Мастер печали

Он выдернул из настила два толстых сосновых сука и начал раздвигать ветки. Когда между ними образовался широкий просвет, Аннев спрыгнул вниз.

Крэг, с любопытством наблюдавший за ним, спросил:

– Ты чего задумал?

Аннев ничего не ответил. Он склонился над булыжником так низко, что почти коснулся носом запекшейся крови, а потом обошел камень, внимательно глядя под ноги.

– Здесь глубокие отметины – будто камни царапали чем-то острым.

Крэг, нахмурившись, подергал себя за бороду:

– Кеос подери, час от часу не легче.

Аннев выбрался из ямы.

– Эту яму выкопали для того, чтобы кого-то поймать. Причем живьем. А камни были нужны, чтобы вытащить мула, – подытожил он.

– А кровавые пятна на них откуда? И отметины? Если эти монстры не собирались калечить мою бедную зверушку – почему ж тогда пустили ей кровь?

– Потому… – раздался сверху дребезжащий голос, – что монстры не всегда делают то, что им велено.





Глава 37




На краю оврага стояла старуха в черных лохмотьях. Время согнуло ее фигуру почти пополам, на спине возвышался чудовищный горб. Белые круглые глаза не мигая смотрели на мужчин.

Крэг выставил посох перед собой и шагнул вперед.

– Я говорю о монстрах, что мучили твоего мула.

Голос у нее был высокий и трескучий. Она начала спускаться по склону, прижимая к груди костлявые, опутанные синими венами руки со скрюченными пальцами.

Аннев открыл рот, собираясь заговорить – было в старухе что-то смутно знакомое, словно когда-то он видел ее во сне, – однако Крэг поднял указательный палец, призывая его помолчать.

Карга добралась до дна оврага и на несколько мгновений пропала из вида. Крэг не сводил тревожного взгляда с заваленной сосной тропы.

– Кто это? – прошептал Аннев.

– Тсс.

Когда старуха, ковыляя, вышла из-за дерева, Аннева удивили ее глаза: мутные, словно подернутые белой дымкой; однако передвигалась женщина так уверенно, будто видела не хуже его самого. Она остановилась в пяти футах от Крэга, но уже через секунду Аннев с ужасом понял, что смотрит старуха вовсе не на торговца. По его спине пробежал холодок дурного предчувствия.

– Сосуд выбирает свой путь.

– Какой сосуд? – пробормотал Аннев.

Ведьма наклонила голову к плечу; иссохший рот растянулся в злобном оскале.

– Осколок великого целого. Посланный за жезлом, дабы принести его в свой круг. Посланный отнять жизнь. Торговец даст тебе талисман, но его у тебя украдут, Сын Семи Отцов.

– Что? – только и смог вымолвить Аннев. Слова старухи проникали в самое его сердце. – Сын семи… Откуда ты меня знаешь?

Карга зашипела, а когда снова заговорила, ее голос, на сей раз низкий и звучный, прозвучал как рокот грома:

– Ты потомок богов, хоть и был среди смертных рожден. Тебя семеро жаждут вести, их страшит твоя длань. Бережет тебя вечный, а древний сбивает с пути. Но увечный король тобой правит. И гнев твой сожжет целый мир.

Произнеся это, старуха распростерла свои страшные тонкие руки и поклонилась до самой земли.

Аннев застыл на месте, разинув рот, но Крэг не растерялся: он встал между ним и колдуньей, одной рукой держа посох, а другой сжимая какую-то костяную фигурку, висящую у него на шее.

– Пошла прочь, ведьма! Нас не напугать твоими черными речами.

Женщина подняла голову и снова зашипела. Крэг угрожающе потряс фигуркой перед ее лицом, и карга отшатнулась.

– Хочешь оставить его себе, Скиталец? – проскрипела она. – Хочешь разделить судьбу Отцов? Боюсь, это не твой путь. Смотри, как бы смерть не призвала тебя.

– Рано или поздно смерть призовет каждого из нас.


Ведьма мерзко захихикала, облизывая длинным и тонким, как у змеи, языком губы и остатки зубов.

– Твое время приходило, Скиталец, и уже не раз. Но ты вечно в дороге, поэтому оно забирало вместо тебя твоих друзей.

Лицо Крэга окаменело. Он бросил быстрый взгляд на Аннева, потом снова повернулся к старухе:

– Уж не возомнила ли ты себя смертью, хрычовка?

– Я тень смерти, – последовал ответ. – Я ступаю впереди нее и следую за ней.

Крэг занес посох, готовясь нанести удар. Глаза торговца горели безумной ненавистью.

– Так это ты забрала у меня моего мула?

– Несчастный зверь, – пробормотала она. – Оставленный на произвол судьбы. Найдешь его – и сосуд найдет тебя.

– Пропади ты пропадом со своими загадками! Отвечай, это ты убила Сениф?

Тут ведьма вытянула шею и вывернула голову под пугающе неестественным углом; прижав руки к груди, она быстро задвигала костлявыми пальцами с черными когтями, которые издавали хищное клацанье.

– Не я одна.

Крэг набросился на нее с посохом, но она с невероятной скоростью заскользила по земле, удаляясь от разъяренного торговца, а ее черные лохмотья захлопали на ветру, словно истлевшие крылья.

Мгновение спустя откуда-то сверху донеслось знакомое отвратительное хихиканье. Аннев повернулся на звук и увидел, что старуха уже стоит на краю оврага. Вдруг она исчезла из вида – и появилась у противоположного края ямы. Всего через несколько секунд она, казалось, была уже везде: за деревьями, на склонах, в яме, рядом с Анневом, а ее смех, звучавший со всех сторон сразу, превратился в непрерывный оглушающий визг.

Крэг толкнул Аннева локтем в бок:

– Закрой уши, парень! Это настоящая ведьма!

Аннев прижал ладони к ушам. Крэг же вынул из складок плаща маленькое заляпанное зеркальце, бросил его на землю и что есть мочи ударил по нему посохом. В то же мгновение визг оборвался, и за спиной у себя Аннев услышал тихое стенание. Нашарив в кармане золотую пластину, он резко обернулся – и увидел у своих ног старуху, корчившуюся от боли.

– Отойди! – заорал Крэг.

Ведьма припала к земле, обхватила себя руками и начала раскачиваться, тряся седыми космами.

– Смерть, смерть наша пришла, смерть… – плача, причитала она.

– Она обезумела, – прошептал Аннев, не решаясь отвести от колдуньи глаз.

– Хуже. Она владеет магией. Истинной магией.

Аннев покачал головой. Содар ему о таком не рассказывал.

– Магия, – повторил он. – Она поэтому была в нескольких местах сразу?

– Да. – Крэг положил руку ему на плечо. – Хотя сдается мне, все это время она стояла позади нас, а то, что мы видели, было лишь ее тенью.

Он ткнул старуху посохом, и та завалилась на спину, продолжая причитать.

– Похоже, я сломил ее, разбив зеркало. Не сказать, чтоб сильно пришлось стараться. Но она все еще опасна. Давай прикончим ее и сбросим в яму.

– Ты серьезно?

– Кровь за кровь, парень. Я уже сказал: я слов на ветер не бросаю.

– Но ты же не можешь убить беспомощную старуху! Это жестоко!

– Эта старуха убила моего мула, – мрачно ответил Крэг.

– Смерть, смерть пришла, за всеми нами… – продолжала твердить ведьма, словно не слыша их разговора.

Аннев посмотрел на нее и представил, как перерезает ей горло, а потом они с Крэгом сталкивают тело в яму… Он отмахнулся от этой неприятной картины, но ее тут же сменила другая: Крэг забивает каргу до смерти посохом, а Аннев, улучив момент, подкрадывается к нему сзади с золотой пластиной в руке и… Как же все это мерзко. Неужто невозможно выбраться из этого проклятого леса, не обагрив руки чей-нибудь кровью?

– Погоди. Она сказала, что была не одна – и что монстры не всегда слушаются приказов. Крэг, да она, может, вообще не трогала Сениф, а просто помогла загнать ее в ловушку?

Торговец злобно оскалился:

– И что с того? Эта тварь была среди тех, кто ослепил Сениф, измывался над ней, вырезал у нее сердце и бросил на поганый алтарь. – Он плюнул в свернувшуюся клубком старуху. – Она – зло, Аннев. И магия тут ни при чем. Эта ведьма творит – и творила – ужасные вещи. И потому заслуживает того, чтобы сдохнуть.

– Не трогала мула, – донесся снизу жалобный вой. – Монстров убила. Пощадила мула.

Мужчины посмотрели на колдунью. Она лежала неподвижно, слезы уже не струились по щекам.

– Не делайте больно, не убивайте, – всхлипывала она. – Вот что говорила я им. Но они не послушались. И я убила их. Даруй же мне милость, какую я даровала твоему мулу.