Марионетка

— Молодой человек и друг — это разные понятия, — усмехнулся Антон.

— Да? — В голосе Крыловой слышалось явное «нет». — Мне кажется, для тринадцатилетней девочки это одно и то же, и, когда я задавала ей вопрос, она прекрасно поняла, о чем именно я спрашиваю.

— Возможно, у ее матери устаревшая информация? — Реваев потер затекшую шею, а затем откинул голову назад и на несколько мгновений напряг мышцы. — С мальчиком надо поговорить. Кстати, последние дни они созванивались?

— Оператор дал нам данные, в которые вошли восемь дней после совершения убийства, — доложила Крылова, — за все это время звонков не было. Ни одного!

— То есть они либо перестали общаться, чего мы тоже исключать не можем, либо, — Реваев обвел взглядом присутствующих, — они общаются как-то иначе. Дмитрий Евгеньевич, поговорите с молодым человеком, только мягко, не напугайте его. Выясните все подробно про их отношения с Надей, что было в день убийства, почему он не брал трубку, что было на следующий день. Ну, вы прекрасно все сами знаете.

Бочкарев согласно кивнул.

— Постарайтесь узнать, где был молодой человек на момент убийства, и может ли это кто-то подтвердить. Поговорите с его родителями. В общем, действуйте.

— И да прибудет с нами сила! — улыбнулся Антон.

— Аминь, — заключил Реваев и уточнил: — Это же сейчас из Библии была фраза?

— Нет, из «Звездных войн», — рассмеялся оперативник, — кино такое, фантастическое.

— Понятно, — протянул полковник, — ну не важно, это примерно одно и то же.

Дмитрий уже направлялся по длинному коридору к лифту, когда его догнал Реваев.

— Я так подумал, — полковник немного запыхался, пробежавшись по коридору, — к Егупову поедем вместе.

— Не доверяете? — хмуро взглянул на него Бочкарев.

— Слушайте, Дмитрий Евгеньевич, вы сколько лет служите? — возмутился Реваев. — Вам ведь уже скоро майора дадут, а обидчивый, как лейтенант, — и добавил уже спокойнее: — Хочу взглянуть на этого мальчишку, вдруг чего в груди ёкнет.

Разговор с самого начала не задался. Отец Дениса — высокий полный мужчина с потливым лицом и властным голосом — сразу заявил, что общение с сыном возможно только в его присутствии. Сам подросток то робко поглядывал на отца, то бросал еще более испуганные взгляды на следователя. Бочкарев понял, что если сейчас он попытается надавить и заявит о том, что допрос достигшего четырнадцати лет подростка можно вести в отсутствие родителей, то разразится скандал. Папа будет шумно сотрясать воздух и вытирать мокрый лоб мятым платком, а окончательно напуганный сын замкнется, и из него вряд ли получится вытянуть хоть слово. Вариантов было два. Либо вызвать оперов и отправить Дениса на допрос в управление, либо хотя бы на время согласиться с условиями отца мальчишки. Реваев, теперь тихо сидевший в кресле с полуприкрытыми глазами, просил действовать мягко. Бочкарев и сам понимал, что так будет правильно, прибегнуть к нажиму он успеет в любой момент.

— Хорошо, — согласился он со Станиславом Михайловичем, — я вовсе не против, чтобы вы присутствовали, может быть, это даже самый лучший вариант, вы быстрее поймете, что вашего сына ни в чем не обвиняют. — Мозг машинально добавил «пока», но язык послушно сделал паузу.

— Вот и хорошо, — на красном, круглом лице появилось удовлетворение, — может, чайку?

— С удовольствием, — Бочкарев уже понял, что чем чаще он будет соглашаться с хозяином дома, тем благодушнее тот будет настроен, — с лимончиком, если можно.

— Я тоже не откажусь, — не открывая глаз шире, подал голос Реваев.

— С лимончиком, правильно, — обрадовался Станислав Михайлович, — я сам только так пью. Катя! — неожиданно гаркнул он на весь дом. — Катька, черт тебя дери!

Появившаяся несколько секунд спустя женщина средних лет, очевидно домработница, выжидательно застыла на пороге.

— Катя, — уже более спокойным тоном распорядился Егупов, — сделай нам три чая с лимончиком и еще… — Он взглянул на притихшего Дениса: — Ты что-то совсем взбледнул, тебе принести что-нибудь?

— Не надо, — буркнул Денис.

— Ну, принеси ему колы, — скомандовал Егупов, — захочет, выпьет.

— Хорошо, Станислав Михайлович, — кивнув, домработница вышла из гостиной.

— Итак, Денис, — Бочкарев почувствовал, что пора переходить к делу, пока Егупов-старший окончательно не завладел инициативой, — мы знаем, что ты дружишь с Надей Локтионовой. Ты не мог бы рассказать поподробнее о вашем общении.

— А что там рассказывать, — буркнул подросток, — ну, дружим и все. Иногда в школе общаемся, пару раз в кино вместе ходили.

— Да ладно, — тут же вмешался в разговор Станислав Михайлович, — пару раз! Только про эту Надьку и слышу. Если сына дома нет, значит, ясно — они где-то вместе лазают.

Бочкарев с удивлением подумал о том, что от присутствия Станислава Михайловича может быть какая-то польза. Судя по всему, в его присутствии Денису врать будет сложнее. Другой вопрос — будет ли он говорить правду? Будет ли он вообще что-нибудь говорить?

— Надина мама сказала примерно то же самое, — он дружески улыбнулся Егупову, — кстати, она очень благожелательно относится к вашему сыну. Я сейчас не вспомню дословно, — Бочкарев на мгновение зажмурился, включая фантазию, — но фраза о том, что если в таком возрасте и дружить с мальчиком, то лучше с таким, как Денис.

Лицо подростка заволокло красным, однако Бочкарев понял, что Денису его слова были более чем приятны.

— Полина так сказала? А что, правильно! — оживленно подался вперед Егупов. — Дениска парень толковый, есть в кого, — он самодовольно оскалил зубы, — конечно, ветерок в голове гуляет порой, но ничего, у меня рука крепкая — с любым ветерком справится.

«Он что, его еще лупит?» Следователь внимательно вглядывался в лицо подростка. Тот опустил глаза и крепко сцепил пальцы рук, уходя в глухую оборону. Домработница внесла в гостиную поднос с напитками, поставила чай на стол и подошла к Денису. Мальчишка молча схватил стакан с колой и сделал большой глоток.

— Сейчас ведь каникулы, лето. — Капитан дождался, когда женщина выйдет и продолжил попытки разговорить Дениса: — Свободного времени у вас сейчас больше. Вы ведь наверняка встречаетесь вечерами, гуляете по поселку?

— Иногда гуляем. — Подросток по-прежнему не был настроен на откровенность.

— Обычно в какое время? — уточнил следователь.

— Да по-разному, — пожал плечами Денис, — порой днем на великах катаемся или на пляж ходим. У нас тут в поселке пляж есть, — объяснил он следователю, — иногда вечером, часов в восемь, когда все выходят.


— Да уж, — вновь влез в беседу Егупов-старший, — молодежь, им же обязательно до ночи тусоваться надо, домой не затащишь.

— Ну уж у вас-то наверняка с дисциплиной проблем нет, — подыграл Бочкарев.

— Еще бы, у нас распорядок строгий. — Станислав Михайлович хлопнул сына по спине. — Не сутулься! Ровно в одиннадцать обязан быть дома. Закон! — изрек он, выставив вперед здоровенный кулак. — Раньше вообще только до десяти отпускали, в этом году час добавили. Взрослеет все же.

Бочкареву на мгновение показалось, что еле заметная усмешка скользнула по губам Дениса в тот момент, когда его отец сотрясал кулаком воздух в гостиной. Однако уже секунду спустя Игорь уже не взялся бы точно утверждать, что он видел эту мимолетную усмешку.

— Скажи, Денис, в день гибели Локтионова вы встречались?

Подросток резко махнул головой, было очевидно, что он наконец услышал вопрос, отвечая на который не надо было думать.

— Нет, мы в тот день с пацанами ездили в город, в кино. Вернулись уже к вечеру.

— Потом вы созванивались?

— Нет, когда назад возвращались, я ухитрился оставить телефон в машине.

— Вы на чем ездили-то? — заинтересовался Егупов-старший.

— Карасева отец машину с водителем дал, — отрапортовал Денис, — мне Колька наутро телефон завез только.

— Ну и? — Бочкарев ждал продолжения рассказа.

— Ну и — что? — не понял или не захотел понять Денис.

— Утром ты включил телефон. Пропущенных много было? — Бочкареву не хотелось говорить о том, что он уже знает всю историю звонков.

— Было немного, — замялся подросток.

— От Нади были звонки? — наседал следователь.

— Были, — согласился Денис.

— Слушай, не тяни резину, нормально рассказывай, — Станислав Михайлович вновь начал злиться, на этот раз уже на своего сына, — тебе же ясно, о чем тебя спрашивают? Надя звонила? Ты ей потом перезвонил? О чем говорили? Верно я спрашиваю? — Он взглянул на майора.

— Совершенно верно, — поспешил согласиться Бочкарев, — быстрее ответит, быстрее мы вас покинем.

— Ну, перезвонил я, она сказала, что у нее отца убили, говорить не может. Все, что тут рассказывать? — выпалил Денис.

— Она так и сказала — отца? — уточнил Реваев.

— Анатолия, — буркнул младший Егупов, — она его всегда Анатолием звала.

— Странно, тебе не кажется? — Полковник наконец открыл глаза и теперь внимательно рассматривал сидящего перед ним подростка.

— А что тут странного? — пожал плечами Денис. — Он же ей неродной был.

— Ну да, тоже верно, — не стал спорить Реваев и, вновь откинувшись на спинку кресла с безучастным видом, передал возможность вести допрос Бочкареву.

— Какие у них взаимоотношения были, ты, случайно, не в курсе?

Подросток на мгновение взглянул Бочкареву в глаза и вновь уставился на пол.

— Она не рассказывала, да и меня, если честно, это никогда не интересовало.

— Понятно, у вас другие интересы, — согласился капитан. — Скажи мне, вот в тот день, когда произошло это убийство, Надя тебе звонила?

Денис кивнул.

— А в какое время был последний звонок?

— Я не помню, — Денис вновь бросил взгляд на следователя, — там было написано, что несколько пропущенных, а в какое время, не знаю.

— А посмотреть мы можем? Наверняка сообщение осталось, — как ни в чем не бывало, попросил следователь.

— Я не знаю, я, кажется, стер уже, — неуверенно отозвался подросток.

— Ну что ты мямлишь? — взорвался Станислав Михайлович. — Тащи сюда быстро телефон, посмотрим.

Денис с облегчением вскочил на ноги. Он уже сделал несколько шагов, когда Станислав Михайлович остановил его.

— Постой-ка, знаю я тебя, умника. Витька! — неожиданно заорал он.