Мастер осенних листьев
Часть 26 из 118 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Тьфо-у!
– Ой! – хлопнули себя по носу в толпе. – Капнуло!
Множество глаз зашарили по блеклому небосводу.
– Кто? Что? Где?
Зараскрывались рты, ловя небесную влагу.
– Плюйте!
– Тьфу!
– Пфу!
– Скамеечку можно? Тьфу-фоу!
– Ой, и на меня попало!
– И на меня!
Толпа заволновалась, заходила по холму в густом, настоянном ожидании. Кто-то воздел руки. Тьфу, пффу, пфуй!
Кр-рак! – раскололось небо.
– Что это? Что? – задробили по холму голоса.
Унисса вскинула голову. Лицо ее расцвело короткой улыбкой.
– Смотри-ка, – шепнула она Эльге, – кажется, работает.
В вышине глухо, разбуженно заворчало. Солнце потускнело, словно припорошенное листьями. Фыр-р-р! – рассыпались редкие пока капли, попадая на счастливцев.
– Дождь! – крикнул кто-то.
Крик всколыхнул людей. Толпа пришла в усиленное движение, поворачиваясь к панно новыми лицами.
– Плюйте! Плюйте!
– Тфу!
– Гуще!
– Их-тьфу! Погодите, я еще раз. Их… тьфу-у!
Дохнуло прохладой.
Дождевой залп прошел косой полосой. Эльга с удивлением посмотрела на влажное пятнышко, крапинку, возникшую на светлой ткани платья.
– Помоги мне, – сказала Унисса.
Опираясь на ученицу, она медленно повернулась и нетвердым шагом взошла в беседку. Эльга опустила ее на скамейку.
– Не хочу мокнуть, – сказала Унисса.
Поставив локоть на стол, она подперла ладонью щеку и прикрыла глаза.
– Дождь будет замечательный.
Ее лицо сделалось умиротворенно-светлым. Устало осела фигура.
Снаружи по толпе прокатился еще один дождевой заряд, вызвав крики радости. Кто-то принялся ломиться вниз с холма.
– Люди, дождь!
В глубине толпы пустились в пляс.
Эльга села прямо на ступеньки. Ей виделись сотканные из листьев люди – липа, клевер, чертополох, слива, их ноги, их одежды из льна и ягод, – а небо казалось огромным листом лопуха, в котором вредные гусеницы проели множество дырочек.
Бух-бу-бух!
Громыхнуло так, что дрогнули земля и беседка. Солнце спряталось за дымкой. Закапало сильнее, будто тонкие пальцы застучали по крыше. Даль размылась, приобретя сиреневые и темно-синие тона. Осенний клен, цветок синеглазки.
Бу-бух!
Ниточка молнии сверкнула вдалеке. Дождь обрел голос, зашумел, заворчал, припустил. С изгибов крыши потянулись вниз струйки воды.
– До-о-ождь!
Эльга смотрела, как радость омывает лица людей, как они блестят, как, облепленные мокрыми одеждами, изгибаются их тела.
В канавке у крыльца уже образовалась лужица. Мелкие брызги летели с перил. Вытоптанная земля расползалась под мужскими, женскими ногами. Дождь еще усилился, накрыл холм сплошной пеленой, спрятал в себе большую часть толпы.
Какая-то старуха в длинном платье, сорвав платок, упала перед Эльгой на колени:
– Долгой жизни, долгой жизни!
Дождь капал слезами с ее подбородка.
– Это не мне… – Эльга обернулась. – Мастер Мару!
Голова Униссы лежала на столе.
– Мастер Мару!
Девочка вскочила. На миг ей показалось, что мастер не дышит, но Унисса, шевельнувшись, слабо качнула рукой.
– Все хорошо, я слышу.
– До-ождь! – ходило над головами.
– Набирайте воду! – крикнул вдруг кто-то. – Набирайте, во что есть! Делайте запасы!
Бу-бух!
Гром вновь прокатился над толпой, и она дрогнула, оплывая и распадаясь. Дождь принялся затыкать прорехи. Словно листья под ветром, люди торопливо потекли вниз, к своим домам, корытам и кувшинам.
Пять минут – и на вершине холма не осталось почти никого. Мокло панно, стояла вода в отпечатках босых ног, темнели забытые тяпки. Кто-то поскользнулся у смотровой площадки, упал и завозился там, раскидывая комья грязи.
Мир звенел и шелестел вокруг. Он был нечеткий, зыбкий. Силуэт Дивьего Камня дрожал под пеленой дождя.
– А до грандаля мне еще далеко, – услышала Эльга усталый голос мастера.
– Зато дождь, – сказала она.
– Да, дождь.
Эльга вышла из-под крыши и, высунув язык, поймала несколько теплых капель. Вода показалась ей сладкой.
А потом в стороне неожиданно громко хлопнуло, из расколотого Дивьего Камня выстрелила в небо гигантская водяная струя и пролилась на город.
Эльга фыркнула, вернулась в беседку и уснула у мастера под боком.
Господин Канлик, к всеобщему облегчению, отделался синяком под глазом и болезненным вывихом плеча. Отставив руку на перевязи, он неловко обнял Униссу.
В отремонтированном зале было пусто и пыльно. Панно с закрытыми ставнями задвинули к дальней стене. Рядом, в углу, поставили трехведерный бочонок с водой. Висел на веревке ковшик.
– Садитесь, – попросил эконом.
– Мы, собственно, попрощаться, – улыбнулась Унисса.
Она все еще была бледна. Светлые волосы непослушными клочками торчали из-под платка.
– Уже? – огорчился Канлик.
– Заказ мы исполнили.
Эльга кивнула, подтверждая слова учителя. Эконом, присев, потрепал ее по голове не пострадавшей рукой.
– Жаль. – Он вздохнул и, поднявшись, повернулся к панно. – Для дождя, значит, просто полить водой?
– Да. Или любое местечко, или все вместе. В зависимости от того, где нужен дождь. Три ковшика – день дождя.
– Я понял.
– Года на три хватит. Потом листья начнут облетать.
– Ой! – хлопнули себя по носу в толпе. – Капнуло!
Множество глаз зашарили по блеклому небосводу.
– Кто? Что? Где?
Зараскрывались рты, ловя небесную влагу.
– Плюйте!
– Тьфу!
– Пфу!
– Скамеечку можно? Тьфу-фоу!
– Ой, и на меня попало!
– И на меня!
Толпа заволновалась, заходила по холму в густом, настоянном ожидании. Кто-то воздел руки. Тьфу, пффу, пфуй!
Кр-рак! – раскололось небо.
– Что это? Что? – задробили по холму голоса.
Унисса вскинула голову. Лицо ее расцвело короткой улыбкой.
– Смотри-ка, – шепнула она Эльге, – кажется, работает.
В вышине глухо, разбуженно заворчало. Солнце потускнело, словно припорошенное листьями. Фыр-р-р! – рассыпались редкие пока капли, попадая на счастливцев.
– Дождь! – крикнул кто-то.
Крик всколыхнул людей. Толпа пришла в усиленное движение, поворачиваясь к панно новыми лицами.
– Плюйте! Плюйте!
– Тфу!
– Гуще!
– Их-тьфу! Погодите, я еще раз. Их… тьфу-у!
Дохнуло прохладой.
Дождевой залп прошел косой полосой. Эльга с удивлением посмотрела на влажное пятнышко, крапинку, возникшую на светлой ткани платья.
– Помоги мне, – сказала Унисса.
Опираясь на ученицу, она медленно повернулась и нетвердым шагом взошла в беседку. Эльга опустила ее на скамейку.
– Не хочу мокнуть, – сказала Унисса.
Поставив локоть на стол, она подперла ладонью щеку и прикрыла глаза.
– Дождь будет замечательный.
Ее лицо сделалось умиротворенно-светлым. Устало осела фигура.
Снаружи по толпе прокатился еще один дождевой заряд, вызвав крики радости. Кто-то принялся ломиться вниз с холма.
– Люди, дождь!
В глубине толпы пустились в пляс.
Эльга села прямо на ступеньки. Ей виделись сотканные из листьев люди – липа, клевер, чертополох, слива, их ноги, их одежды из льна и ягод, – а небо казалось огромным листом лопуха, в котором вредные гусеницы проели множество дырочек.
Бух-бу-бух!
Громыхнуло так, что дрогнули земля и беседка. Солнце спряталось за дымкой. Закапало сильнее, будто тонкие пальцы застучали по крыше. Даль размылась, приобретя сиреневые и темно-синие тона. Осенний клен, цветок синеглазки.
Бу-бух!
Ниточка молнии сверкнула вдалеке. Дождь обрел голос, зашумел, заворчал, припустил. С изгибов крыши потянулись вниз струйки воды.
– До-о-ождь!
Эльга смотрела, как радость омывает лица людей, как они блестят, как, облепленные мокрыми одеждами, изгибаются их тела.
В канавке у крыльца уже образовалась лужица. Мелкие брызги летели с перил. Вытоптанная земля расползалась под мужскими, женскими ногами. Дождь еще усилился, накрыл холм сплошной пеленой, спрятал в себе большую часть толпы.
Какая-то старуха в длинном платье, сорвав платок, упала перед Эльгой на колени:
– Долгой жизни, долгой жизни!
Дождь капал слезами с ее подбородка.
– Это не мне… – Эльга обернулась. – Мастер Мару!
Голова Униссы лежала на столе.
– Мастер Мару!
Девочка вскочила. На миг ей показалось, что мастер не дышит, но Унисса, шевельнувшись, слабо качнула рукой.
– Все хорошо, я слышу.
– До-ождь! – ходило над головами.
– Набирайте воду! – крикнул вдруг кто-то. – Набирайте, во что есть! Делайте запасы!
Бу-бух!
Гром вновь прокатился над толпой, и она дрогнула, оплывая и распадаясь. Дождь принялся затыкать прорехи. Словно листья под ветром, люди торопливо потекли вниз, к своим домам, корытам и кувшинам.
Пять минут – и на вершине холма не осталось почти никого. Мокло панно, стояла вода в отпечатках босых ног, темнели забытые тяпки. Кто-то поскользнулся у смотровой площадки, упал и завозился там, раскидывая комья грязи.
Мир звенел и шелестел вокруг. Он был нечеткий, зыбкий. Силуэт Дивьего Камня дрожал под пеленой дождя.
– А до грандаля мне еще далеко, – услышала Эльга усталый голос мастера.
– Зато дождь, – сказала она.
– Да, дождь.
Эльга вышла из-под крыши и, высунув язык, поймала несколько теплых капель. Вода показалась ей сладкой.
А потом в стороне неожиданно громко хлопнуло, из расколотого Дивьего Камня выстрелила в небо гигантская водяная струя и пролилась на город.
Эльга фыркнула, вернулась в беседку и уснула у мастера под боком.
Господин Канлик, к всеобщему облегчению, отделался синяком под глазом и болезненным вывихом плеча. Отставив руку на перевязи, он неловко обнял Униссу.
В отремонтированном зале было пусто и пыльно. Панно с закрытыми ставнями задвинули к дальней стене. Рядом, в углу, поставили трехведерный бочонок с водой. Висел на веревке ковшик.
– Садитесь, – попросил эконом.
– Мы, собственно, попрощаться, – улыбнулась Унисса.
Она все еще была бледна. Светлые волосы непослушными клочками торчали из-под платка.
– Уже? – огорчился Канлик.
– Заказ мы исполнили.
Эльга кивнула, подтверждая слова учителя. Эконом, присев, потрепал ее по голове не пострадавшей рукой.
– Жаль. – Он вздохнул и, поднявшись, повернулся к панно. – Для дождя, значит, просто полить водой?
– Да. Или любое местечко, или все вместе. В зависимости от того, где нужен дождь. Три ковшика – день дождя.
– Я понял.
– Года на три хватит. Потом листья начнут облетать.