Маша и Тёмный властелин
Часть 55 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Маша, тебе знаком этот предмет?
– Такие камни были в Степи, в данжеоне, где я… хм… немного погуляла.
– Понятно.
– С помощью камней я получала новые умения и переходила на следующий уровень.
– Ясно, – отозвался Волков без всяких эмоций. – Нам ладони прикладывать?
Я кивнула, а Алекс одарил долгим взглядом и мимолётно улыбнулся. Спросил:
– Ну что, Брехунько, идём?
Снова кивнула. Стараясь не думать о том, что произойдёт дальше, первой направилась к камню. Застыла, дожидаясь Алекса, а когда тот приблизился, сказала:
– Руки прикладываем одновременно. На счёт три. Раз, два…
– Подожди, – перебили меня.
Перестала считать, повернула голову, и в следующий миг меня привлекли к себе, чтобы одарить прощальным поцелуем. А когда отпустили, прозвучало уверенное:
– Всё. Теперь считай.
Я… ну, разумеется, посчитала. Потом вложила ладонь в выемку и почувствовала, как приближается обморок. Ещё несколько стремительно промелькнувших секунд, и всё, мой разум поглотила тьма.
* * *
Проснулась я… Да так же, как и раньше. Лёжа на кровати, одетая в привычную футболку с невыводимым пятном и поношенные джинсы, которые, как мне думалось, безвозвратно поглотил последний мир.
Только книги, над которой задремала перед перемещением в Степь, не было – она валялась возле большого мусорного пакета, в который начала складывать коллекцию романтического фэнтези, прежде чем меня забросило в мир к Алексу.
А ещё не было боли внизу живота и кольца, которое подарил властелин.
Я не меркантильная. Честно! По крайней мере, в реальной жизни. Но от отсутствия этого колечка стало так плохо, что даже слёзы потекли.
Или дело не в кольце? Или причина в понимании – теперь точно всё, наша сказка закончилась. Мы с Алексом разлетелись в разные стороны, и… его, возможно, вообще не существует. А если и существует, то он не здесь, не со мной.
Слёзы, которые секунду назад катились медленно, полились потоком. Заодно появилась совсем не романтичная необходимость высморкаться – нос сразу оказался забит. Пока я возилась с пачкой бумажных платков, лежавшей на прикроватной тумбочке, в комнату заглянула мама и…
– Маша! – воскликнула она изумлённо. – Что случилось?!
Я замотала головой, показывая, что всё в порядке, но кто поверит рыдающей девушке?
– Машенька! Хорошая моя!
Мама проскользнула в комнату и, приблизившись, присела рядом. Ласково погладила по руке, а когда я попыталась сесть, доказывая, что всё действительно в порядке, крепко обняла.
В общем, пришлось сбежать – просто когда тебя жалеют, успокоиться ещё труднее. Я спряталась в ванной, а минут через пятнадцать вышла почти человеком – умытая, причёсанная и уже без соплей.
– Машка, ты чего? – ставя бровки домиком, протянула сестра. Да, о моей истерике стало известно всем домашним.
– Так. Фигня. Уже не плачу. – Я шмыгнула носом.
Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.
Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню – есть хотелось зверски.
– Маш, ты точно не заболела? – спросила протопавшая вслед за мной сестра. – Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может, у тебя температура?
– Гормоны у меня, – соврала хмуро. – ПМС.
Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:
– Завтра у нас какой день недели?
– Понедельник, – ответила сестра.
Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.
– Машунь, какая же ты у нас красавица, – сказала входящая на кухню мама.
Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.
– Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! – сказала сестричка наставительно.
Я, конечно, согласилась – а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.
После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск, не стала, отложила на потом.
Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них – новая, то есть я теперь по всем фронтам и даже в прошлом красотка… Что ж, значит, буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?
Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки – пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.
Притом что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.
Учитывая, что было утро понедельника и приличные люди вот так не приходят, я решила – это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше – дверь перепутал.
Тем удивительнее было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.
– Маша, – сказал он осторожно. – Это к тебе.
А?
Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.
Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый – чуть менее взрослый и накачанный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.
Конечно, следовало позвонить в скорую и сдаться, но я проявила слабость – подошла к двери, чтобы получше рассмотреть этот восхитительный глюк.
Ну а он… Он внезапно заговорил:
– Привет, Машунь.
Споткнулась, одновременно радуясь, что кружка с кофе осталась на кухне. Тут же судорожно вздохнула, ища в себе силы всё-таки позвонить в скорую, а он…
– Это тебе, – и протянул цветы.
– Маш, это из-за него ты вчера плакала? – спросила мама подозрительно.
Я хотела кивнуть, но сдержалась. Какая-то часть мозга подумала – зачем устраивать Алексу, пусть даже наглюченному, такую подставу?
– Машунь? – позвал Волков и нахмурился. – Ты почему плакала?
Тут я всё-таки решила позаботиться о своём психическом здоровье и прогнать эту галлюцинацию. Что именно делать – не знала, поэтому начала с малого – сказала уверенно и вслух:
– Ты не существуешь!
Волков застыл на секунду, а потом заломил бровь и переспросил:
– Кто не существует? Я?
Ещё секунда, и букетик, кстати, совершенно материальный, у меня отобрали – мама вынула из обессиленных пальцев, чтобы тут же удалиться, оставив нас с Волковым один на один.
Она ушла, а я протянула руку и осторожно потрогала бывшего идейного противника…
Почему бывшего? Так ведь он признал, что романтическое фэнтези – лучший жанр в мире!
– А-алекс? – тихо уточнила я.
В ответ услышала:
– Машунь, с тобой всё в порядке?
Отрицательно качнула головой, сказала:
– Тебя не может тут быть. Ты…
– Существую! – перебил Алекс недовольно. Словно усомниться в его существовании – грех.
Я снова мотнула головой и повторила:
– Тебя не может тут быть. Ты адреса моего не знаешь.
По мужским губам скользнула знакомая, не лишенная самодовольства улыбка, и кое-кто ответил:
– Такие камни были в Степи, в данжеоне, где я… хм… немного погуляла.
– Понятно.
– С помощью камней я получала новые умения и переходила на следующий уровень.
– Ясно, – отозвался Волков без всяких эмоций. – Нам ладони прикладывать?
Я кивнула, а Алекс одарил долгим взглядом и мимолётно улыбнулся. Спросил:
– Ну что, Брехунько, идём?
Снова кивнула. Стараясь не думать о том, что произойдёт дальше, первой направилась к камню. Застыла, дожидаясь Алекса, а когда тот приблизился, сказала:
– Руки прикладываем одновременно. На счёт три. Раз, два…
– Подожди, – перебили меня.
Перестала считать, повернула голову, и в следующий миг меня привлекли к себе, чтобы одарить прощальным поцелуем. А когда отпустили, прозвучало уверенное:
– Всё. Теперь считай.
Я… ну, разумеется, посчитала. Потом вложила ладонь в выемку и почувствовала, как приближается обморок. Ещё несколько стремительно промелькнувших секунд, и всё, мой разум поглотила тьма.
* * *
Проснулась я… Да так же, как и раньше. Лёжа на кровати, одетая в привычную футболку с невыводимым пятном и поношенные джинсы, которые, как мне думалось, безвозвратно поглотил последний мир.
Только книги, над которой задремала перед перемещением в Степь, не было – она валялась возле большого мусорного пакета, в который начала складывать коллекцию романтического фэнтези, прежде чем меня забросило в мир к Алексу.
А ещё не было боли внизу живота и кольца, которое подарил властелин.
Я не меркантильная. Честно! По крайней мере, в реальной жизни. Но от отсутствия этого колечка стало так плохо, что даже слёзы потекли.
Или дело не в кольце? Или причина в понимании – теперь точно всё, наша сказка закончилась. Мы с Алексом разлетелись в разные стороны, и… его, возможно, вообще не существует. А если и существует, то он не здесь, не со мной.
Слёзы, которые секунду назад катились медленно, полились потоком. Заодно появилась совсем не романтичная необходимость высморкаться – нос сразу оказался забит. Пока я возилась с пачкой бумажных платков, лежавшей на прикроватной тумбочке, в комнату заглянула мама и…
– Маша! – воскликнула она изумлённо. – Что случилось?!
Я замотала головой, показывая, что всё в порядке, но кто поверит рыдающей девушке?
– Машенька! Хорошая моя!
Мама проскользнула в комнату и, приблизившись, присела рядом. Ласково погладила по руке, а когда я попыталась сесть, доказывая, что всё действительно в порядке, крепко обняла.
В общем, пришлось сбежать – просто когда тебя жалеют, успокоиться ещё труднее. Я спряталась в ванной, а минут через пятнадцать вышла почти человеком – умытая, причёсанная и уже без соплей.
– Машка, ты чего? – ставя бровки домиком, протянула сестра. Да, о моей истерике стало известно всем домашним.
– Так. Фигня. Уже не плачу. – Я шмыгнула носом.
Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.
Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню – есть хотелось зверски.
– Маш, ты точно не заболела? – спросила протопавшая вслед за мной сестра. – Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может, у тебя температура?
– Гормоны у меня, – соврала хмуро. – ПМС.
Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:
– Завтра у нас какой день недели?
– Понедельник, – ответила сестра.
Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.
– Машунь, какая же ты у нас красавица, – сказала входящая на кухню мама.
Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.
– Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! – сказала сестричка наставительно.
Я, конечно, согласилась – а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.
После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск, не стала, отложила на потом.
Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них – новая, то есть я теперь по всем фронтам и даже в прошлом красотка… Что ж, значит, буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?
Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки – пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.
Притом что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.
Учитывая, что было утро понедельника и приличные люди вот так не приходят, я решила – это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше – дверь перепутал.
Тем удивительнее было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.
– Маша, – сказал он осторожно. – Это к тебе.
А?
Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.
Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый – чуть менее взрослый и накачанный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.
Конечно, следовало позвонить в скорую и сдаться, но я проявила слабость – подошла к двери, чтобы получше рассмотреть этот восхитительный глюк.
Ну а он… Он внезапно заговорил:
– Привет, Машунь.
Споткнулась, одновременно радуясь, что кружка с кофе осталась на кухне. Тут же судорожно вздохнула, ища в себе силы всё-таки позвонить в скорую, а он…
– Это тебе, – и протянул цветы.
– Маш, это из-за него ты вчера плакала? – спросила мама подозрительно.
Я хотела кивнуть, но сдержалась. Какая-то часть мозга подумала – зачем устраивать Алексу, пусть даже наглюченному, такую подставу?
– Машунь? – позвал Волков и нахмурился. – Ты почему плакала?
Тут я всё-таки решила позаботиться о своём психическом здоровье и прогнать эту галлюцинацию. Что именно делать – не знала, поэтому начала с малого – сказала уверенно и вслух:
– Ты не существуешь!
Волков застыл на секунду, а потом заломил бровь и переспросил:
– Кто не существует? Я?
Ещё секунда, и букетик, кстати, совершенно материальный, у меня отобрали – мама вынула из обессиленных пальцев, чтобы тут же удалиться, оставив нас с Волковым один на один.
Она ушла, а я протянула руку и осторожно потрогала бывшего идейного противника…
Почему бывшего? Так ведь он признал, что романтическое фэнтези – лучший жанр в мире!
– А-алекс? – тихо уточнила я.
В ответ услышала:
– Машунь, с тобой всё в порядке?
Отрицательно качнула головой, сказала:
– Тебя не может тут быть. Ты…
– Существую! – перебил Алекс недовольно. Словно усомниться в его существовании – грех.
Я снова мотнула головой и повторила:
– Тебя не может тут быть. Ты адреса моего не знаешь.
По мужским губам скользнула знакомая, не лишенная самодовольства улыбка, и кое-кто ответил: