Маша и Позитивный мир

Через несколько часов в спальне объявился Ирри. Вождь был уже не печален, а заметно раздражён. Я, глядя на такое состояние клыкастика, логично удивилась, только спрашивать всё равно не стала. Собственные страдания волновали куда сильней.

Ирриар, как ни странно, заметил и моментально смягчился. Подошёл к кровати, сел рядом и ласково погладил по плечу. Сказал:

— Сладкая моя, не печалься.

— Му-у-у? — выдала я.

А в ответ услышала:

— Мы обязательно что-нибудь придумаем.

В интонациях предводителя племени Ургар было столько уверенности, что мой пессимизм попятился. И тут же подумалось — ну в самом деле, чего я так?

Ведь уже выяснила: всё, что происходит, напрямую зависит от моих мыслей и настроя. Один раз я в этом мире уже усомнилась, так стоит ли эту ошибку повторять?

— Гриайма моя, — прошептал вождь и наклонился, чтобы поцеловать в губы.

Ощутив привкус клубники, я невольно расслабилась, а чуть позже, когда блондин отстранился, поняла ещё одну вещь…

Да, снять бронетрусы без ключа как бы невозможно, но вокруг меня столько удивительных событий происходит. Так, может, эти трусы сами рассосутся. А что? А почему нет? Ведь в романтическом фэнтези и не такое бывает!

В итоге заснула я с улыбкой. И, кстати, в горячих объятиях Ирриара. При этом вождь долго шептал на ушко всякие глупости и поглаживал все доступные части тела.

И чем дольше он гладит, тем сильнее становилась моя вера в то, что бронетрусы непременно рассосутся. Причём вот прямо сейчас. За эту ночь.

Вот только…





Глава 20




Нет. Увы, но надежды не оправдались. Элемент брони никуда не делся, остался, где был. В итоге из кровати я вылезла в очень хмуром настроении. Второй причиной насупиться было отсутствие рядом вождя.

Однако впадать в панику и хвататься за подзорную трубу, дабы посмотреть на гарем, я всё-таки не стала. Для начала посетила ванную и вот уже потом, после всех процедур и магической сушки поддетого под бронетрусы белья, приуныла.

В спальню вернулась с опущенными плечами и самой грустной рожицей. И тихо всхлипнула, обнаружив в помещении стилистов.

— Маша… — тут же позвал Лаарим.

Кокетка клыкастая преодолела разделяющее расстояние и обняла. А Хрим подарил сочувственный взгляд и выразительно хлопнул ресницами.

Но легче опять-таки не стало — я шмыгнула носом и приготовилась разреветься.

— Если к этим трусам добавить красные глаза и опухший нос, лучше не будет, — изрёк Лаарим философски.

Я подумала и согласилась. Потом заставила себя выпрямиться и, повинуясь жесту клыкастика, потопала к зеркалу. Привычно села на пуфик, вздёрнула подбородок и застыла. Замерла, давая сладкой парочке возможность накрасить и причесать.

Через полчаса зеленоглазая шатенка, которую отражало зеркало, преобразилась. Она по-прежнему собиралась разреветься, но была настолько красива, что умереть — не встать. Вот теперь, под напором этой красоты, оптимизм начал возвращаться. А когда к причёске и мейкапу добавилось очередное серебристое платье…

Короче, я хлюпнула носом в последний раз и решила, что расстраиваться всё-таки не буду. Ведь жизнь не закончилась, и вообще… Сегодня бронетрусы не рассосались, но кто знает, что случится завтра? Вдруг следующая ночь будет в этом плане продуктивнее, а?

Стоило исполниться позитива, и ситуация сразу начала налаживаться — буквально через секунду в спальне нарисовался Ирриар.

Вождь племени Ургар был печален, зато выглядел совершенно сногсшибательно. Весь такой большой, мощный и очень нарядный.

Кроме белой рубахи, привычных кожаных штанов и сапог я разглядела широченные браслеты, массивную цепь с каким-то медальоном и прицепленную к левому уху клипсу. И сразу догадалась, что все эти побрякушки — не абы что, а символы вождя. Хм…

Раньше, чем успела спросить, для чего Ирриар надел всё это, вождь приблизился и, наклонившись, поцеловал сидящую перед зеркалом меня. Целовал не в губы, а в висок, но по телу всё равно прокатилась приятная слабость.

Следующий жест тоже порадовал…

— Сладкая моя, ты позволишь? — сгибаясь в некоем подобии поклона и приглашающе протягивая руку, спросил Ирриар.

Я, разумеется, согласилась. Встала — вся такая величественная и чудесная, — вложила руку в его ладонь. Через секунду нового поцелуя удостоилась, на сей раз в губы. И совершенно того не желая, поймала новый инсайт.

Кажется, разговоры о том, что всё, что ни делается, — к лучшему, правда. Равно как и рассуждения о пользе голодного пайка для мужчин. Ведь пока я была условно доступна, синеглазка клыкастая особой галантности не проявляла. А теперь, с появлением в нашей интимной жизни бронетрусов, прямо не дикарь, а истинный джентльмен!

В подтверждение этих мыслей блондин потянул к губам мою руку. А запечатлев поцелуй, подарил взгляд, исполненный та-акой тоски.


Я честно хотела посочувствовать, но отвлеклась на тихий всхлип. Сперва подумала на себя — мол, всё-таки не выдержала и с позитивного настроя сбилась, однако нет. Рыдал, как выяснилось, Лаарим.

— Ой, вы такие красивые, — всплеснув руками, сообщил он. — Такие…

Дальше были невнятное «Уууи!» и извлечённый откуда-то платок.

— Вы… — Хрим, к моему полному удивлению, тоже расчувствовался. — Вы…

Я выдернула руку из капкана Ирри и шагнула к стилистам. В следующую секунду оказалась в объятиях хлюпающего носом Хрима.

— Машунь, ты… ты такая, — выдавил клыкастик.

— Лучшая! — пришел на помощь Лаарим. А едва Хрим отстранился, тоже обнял и сообщил уже слышанное: — Уууи!

Я слегка опешила, но вырываться из захвата не стала. Тоже обняла, ласково погладила Лааримчика по спине. Однако спросить, с чем вот такой не слишком адекватный прилив чувств связан, не успела. Просто вождь тоже активизировался. Выдал тихое, но настойчивое:

— Кхе-кхе.

В общем, мы явно опаздывали.

Куда? Ну ведь понятно, что на очередной официальный завтрак. Другие места мы пока не посещаем. Увы.

Едва Лаарим отпустил, я вновь отдала ладошку на откуп Ирриару и подарила сладкой парочке исполненный любви взгляд. Потом махнула свободной рукой и, подчиняясь желаниям вождя, направилась к выходу. Да-да, к той самой выводящей на первый этаж лестнице.

Мы с клыкастиком одолели ступени, затем, как и ожидала, подошли к испещрённой сложной резьбой двери. Предводитель племени Ургар привычно что-то понажимал и повёл дальше через небольшую, набитую охраной площадку.

Дальше был спуск на лифте, причём не просто медленный, а какой-то прямо-таки величественный.

Ну а когда очутились в зале с мерцающими колоннами, стало ясно: голодный паёк — это реально тема! Просто Ирриара… ну, можно сказать, прорвало.

— Знаешь, Маша… Тогда, в степи… Как только я тебя увидел, у меня сразу сердце замерло. Ты была такой напуганной, такой хрупкой… Я сразу понял, что ты должна принадлежать мне. А когда ты оказалась ближе, обняла и прижалась, я совсем разум потерял. Как смог сдержаться и не овладеть тобою прямо там, в седле, до сих пор не понимаю.

Э-э… — вообразив картину подобного интима, мысленно протянула я.

А Ирриар продолжил:

— Позже, когда ты появилась на пиру, я снова рассудок утратил, веришь? И тот кубок с дьярной… И то, как ты ластилась… Маша, я никогда таких женщин не встречал. А утром, получив твой отказ…

— Опять разума лишился, — не выдержав, продолжила мысль я.

Вождь клыкасто улыбнулся и щёлкнул пастью. Тут же остановился, чтобы притянуть меня ближе и припасть к губам.

Поцелуй был долгим и, вопреки привычкам синеглазки, воздушным. В том смысле, что страстью меня не сжигали, демонстрировали чистую, прямо-таки концентрированную романтику.

Я, столкнувшись с подобным отношением, слегка поплыла и даже опьянела. Ну а едва продолжили путь…

— Маша, ты невероятная, — заявил Ирри. — Самая горячая и вместе с тем невинная женщина из всех. С твоим появлением моя жизнь изменилась навсегда. Она уже никогда не будет прежней. И я… я…

Ёп…перный театр. Да что же ты так заикаешься?

— Прости, мне трудно подбирать слова, — словно подслушав мысли, пояснил вождь. — Прежде я никогда о своих чувствах не рассказывал.

Всё. Я уже не просто улыбалась — сияла! Ибо в отличие от Ирри, понимала, с чем все эти откровения связаны. Ведь блондин — романтический герой, а им молчать о чувствах не положено. Такие, как он, просто обязаны о своих эмоциях рассказать!

И хотя временами подобные откровения немного бесят, но это канон. Так что… слушаем и радуемся. И кстати, кивать не забываем.

Вот я и закивала. Причём гораздо активнее, чем следовало. И за всеми этими разговорами как-то не заметила, что мы выбрали совершенно другой маршрут.

В итоге, когда очутились не перед дверью, а перед воротами, подозрительно похожими на те, что вели в огромный зал — тот самый, где проходил общий пир, на котором я махнула целый кубок дьярны, — слегка опешила. Ну и поинтересовалась, конечно:

— Мм-м… Зая, а мы разве не на очередной официальный завтрак шли?

Вождь племени Ургар отрицательно качнул головой и улыбнулся. Только улыбка получилась какой-то печальной. Глядя на такое, я невольно напряглась, но желания испугаться и удрать всё-таки не возникло.

Зато появилось желание расспросить! Однако возможности, увы, не представилось. Раньше, чем успела раскрыть рот, ворота распахнулись, а синеглазый потащил дальше. В наполненный перекачанными головорезами зал.

Вот теперь стало немного жутко. Я даже голову в плечи втянула! Но через несколько шагов вспомнила, в каком фэнтези нахожусь, и расслабилась. Более того — выпрямила спину, вздёрнула подбородок и сменила походку перепуганной гусыни на модельную, от бедра.

А клыкастые воины… расступались. И кланялись при этом весьма почтительно. Правда, смотрели странновато, но что с них, с дикарей, взять?

Когда мы с Ирри одолели значительную часть зала, а живой коридор стал шире, я смогла увидеть кое-что ещё. Там, впереди, толпились черноглазые брюнеты, причём их было ничуть не меньше, чем «наших».

Это стало поводом отбросить стеснительность и, аккуратно потянув Ирриара за рукав, шепнуть: