Мастер осенних листьев

– Так будет лучше, – сказала она вдруг. – Поверь мне.

Эльга вдела нить в иглу. Первые аккуратные стежки соединили края холстины.

– Почему?

Унисса вздохнула.

– Потому что детство кончилось, а обучение началось.

– И я буду как вы? – с надрывом произнесла Эльга.

– Дурочка, – улыбнулась Унисса. – Я сделаю тебя лучше, чем я.

– И зачем?

Стежки дошли до середины, нитка кончилась. Эльга размотала моток.

– Зачем что? – спросила Унисса.

Она подвинула свой сак, чтобы удобно было залезть в него рукой, и подняла с пола окаймленный рейками прямоугольник. Ладонь ее зачерпнула листьев и рассыпала их по холсту. Против обыкновения они легли, будто прилипли. Ни один не отскочил, ни один не сломался и не упал на кровать.

Мастер, прищурившись, отщипнула несколько лишних, по ее мнению, кусочков, а где-то быстро подрезала длинным ногтем.

Эльга смотрела не дыша.

– Так про что ты? – спросила Унисса.

– Про мастерство.

– Сначала скажи, что здесь не так.

Мастер перевернула холст, показывая его девочке. На нем из застывших листьев, желтых, бледно-зеленых и розоватых, проступила комната, в которой они сейчас находились. Низкий скат, легкий мазок окна, стена с сундуком и зеркалом. И немного солнца. Фигурка же самой Эльги, скрючившейся у подоконника, казалась темным красноватым комочком, одиноким и вызывающим жалость.

– Ну, – поторопила Унисса, – что здесь неправильно?

– Я, мастер Мару, – тихо сказала Эльга.

– Нет. Попробуй еще раз.

Эльга привстала, разглядывая картину. Центр холста оказался на уровне ее глаз, и как-то сразу стало понятно, что фигурка у подоконника на самом деле гармонично сочетается с остальным рисунком. Листья смешивались, сцеплялись краями, наполняя воссозданную на полотне комнату верно схваченными деталями: паутиной в темном углу, жестяным тазом, приткнувшимся к сундуку, полотенцем на гвозде.

Только с левого края, у входа… То ли один из листьев чуть выбивался цветом, то ли был лишним.

– Там, где дверь, – сказала Эльга.

– Теперь правильно, – одобрительно кивнула Унисса. – Не тот лист попался.

Она ногтем поддела неполучившееся место.

Лист просыпался трухой. Рука мастера нырнула в сак за новым претендентом. Язык смочил коричневые зубцы.

– Смотри теперь.

Холст вновь повернулся к Эльге.

В маленькой комнатке у окна сидела печальная лиственная девочка и думала о своей судьбе.

– Красиво, – сказала Эльга и склонила голову к стежкам.

Нитка нырнула с одной стороны полотна и вынырнула с другой.

– А насчет того, зачем это все, – помолчав, проговорила Унисса, – есть много ответов. Какой ты выберешь, такой и будет верный. Иногда все случается, потому что случается. И ты здесь потому, что ничего другого произойти с тобой не могло. Я думаю, и твои родители, и прочие понимают это лучше тебя.

– Но зачем мастерство?

– Неправильный вопрос. Дурацкий.

Эльга проглотила обидный ответ.

– Тогда для чего?

Унисса расхохоталась.

– А солнце для чего? А дождь? А ветер? А рябь на реке? Спроси еще, для чего живут люди. Хотя… – Лицо ее вдруг сделалось серьезным. – Знаешь, когда-то я задала тот же самый вопрос. Только вот совершенно не помню, что мне ответил мастер Крисп. Но он был большой молчун, так что, возможно, он не проронил ни слова.


– А где он сейчас? – спросила Эльга.

– Умер.

Эльга насупилась. Нитка дважды перекрестила ткань у намечающейся горловины, и игла потянула ее обратно, в повторный проход.

– На самом деле, – сказала Унисса, отставив портрет к стене, – ответ у каждого свой. Спроси у каменщика, зачем он стал каменщиком. Или у мельника – для чего он мельник. Или у скобаря – почему он скобарь. Знаешь ответ?

Эльга повернула полотно.

– Они скажут: дурочка.

– И будут правы, – кивнула мастер. – Потому что кто-то занимается своим делом по велению души, кого-то научил этому отец, кто-то потому, что не видел в жизни ничего, кроме своего занятия, а кто-то ищет заработка. Мастера, моя хмурая ученица, в этом ничем не отличаются от обычных людей. Но…

Она вывалила горсть листьев из сака прямо на кровать и ребром ладони резко разделила их на четыре кучки. Пальцы ее поплыли над кучками, и Эльга увидела, как листья, подчиняясь движениям рук, переворачиваются и меняются местами, будто карты-беро в колоде.

Несколько, видимо, никуда не годных зеленых и желтоватых чешуек сами отлетели в сторону, остальные с шорохом перемешались.

– Отличие мастеров состоит в том, – сказала Унисса, сосредоточенно колдуя над кучками, – что у них есть цель. Каждый мастер одержим своим умением. Как только печать ставится на кожу у запястья, выше умения нет уже ничего.

– А зачем…

– Еще один дурной вопрос?

– Нет, – сказала Эльга, – я просто хотела узнать… Вот если мастер, как вы, день и ночь занимается с листьями, то чего он хочет достичь?

Унисса, убрав листья, молчала долго.

Эльга успела прошить дно и обметать будущую горловину сака.

– Дай-ка, – потребовала мешок мастер.

Эльга, связав узел, откусила нить.

Унисса взяла сак и вывернула его, проверяя плотность и крепость шва, потом, засунув внутрь руку, прощупала углы, кивнула:

– Хорошо.

Красный лист появился в ее пальцах.

– Это чарник, лист очень непростой, ты с ним еще наработаешься, это лист своенравный, но честный, мокрый пахнет резко, сухой – чуть отдает чесноком. Теперь смотри.

Унисса опустила лист в сак и перехватила горловину ладонью.

Несколько мгновений не происходило ничего, потом мешок вдруг ожил, округлил бока, «задышал», по полотну побежали волны, словно внутри завозилось непонятное и нервное существо. Сак задергался у мастера в руке, пытаясь вырваться и выпрыгнуть в окно.

Эльга смотрела, широко раскрыв глаза.

– Одно из свойств чарника – он чувствует яды, растворенные в воде или вине, – сказала Унисса. – А некоторые подкладывают его в сапоги, чтобы дольше служили. Часто, на удачу, его прищепляют к плугу или к мельничному колесу.

Она разжала ладонь, и лист под судорожный выдох Эльги стрелой вылетел из сака и, медленно опускаясь, закружил под потолком.

– Ну вот, ритуал соблюден.

Чарник, будто бабочка, опустился Униссе на ладонь.

– И что теперь? – спросила Эльга.

– Теперь твой сак научился хранить листья. – Мастер перекинула мешок девочке. – А насчет совершенствования… – Она усмехнулась. – Ты слышала что-нибудь про вечные вещи, снадобье от всех болезней, непобедимую защиту?

Эльга мотнула головой.

– Вот к этому и стремятся мастера, – сказала Унисса. – Каждым, и тобой теперь, получается, тоже, движет стремление стать грандалем, великим мастером, исполненным божественного могущества. Когда человек достигает такой высоты мастерства, что становится грандалем, он может изменить мир.

– Я не чувствую в себе ничего такого, – сказала Эльга.

– Оно в тебе есть, это желание, уж поверь мне, – сухо улыбнулась Унисса. – Печать никогда не падает просто так.

– А вы, мастер Унисса, зачем хотите стать грандалем?

Мастер листьев, раскинув руки, рухнула на постель.

– А вот это, глупая ученица, не твоего ума дело. И распори сшитое у горловины – понадобится для лямки. Поняла?