что прикажет арестовать меня. Даже велел расклеить по всему городу листовки с моим портретом — что я, мол, в розыске.

— Люди многое забывают, Джейк, — сказала бабушка. — Ведь целых двенадцать лет прошло.

— Мам, не думай, что я хвастаю, но, если говорить начистоту, я чертовски привлекателен и меня не так-то легко забыть.

Бабушка Рельда огляделась. Все, кто был в комнате, смотрели на нее в упор. Даже Эльвис от любопытства изогнул бровь. Бабушка вдруг замялась, стала переминаться с ноги на ногу, что-то, запинаясь, пробормотала, но в конце концов всё же призналась:

— Они не помнят, потому что я тогда весь город усыпала порошком забвения.

— Что-о-о?! — вскричал дядя Джейк.

— Понимаешь, когда все узнали, что случилось, на улицах такое началось! — сказала бабушка Рельда, собирая со стола крошки пончиков. — Около нашего дома целых две недели толпились все кому не лень, были пострадавшие. Надо было что-то делать.

— Что же ты такое натворил? — в один голос спросили сестры у дяди Джейка.

Он будто не услышал их вопроса.


— Выходит, меня в городе все забыли?

— Не все, — ответила бабушка. — Зерцало тебя помнит. И мистер Канис тоже.

— Мам, ведь мистер Канис погиб, — напомнил ей дядя Джейк.

Бабушка вздрогнула, но всё-таки справилась с собой.

— Ну и Баба-яга, конечно, помнит тебя, — сказала она.

— Баба-яга? Ха, вот так номер! Безумная людоедка, коллекционирующая человеческие кости, всё еще помнит меня. Господи, ну и повезло мне, ничего не скажешь! — И дядя Джейк, выскочив из гостиной, схватил с вешалки в прихожей свое пальто и распахнул входную дверь.

— Ты куда? — спросила его бабушка.

— Мотор прогреть, — сказал он. — А вы, девочки, одевайтесь. Только перед тем как выйти из дома, постарайтесь не забыть, кто я такой.

Громко топая, он вышел на крыльцо и резко захлопнул за собой дверь.

Девочки уставились на бабушку, но та избегала их взглядов.

— Вчера поздно вечером Пак наконец явился домой, — сказала она. — Сабрина, сходи-ка наверх, пригласи его прокатиться с вами. А то он решит, что с ним не хотят водиться.

Сабрине очень хотелось узнать, что же натворил дядя Джейк, однако на бабушкином лице было ясно написано: она не намерена об этом говорить.





* * *


Кого-кого, а Пака Сабрина уж точно не хотела никуда приглашать. Она неохотно поднялась на второй этаж, несколько раз постучала в его дверь, но никто не ответил. Тогда она заглянула в комнату и внимательно осмотрела ее: нет ли там какой-нибудь катапульты, медвежьей ямы, замаскированных рычагов или зловонных химических бомб. Вроде бы ничего подозрительного. Она вошла и несколько раз позвала Пака, но ответа так и не получила.

Сабрина уже собралась уйти, но вдруг прямо у нее над головой в небо взлетел столб огня и дыма, раздался оглушительный взрыв, и темнота рассыпалась на тысячи многоцветных огней. Через мгновение в небо взмыл новый заряд. Похоже, фейерверк запускали с холма за лагуной.

Тропинка, поднимавшаяся вверх по склону холма, была усеяна сломанными игрушками и расплавленными оловянными солдатиками. Кругом валялись разбитые стеклянные шарики, растянутые шагающие пружины, отломанные головы игрушечных гиппопотамов из популярной детской игры. В конце тропинки была поляна, где Сабрина и нашла Пака — увешанный орденами и медалями, он восседал на троне, инкрустированном драгоценными камнями. Вокруг толпилась его обезьянья армия, и, пока Пак читал им лекцию о военном искусстве, солдаты-шимпанзе пытались выхватить у него из рук коробок спичек.

— Джонсон, шаг вперед! — приказал Пак. Шимпанзе вышел из толпы.

— Джонсон, враг повсюду. Тебе, может быть, придется отправить на тот свет кого-то из своих солдат, если ты поймешь, что они действуют в интересах врага. Ты сможешь убить лучшего друга, если так будет надо?

Шимпанзе радостно закивал, хлопая в ладоши.

— Молодец, Джонсон! — похвалил Пак.

Он зажег спичку и подал ее волосатому солдату. Довольный шимпанзе кинулся к разнообразным по форме и размерам пиротехническим игрушкам, которые были расставлены по всей поляне. Он поджег самую большую ракету с красно-белыми полосами и, когда она взлетела в небо и взорвалась, завопил от счастья. А когда вспышки в небе и грохот прекратились, шимпанзе принялись скакать перед Паком, выпрашивая у него следующую спичку.

— Эй, Салливан! Ко мне шагом марш! — скомандовал Пак. — Отвечай: какое самое главное правило войны?

Обезьяна взревела и затопала ногами. — Молодец, Салливан, правильно! Убей, не то убьют тебя. — И Пак выдал ему спичку.

В небо взлетела очередная ракета.

— Чего тебе? — спросил Пак, когда Сабрина показалась на поляне.

— У кого-то плохое настроение? — поддразнила она его, переступая через несколько выгоревших ракет.

— Ничего подобного! — сказал Пак. — Видишь, я занят. Тренирую этих салаг. Чтобы стали настоящими солдата ми.

Шимпанзе, крича и скаля зубы, повернулись к нему, требуя следующую спичку. Вдруг голова Пака стала как у шимпанзе. Он зашипел и стал плевать в них. Обезьяны притихли, но потом опять принялись выпрашивать спички.

— Единственное, чем ты занят, — заметила Сабрина, — это без конца дуешься и обижаешься.

— Ничего я не дуюсь.

— Тогда в чем дело? В столовой полно пончиков. Прежде ты бы давно уже съел их да еще и коробку бы облизал.

— Кому нужны эти пончики? Да я их терпеть не могу! — заявил Пак.

— А вот и нет! Ты лопаешь всё подряд. Я даже видела, как ты уплетал собачий корм прямо из миски Эльвиса.

Пак долго молчал.

Потом с деланым безразличием спросил: