Мастер печали
Часть 30 из 105 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Интересно.
Содар погладил бороду.
– Что тут интересного?
– Милость создал дарит, а значит, для пробуждения его силы нужно произнести глиф. Твоя рука – творение терранского ворожейного ремесла, поэтому у нее… скажем так, иной принцип действия. Я не мастер артефактов, поэтому не могу объяснить почему, но обыкновенно для этого нужен какой-то жест или другое движение.
– Точно, – вспомнил Аннев. – Глифоречение – это слова и мысли. В основе магии илюмитов лежит музыка. Терранцы используют жесты. – Тут он окончательно запутался. – Но постой, Содар. Ведь я вообще ничем из этого не пользуюсь. Моя рука просто работает… Как парализующие палочки, которые нам выдали сегодня на уроке в храме. Я тоже не думал, как они действуют, – просто пускал их в ход, да и все.
– Но палочки – это простые артефакты, в отличие от твоего протеза.
– Это ты так говоришь, а как по мне – артефакта проще и не придумаешь. Да любой, у кого только половина левой руки, знал бы, что делать с этой штуковиной.
– Посмотрите-ка на него! – воскликнул Содар. – И кто кого здесь учит?
Аннев отвесил наставнику шутливый поклон.
– А можно использовать магию без глифоречения, заклинательного песнопения или ворожейного ремесла?
Содар фыркнул:
– Только если ты кеокум.
– Я не кеокум.
Содар рассмеялся, и даже на хмуром лице Аннева появилось подобие улыбки.
– Не кеокум. А еще ты не огр и не дракон. Впрочем, известно несколько случаев, когда… – Тут он пристально посмотрел на Аннева. – Попробуй-ка еще раз, только теперь не думай ни о магии, ни о клинке. Про глиф тоже забудь. Представляй себе лишь то, что ты ждешь от меча.
От досады Аннев прикусил щеку.
«Ну здорово. Теперь он считает, что я кеокум – тварь, рожденная из Кеосовой длани».
Он тряхнул головой, прогоняя эту нелепую мысль.
«И чего он привязался? Моя рука – обычный артефакт, и никаких способностей к магии у меня нет».
Аннев взглянул на Содара, собираясь все ему высказать, но осекся, увидев странный блеск у старика в глазах.
Он вздохнул. Что ж, так и быть, но это последняя попытка. Аннев приосанился, расправил плечи, чувствуя, как перекатываются под кожей мышцы. Потом впился взглядом в кусок дерева и, вспомнив надежду в глазах Содара, ощутил, как внутри загорелся крошечный огонек, и тревога сменилась решительностью.
«А вдруг и правда получится? Это ведь всего лишь деревяшка. А деревяшку разрубить я точно могу. Одар всемогущий, да у меня же в руках меч, в конце концов! А мечи для того и предназначены. Да я каждый день рублю дрова, а это, считай, то же самое».
Аннев поднял оружие и окинул хворостину уверенным взглядом.
«Это кусок дерева. А я – клинок. Я повелеваю этим мечом!»
Он моргнул, опустил меч… и снес целый угол стола.
Глава 21
– Боги!
Содар перевел взгляд с искалеченного стола на треугольный кусок дерева, валяющийся на полу, а затем на Аннева, в лице которого не было ни кровинки.
– Я… Я не хотел… – пробормотал юноша, уставившись на пустое место, где еще секунду назад находился угол мощной дубовой крышки.
Содар был поражен ничуть не меньше.
– Нет-нет, все хорошо. Точнее, даже не хорошо, а потрясающе! Это же стол из цельного куска дуба! Не припомню, чтобы клинок когда-либо становился таким острым.
Содар внимательно осмотрел деревянный треугольник.
– Давай еще раз.
– Что?
– Попробуй снова, Аннев. Но теперь… – Умолкнув на полуслове, он направился в сарай, а когда вернулся, в руках у него был огромный камень. – Теперь рассеки камень.
– Это невозможно.
Содар положил камень у его ног.
– Нет ничего невозможного.
На лице старика сияла восторженная улыбка.
– Давай.
Аннев задумчиво глядел на камень. Получится или нет? Если получится – то ли еще будет… Его вдруг охватило воодушевление, какого он никогда раньше не испытывал на уроках магии.
– Ладно.
Содар улыбнулся еще шире. Аннев снова занес меч и, медленно опуская, представил себе, как клинок проходит сквозь твердую породу. Он задержал меч в нескольких дюймах от поверхности камня и сделал глубокий вдох.
– Только не спеши. Вспомни, что ты чувствовал в прошлый раз; это была сила кваира, самой души воздуха и воды. Позволь ей проникнуть в камень – но не торопись. Просто чувствуй магию.
Аннев выдохнул, опустил меч… и клинок со звоном скользнул по булыжнику, не оставив на нем ни царапины. Юноша, насупившись, взглянул на Содара. Священник замахал руками:
– Забудь все, что я только что сказал, и делай так же, как в первый раз.
Аннев фыркнул, но послушал старика. Он представил, что клинок – это часть его самого, продолжение его воли, и начал медленно опускать меч. Когда сталь почти коснулась камня, на его поверхности проступила тонкая полоска. Содар удивленно охнул, и Аннев замер.
– Продолжай, мальчик, но пусть меч остается неподвижен – позволь магии сделать свое дело. Отыщи ее внутри себя. Прими ее. И пусть она станет продолжением твоего клинка.
Слова Содара нашли отзвук в его душе. Пристально глядя на камень, Аннев почувствовал, как внутри пробуждается нечто, какая-то сила, о которой и говорил Содар.
«Я меч. Я воздух и вода, свет и огонь. Я земля и кровь земли».
Он ощутил странное покалывание во всем теле, по левой руке растеклось тепло. Он держал меч неподвижно, думая о том, как клинок проходит сквозь камень…
И булыжник развалился на две части.
– Посох Одара! – воскликнул священник, тяжело опустившись на стул. – Далта вернулись!
– О чем это ты?
– Ты разрубил камень, даже не прикоснувшись к нему! Даже я так не могу – и никогда не мог.
Священник подобрал куски камня, на полу под которыми обнаружился разрез почти в дюйм глубиной.
– Но как это вышло? – спросил пораженный Аннев.
– Клинок позволяет своему владельцу сжать воздух, превратив его в часть лезвия. Лично у меня эта часть получалась в волос шириной, но для сражения этого было вполне достаточно. Меч становился необычайно острым, хоть и не настолько, чтобы разрезать камни. А ты, судя по всему, умудрился сделать лезвие на целых шесть дюймов шире! Невероятно.
Священник с осторожностью взял меч из рук ошарашенного ученика.
– И очень опасно, – добавил он. – Когда не думаешь об остроте клинка, магия рассеивается.
Он провел мечом по крышке стола, но ничего не произошло: клинок был снова тупым. Содар аккуратно вложил меч в ножны.
– Если во время тренировки ты нечаянно используешь магию, то запросто разрежешь и щит, прикрывающий мою руку, и саму руку.
– Но я бы никогда…
Содар знаком приказал ему замолчать.
– Не нарочно, конечно же. Но в твоем случае магия работает совсем по-другому. Я, к примеру, должен удерживать в голове образ глифа и произносить про себя слово силы. Но ты… Я всегда думал, что ты унаследовал способности либо от отца, либо от матери, и, соответственно, твоя магия – это магия даритов или же илюмитов. Но я ошибался… Это скорее похоже на магию… – Тут его голос перешел в шепот, но Аннев все равно расслышал его последние слова: – Далта… или кеокума. – Содар тряхнул головой. – Понятия не имею, почему так. Но как бы то ни было, мне не следовало дарить тебе этот меч.
– Нет! – вскричал Аннев. – Ты ведь столько лет этого ждал! Нельзя наказывать меня за то, что в кои-то веки у меня все получилось!
– Это не наказание. Я лишь думаю, что будет лучше…
– Ты не можешь так со мной поступить! – протестовал Аннев. – Это мой подарок! Я пообещал, что никому его не покажу. Я даже пользоваться им не буду, только не забирай его, прошу! – Он опустил голову, чтобы Содар не видел навернувшиеся на глаза слезы. – Ты мне никогда ничего не дарил.
Содар тяжело вздохнул и посмотрел сначала на меч, потом на расстроенного юношу:
– Я наградил тебя многими дарами. И самый важный из них – это знание. – Он умолк, тщательно обдумывая следующие слова. – И если ты будешь использовать этот дар для того, чтобы укротить мощь своего меча, то, пожалуй, я оставлю его тебе.
Аннев поспешно смахнул слезы и с надеждой взглянул в серые глаза наставника:
– Обещаю.
Содар погладил бороду.
– Что тут интересного?
– Милость создал дарит, а значит, для пробуждения его силы нужно произнести глиф. Твоя рука – творение терранского ворожейного ремесла, поэтому у нее… скажем так, иной принцип действия. Я не мастер артефактов, поэтому не могу объяснить почему, но обыкновенно для этого нужен какой-то жест или другое движение.
– Точно, – вспомнил Аннев. – Глифоречение – это слова и мысли. В основе магии илюмитов лежит музыка. Терранцы используют жесты. – Тут он окончательно запутался. – Но постой, Содар. Ведь я вообще ничем из этого не пользуюсь. Моя рука просто работает… Как парализующие палочки, которые нам выдали сегодня на уроке в храме. Я тоже не думал, как они действуют, – просто пускал их в ход, да и все.
– Но палочки – это простые артефакты, в отличие от твоего протеза.
– Это ты так говоришь, а как по мне – артефакта проще и не придумаешь. Да любой, у кого только половина левой руки, знал бы, что делать с этой штуковиной.
– Посмотрите-ка на него! – воскликнул Содар. – И кто кого здесь учит?
Аннев отвесил наставнику шутливый поклон.
– А можно использовать магию без глифоречения, заклинательного песнопения или ворожейного ремесла?
Содар фыркнул:
– Только если ты кеокум.
– Я не кеокум.
Содар рассмеялся, и даже на хмуром лице Аннева появилось подобие улыбки.
– Не кеокум. А еще ты не огр и не дракон. Впрочем, известно несколько случаев, когда… – Тут он пристально посмотрел на Аннева. – Попробуй-ка еще раз, только теперь не думай ни о магии, ни о клинке. Про глиф тоже забудь. Представляй себе лишь то, что ты ждешь от меча.
От досады Аннев прикусил щеку.
«Ну здорово. Теперь он считает, что я кеокум – тварь, рожденная из Кеосовой длани».
Он тряхнул головой, прогоняя эту нелепую мысль.
«И чего он привязался? Моя рука – обычный артефакт, и никаких способностей к магии у меня нет».
Аннев взглянул на Содара, собираясь все ему высказать, но осекся, увидев странный блеск у старика в глазах.
Он вздохнул. Что ж, так и быть, но это последняя попытка. Аннев приосанился, расправил плечи, чувствуя, как перекатываются под кожей мышцы. Потом впился взглядом в кусок дерева и, вспомнив надежду в глазах Содара, ощутил, как внутри загорелся крошечный огонек, и тревога сменилась решительностью.
«А вдруг и правда получится? Это ведь всего лишь деревяшка. А деревяшку разрубить я точно могу. Одар всемогущий, да у меня же в руках меч, в конце концов! А мечи для того и предназначены. Да я каждый день рублю дрова, а это, считай, то же самое».
Аннев поднял оружие и окинул хворостину уверенным взглядом.
«Это кусок дерева. А я – клинок. Я повелеваю этим мечом!»
Он моргнул, опустил меч… и снес целый угол стола.
Глава 21
– Боги!
Содар перевел взгляд с искалеченного стола на треугольный кусок дерева, валяющийся на полу, а затем на Аннева, в лице которого не было ни кровинки.
– Я… Я не хотел… – пробормотал юноша, уставившись на пустое место, где еще секунду назад находился угол мощной дубовой крышки.
Содар был поражен ничуть не меньше.
– Нет-нет, все хорошо. Точнее, даже не хорошо, а потрясающе! Это же стол из цельного куска дуба! Не припомню, чтобы клинок когда-либо становился таким острым.
Содар внимательно осмотрел деревянный треугольник.
– Давай еще раз.
– Что?
– Попробуй снова, Аннев. Но теперь… – Умолкнув на полуслове, он направился в сарай, а когда вернулся, в руках у него был огромный камень. – Теперь рассеки камень.
– Это невозможно.
Содар положил камень у его ног.
– Нет ничего невозможного.
На лице старика сияла восторженная улыбка.
– Давай.
Аннев задумчиво глядел на камень. Получится или нет? Если получится – то ли еще будет… Его вдруг охватило воодушевление, какого он никогда раньше не испытывал на уроках магии.
– Ладно.
Содар улыбнулся еще шире. Аннев снова занес меч и, медленно опуская, представил себе, как клинок проходит сквозь твердую породу. Он задержал меч в нескольких дюймах от поверхности камня и сделал глубокий вдох.
– Только не спеши. Вспомни, что ты чувствовал в прошлый раз; это была сила кваира, самой души воздуха и воды. Позволь ей проникнуть в камень – но не торопись. Просто чувствуй магию.
Аннев выдохнул, опустил меч… и клинок со звоном скользнул по булыжнику, не оставив на нем ни царапины. Юноша, насупившись, взглянул на Содара. Священник замахал руками:
– Забудь все, что я только что сказал, и делай так же, как в первый раз.
Аннев фыркнул, но послушал старика. Он представил, что клинок – это часть его самого, продолжение его воли, и начал медленно опускать меч. Когда сталь почти коснулась камня, на его поверхности проступила тонкая полоска. Содар удивленно охнул, и Аннев замер.
– Продолжай, мальчик, но пусть меч остается неподвижен – позволь магии сделать свое дело. Отыщи ее внутри себя. Прими ее. И пусть она станет продолжением твоего клинка.
Слова Содара нашли отзвук в его душе. Пристально глядя на камень, Аннев почувствовал, как внутри пробуждается нечто, какая-то сила, о которой и говорил Содар.
«Я меч. Я воздух и вода, свет и огонь. Я земля и кровь земли».
Он ощутил странное покалывание во всем теле, по левой руке растеклось тепло. Он держал меч неподвижно, думая о том, как клинок проходит сквозь камень…
И булыжник развалился на две части.
– Посох Одара! – воскликнул священник, тяжело опустившись на стул. – Далта вернулись!
– О чем это ты?
– Ты разрубил камень, даже не прикоснувшись к нему! Даже я так не могу – и никогда не мог.
Священник подобрал куски камня, на полу под которыми обнаружился разрез почти в дюйм глубиной.
– Но как это вышло? – спросил пораженный Аннев.
– Клинок позволяет своему владельцу сжать воздух, превратив его в часть лезвия. Лично у меня эта часть получалась в волос шириной, но для сражения этого было вполне достаточно. Меч становился необычайно острым, хоть и не настолько, чтобы разрезать камни. А ты, судя по всему, умудрился сделать лезвие на целых шесть дюймов шире! Невероятно.
Священник с осторожностью взял меч из рук ошарашенного ученика.
– И очень опасно, – добавил он. – Когда не думаешь об остроте клинка, магия рассеивается.
Он провел мечом по крышке стола, но ничего не произошло: клинок был снова тупым. Содар аккуратно вложил меч в ножны.
– Если во время тренировки ты нечаянно используешь магию, то запросто разрежешь и щит, прикрывающий мою руку, и саму руку.
– Но я бы никогда…
Содар знаком приказал ему замолчать.
– Не нарочно, конечно же. Но в твоем случае магия работает совсем по-другому. Я, к примеру, должен удерживать в голове образ глифа и произносить про себя слово силы. Но ты… Я всегда думал, что ты унаследовал способности либо от отца, либо от матери, и, соответственно, твоя магия – это магия даритов или же илюмитов. Но я ошибался… Это скорее похоже на магию… – Тут его голос перешел в шепот, но Аннев все равно расслышал его последние слова: – Далта… или кеокума. – Содар тряхнул головой. – Понятия не имею, почему так. Но как бы то ни было, мне не следовало дарить тебе этот меч.
– Нет! – вскричал Аннев. – Ты ведь столько лет этого ждал! Нельзя наказывать меня за то, что в кои-то веки у меня все получилось!
– Это не наказание. Я лишь думаю, что будет лучше…
– Ты не можешь так со мной поступить! – протестовал Аннев. – Это мой подарок! Я пообещал, что никому его не покажу. Я даже пользоваться им не буду, только не забирай его, прошу! – Он опустил голову, чтобы Содар не видел навернувшиеся на глаза слезы. – Ты мне никогда ничего не дарил.
Содар тяжело вздохнул и посмотрел сначала на меч, потом на расстроенного юношу:
– Я наградил тебя многими дарами. И самый важный из них – это знание. – Он умолк, тщательно обдумывая следующие слова. – И если ты будешь использовать этот дар для того, чтобы укротить мощь своего меча, то, пожалуй, я оставлю его тебе.
Аннев поспешно смахнул слезы и с надеждой взглянул в серые глаза наставника:
– Обещаю.