Марионетка
Часть 12 из 28 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Юрий Борисович Сокольский в Москве не был уже несколько лет. Выйдя на площадь перед зданием аэровокзала Домодедово, он некоторое время стоял, привыкая к Москве, ее многолюдности и оживленности, впитывая в себя ее воздух и выхлопные газы.
— Уважаемый, едем? — Крепкий мужчина среднего возраста еще только доставал чемоданы своих пассажиров из багажника белой «камри» с логотипом службы такси на крыше, но уже был готов побороться за нового клиента.
— Плачу по тарифу, — потряс смартфоном Сокольский.
— По тарифу так по тарифу, — улыбнулся мужчина, захлопывая багажник, — садитесь.
Сокольский, у которого из багажа была только небольшая дорожная сумка, забрался на пассажирское сиденье. Миновав линию шлагбаумов, «камри» покатила в сторону города. Сокольский несколько раз нервно оглянулся, но понять в суматохе аэропорта, есть ли за ним слежка, было нереально. Следуя полученным инструкциям, Сокольский велел водителю ехать в центр города по Варшавскому шоссе. До Третьего транспортного кольца оставалось совсем немного, когда Юрий Борисович попросил водителя остановиться возле подземного перехода. Сунув водителю две тысячные купюры и пробормотав заветное «сдачи не надо», Сокольский настолько быстро, насколько позволяли его солидный возраст и не менее солидная комплекция, заспешил к переходу. Запыхавшись, он вновь поднялся на поверхность на противоположной стороне проспекта и огляделся. Серая «шкода-октавия» ждала его именно там, где и было оговорено. Юрий Борисович уселся в машину и поторопил водителя. Пока машина отъезжала от тротуара, Сокольский напряженно смотрел на выход из подземного перехода, но никто его не преследовал. Он понимал, что даже если за ним ехали от самого аэропорта, то, чтобы развернуться, машине преследователей понадобится немало времени, до ближайшего разворота было более километра по загруженному шоссе. Судя по всему, от слежки он оторвался. Был еще один вариант, что слежки не было вовсе, но его Юрий Борисович не хотел рассматривать. На его взгляд, это было неромантично.
* * *
— Рад вас всех видеть, — Реваев обвел взглядом присутствующих, — надеюсь, что это взаимно.
Бочкарев, наклонившись к столу, что-то рисовал в своем блокноте.
— Вижу, Дмитрий Евгеньевич уже план работ для нас составляет, — улыбнулся полковник.
— Куда уж мне, — недовольно проскрипел Бочкарев, — теперь, товарищ полковник, вы нам и планы дадите, и работой озадачите.
— Такой, значит, у вас настрой, — Реваев беззаботно откинулся на спинку кресла, — совершенно напрасно. То, что работать мы будем вместе, ваших компетенций никак не умаляет. Кроме того, совместная работа с Центральным следственным управлением позволяет вам проявить себя как следователю и быть замеченным руководством. Что вы так смотрите? Человек должен стремиться к профессиональному росту, это верно. Но и карьерный рост, если он идет не за чужой счет, тоже вещь неплохая. Только надо понимать, что для следователя карьерный рост — это не кресло начальника, это возможность работать с наиболее сложными делами. Я не говорю, что в случае успешного раскрытия этого дела вас немедленно переведут в Центральное управление. Вовсе нет. Но уверяю, что у генерала Карнаухова память очень хорошая, и это очень неплохо, когда в его памяти найдется ячейка и для вашей фамилии. Естественно, в том случае, если эта ячейка будет под знаком плюс. — Реваев выпрямился и негромко хлопнул по столу рукой. — На этом лирическая часть встречи закончена. Давайте работать.
* * *
Антон передвинул курсор и вновь поставил запись на воспроизведение. Так и есть, никакой ошибки не было. Все же он не зря целый день провел, вглядываясь в нечеткое изображение. А ведь поначалу данное Реваевым задание показалось ему несусветной глупостью. Дотянувшись до стоящей рядом со столом тумбочки, оперативник включил чайник, который почти сразу зашумел. Воды в нем было на донышке, но на чашку кофе должно было хватить.
Он как раз заливал кофе кипятком, когда дверь распахнулась, и в кабинет ввалился здоровенный широкоплечий детина. Втянув носом воздух, он довольно улыбнулся и изрек:
— Я тоже кофе буду.
— Здесь на две чашки не хватит, — Антон встряхнул почти пустой чайник, — может половина наберется, конечно.
— Лей сколько есть, — скомандовал Мясоедов и, плюхнувшись на старый, давно требующий замены стул, поинтересовался: — Есть успехи? Или все впустую?
Антон насыпал Мясоедову чайную ложку кофе, вылил из чайника остатки кипятка, которых, к его удивлению, хватило почти на полную чашку, и только потом спокойно, пытаясь спрятать рвущуюся из него радость, ответил:
— Знаешь, кое-что есть.
— Нашел, значит, — удовлетворенно кивнул Жора, вытягивая губы трубочкой, чтобы сделать маленький глоток горячего кофе. — Молодец, что нашел. Не халтурил, значит. А то пришлось бы мне пересматривать.
— Ну, спасибо, похвалил, — обиделся Антон, — можно подумать, что если ваш полковник говорит проверить запись, то на ней обязательно что-то выплывет.
— А чего без сахара? — возмутился Жора и бесцеремонно потянулся через весь стол к сахарнице. — Что касается полковника и всех этих видео, я тебе так скажу. Мы отсматриваем все, что можно. Эффективность, сам знаешь, бывает разная. Бывает, что пусто и зря время убил, а бывает, что кто-то и засветится. В данном случае история другая. Реваев был сам на месте и с человеком общался. И если он после всего этого говорит тебе, что на записи что-то есть, значит, на записи действительно что-то есть.
— Вот прям всегда, — фыркнул оперативник.
Мясоедов ненадолго задумался, размешивая щедро насыпанный самому себе сахар.
— Знаешь, почти всегда. Я сам первые пять лет не верил, — Жора рассмеялся, — так что, капитан, поверь хоть ты сразу.
— Угу, — неопределенно промычал Антон, — у вас у самих-то есть что интересное?
— Я, честно говоря, не уверен, — Жора поставил пустую чашку на стол, — но Виктория утверждает, что есть один момент. Пойдем к Реваеву, там заодно сам все узнаешь.
Когда они зашли в кабинет Реваева, там уже было оживленно. Бочкарев что-то объяснял полковнику, оживленно жестикулируя, сам полковник в ответ лишь сдержанно улыбался. Виктория Крылова, аналитик, уже три года работающая с Реваевым, что-то рассматривала в своем планшете. Сидевший напротив нее оперативник Артем Богомолов в свою очередь разглядывал саму Крылову. Когда в кабинете появилась мощная фигура Мясоедова, Артем вздрогнул и неожиданно для самого себя покраснел. Это не осталось незамеченным майором, который приветливо хлопнул его по плечу и уселся на соседний стул. «Если он так хлопает, какой же у него удар?» — Богомолову очень хотелось потереть ушибленное плечо, но гордость не позволяла этого сделать.
— И нечего тут засматриваться, — на ухо ему прошептал Мясоедов, — занято.
Богомолов в ответ лишь болезненно скривился.
Первому возможность высказаться Реваев предоставил Антону. Тот коротко доложил о полученном результате.
Полковник одобрительно кивнул:
— Очень хорошо. Распечатайте мне стоп-кадры, и обязательно сделайте пометку по времени. А что у вас? Что в деле?
— В деле интересно. — Бочкарев раскрыл лежащую перед ним на столе папку. — Если коротко, 16 апреля 1989 года некоего гражданина Шагиняна вечером на улице избили. Избили серьезно, ну это и так понятно, дело по особо тяжким квалифицировали. Но что примечательно, били его двое, а осужден был один. Мимо проезжал патруль. Один из нападавших на Шагиняна сумел скрыться, а второй был задержан. Поскольку подельщика своего он не сдал, то весь причиненный здоровью потерпевшего вред повесили на него, а так как со следствием он сотрудничать не хотел, то и дали ему почти по полной, семь лет.
— Что-то подобное и предполагалось, — Реваев задумчиво постукивал пальцами по столу, — всему всегда есть свои причины. — Он поднял взгляд на Бочкарева. — Еще что-то есть?
— Да, — кивнул капитан, — я запросил данные на этого Шагиняна. Оказалось, он проживает по тому же адресу, что и тридцать лет назад. Вчера вечером мы встречались.
— Вот как? — удивился Реваев. — Это уже интересно.
— Оказалось, толковый мужик, — воодушевленный похвалой, продолжил Бочкарев, — ему сейчас около шестидесяти, но соображает неплохо и память у него нормальная.
— Да? В шестьдесят так еще бывает? — Реваев иронично улыбнулся.
— Товарищ полковник! — смутился Бочкарев. — Я же не в том смысле. Не в возрасте дело. Он ведь травмы серьезные получил. Сотрясение мозга было, глаз потерял.
— Я понимаю, продолжайте, — успокоил его полковник.
— Так вот, этот Шагинян тот вечер прекрасно помнит. Я так понимаю, он ему на всю жизнь в память врезался. Он вечером шел домой от метро. Возвращался из гостей. Навстречу ему шли двое, изрядно пьяные. Говорит, за версту это видно было. Один из этих двоих неожиданно схватил его за рукав и развернул к себе. Чего хотел, было непонятно, но, когда увидел, что перед ним нерусский, пришел в ярость, ударил Шагиняна бутылкой по голове. Бутылка разбилась. Шагинян попытался вырваться, тогда нападавший ткнул оставшейся у него в руках розочкой от бутылки в лицо. Попал в глаз. Дальше Шагинян уже плохо помнит, говорит, что закрыл лицо руками и кричал от боли, пока не упал и не потерял сознание. Все это время его продолжали избивать.
— Дикость какая, — не удержалась Крылова.
— Вам дикость, а у нас половина дел такие, — отозвался Бочкарев, — напьются, а потом режут друг друга, — он взглянул на Реваева, — я не про наше нынешнее дело говорю.
— Продолжайте, — усмехнулся Юрий Дмитриевич.
— Так вот, самое интересное. Шагинян говорит, что бил его все время один нападавший. Второй был настолько пьян, что, когда началась эта драка, точнее избиение, он просто сел на асфальт и сидел, ни на что не обращая внимания. Так его и забрали.
— Я так понимаю, срок ему дали за то, что он не сдал своего приятеля? — Мясоедов положил на стол тяжелые кулаки и хрустнул пальцами.
— Ну да, я про это и говорю, — кивнул Бочкарев, — в деле записали, что потерпевший не помнит, кто именно его избивал. Самое смешное, что у задержанного нашли на руках ссадины, вот даже фотография в деле есть, я скопировал. Но я так думаю, он, когда сесть хотел, не удержался и упал, выставив руки. Вот ссадины и получились.
Кто был тем неизвестным, затеявшим драку, и из-за кого один человек лишился глаза, а другой отправился на семь лет за решетку, можно было только гадать. Но если это был тот, о ком думали все присутствующие, то Туз не соврал. Он действительно не просто многим, он всем в своей жизни был обязан Локтионову.
— Хорошая работа, Дмитрий Евгеньевич. — Реваев сделал какие-то пометки в своем блокноте. — А что у вас, Виктория? Телефонная компания вам ответила?
— Пока нет, сегодня свяжусь с ними, потороплю. Есть результаты работы по камерам.
— И что там? Есть знакомые лица?
— Есть, — кивнула Крылова, — Дмитрий, ты же допрашивал партнера Локтионова? Валиева?
— Ну конечно, — подтвердил Бочкарев.
— Валиев солгал. Он есть на камерах наблюдения.
— Вот видите, — Реваев подмигнул Бочкареву, — приличные люди, банкиры, а лгут следователю.
— И давно это у нас банкиры приличными людьми стали? — подал реплику Жора.
— Георгий, — Реваев с трудом сдерживал улыбку, — если не ошибаюсь, вы с этими людьми, в которых так сомневаетесь, поддерживаете деловые отношения. Это кажется нелогичным.
— Это вы сейчас про мой кредит за машину? — Мясоедов растянул губы в широкой улыбке. — Так это меня бес попутал, Юрий Дмитриевич. Не устоял перед искушением.
— Отдел собственной безопасности очень хорошо помогает от искушений, — усмехнулся Антон.
— Да ладно, помогают они. Себе пусть помогут. У меня все чисто, зато впереди три года долгового рабства.
— Дмитрий Евгеньевич, — Реваев вернул разговор в нужное русло, — у вас же есть телефон Валиева?
— Конечно, — машинально потянулся за мобильным Бочкарев.
— Замечательно. Позвоните ему и договоритесь о встрече.
— Сюда его пригласить? — уточнил капитан.
— Нет, — отрицательно покачал головой полковник, — лучше встретимся в поселке. Возможно, на месте он нам лучше все расскажет. А если повезет, то и покажет что-нибудь, — заключил Юрий Дмитриевич.
* * *
Первым в поселок въехал черный микроавтобус с надписями «Следственный комитет» на кузове, вплотную за ним следовал Мясоедов на своем новом внедорожнике. Оба автомобиля неторопливо проследовали на Лесную улицу и остановились всего в трех домах от места убийства Локтионова. Здесь, в двухэтажном доме, аккуратно вписанном среди огромных сосен, жил партнер убитого банкира Рауф Валиев.
— Уважаемый, едем? — Крепкий мужчина среднего возраста еще только доставал чемоданы своих пассажиров из багажника белой «камри» с логотипом службы такси на крыше, но уже был готов побороться за нового клиента.
— Плачу по тарифу, — потряс смартфоном Сокольский.
— По тарифу так по тарифу, — улыбнулся мужчина, захлопывая багажник, — садитесь.
Сокольский, у которого из багажа была только небольшая дорожная сумка, забрался на пассажирское сиденье. Миновав линию шлагбаумов, «камри» покатила в сторону города. Сокольский несколько раз нервно оглянулся, но понять в суматохе аэропорта, есть ли за ним слежка, было нереально. Следуя полученным инструкциям, Сокольский велел водителю ехать в центр города по Варшавскому шоссе. До Третьего транспортного кольца оставалось совсем немного, когда Юрий Борисович попросил водителя остановиться возле подземного перехода. Сунув водителю две тысячные купюры и пробормотав заветное «сдачи не надо», Сокольский настолько быстро, насколько позволяли его солидный возраст и не менее солидная комплекция, заспешил к переходу. Запыхавшись, он вновь поднялся на поверхность на противоположной стороне проспекта и огляделся. Серая «шкода-октавия» ждала его именно там, где и было оговорено. Юрий Борисович уселся в машину и поторопил водителя. Пока машина отъезжала от тротуара, Сокольский напряженно смотрел на выход из подземного перехода, но никто его не преследовал. Он понимал, что даже если за ним ехали от самого аэропорта, то, чтобы развернуться, машине преследователей понадобится немало времени, до ближайшего разворота было более километра по загруженному шоссе. Судя по всему, от слежки он оторвался. Был еще один вариант, что слежки не было вовсе, но его Юрий Борисович не хотел рассматривать. На его взгляд, это было неромантично.
* * *
— Рад вас всех видеть, — Реваев обвел взглядом присутствующих, — надеюсь, что это взаимно.
Бочкарев, наклонившись к столу, что-то рисовал в своем блокноте.
— Вижу, Дмитрий Евгеньевич уже план работ для нас составляет, — улыбнулся полковник.
— Куда уж мне, — недовольно проскрипел Бочкарев, — теперь, товарищ полковник, вы нам и планы дадите, и работой озадачите.
— Такой, значит, у вас настрой, — Реваев беззаботно откинулся на спинку кресла, — совершенно напрасно. То, что работать мы будем вместе, ваших компетенций никак не умаляет. Кроме того, совместная работа с Центральным следственным управлением позволяет вам проявить себя как следователю и быть замеченным руководством. Что вы так смотрите? Человек должен стремиться к профессиональному росту, это верно. Но и карьерный рост, если он идет не за чужой счет, тоже вещь неплохая. Только надо понимать, что для следователя карьерный рост — это не кресло начальника, это возможность работать с наиболее сложными делами. Я не говорю, что в случае успешного раскрытия этого дела вас немедленно переведут в Центральное управление. Вовсе нет. Но уверяю, что у генерала Карнаухова память очень хорошая, и это очень неплохо, когда в его памяти найдется ячейка и для вашей фамилии. Естественно, в том случае, если эта ячейка будет под знаком плюс. — Реваев выпрямился и негромко хлопнул по столу рукой. — На этом лирическая часть встречи закончена. Давайте работать.
* * *
Антон передвинул курсор и вновь поставил запись на воспроизведение. Так и есть, никакой ошибки не было. Все же он не зря целый день провел, вглядываясь в нечеткое изображение. А ведь поначалу данное Реваевым задание показалось ему несусветной глупостью. Дотянувшись до стоящей рядом со столом тумбочки, оперативник включил чайник, который почти сразу зашумел. Воды в нем было на донышке, но на чашку кофе должно было хватить.
Он как раз заливал кофе кипятком, когда дверь распахнулась, и в кабинет ввалился здоровенный широкоплечий детина. Втянув носом воздух, он довольно улыбнулся и изрек:
— Я тоже кофе буду.
— Здесь на две чашки не хватит, — Антон встряхнул почти пустой чайник, — может половина наберется, конечно.
— Лей сколько есть, — скомандовал Мясоедов и, плюхнувшись на старый, давно требующий замены стул, поинтересовался: — Есть успехи? Или все впустую?
Антон насыпал Мясоедову чайную ложку кофе, вылил из чайника остатки кипятка, которых, к его удивлению, хватило почти на полную чашку, и только потом спокойно, пытаясь спрятать рвущуюся из него радость, ответил:
— Знаешь, кое-что есть.
— Нашел, значит, — удовлетворенно кивнул Жора, вытягивая губы трубочкой, чтобы сделать маленький глоток горячего кофе. — Молодец, что нашел. Не халтурил, значит. А то пришлось бы мне пересматривать.
— Ну, спасибо, похвалил, — обиделся Антон, — можно подумать, что если ваш полковник говорит проверить запись, то на ней обязательно что-то выплывет.
— А чего без сахара? — возмутился Жора и бесцеремонно потянулся через весь стол к сахарнице. — Что касается полковника и всех этих видео, я тебе так скажу. Мы отсматриваем все, что можно. Эффективность, сам знаешь, бывает разная. Бывает, что пусто и зря время убил, а бывает, что кто-то и засветится. В данном случае история другая. Реваев был сам на месте и с человеком общался. И если он после всего этого говорит тебе, что на записи что-то есть, значит, на записи действительно что-то есть.
— Вот прям всегда, — фыркнул оперативник.
Мясоедов ненадолго задумался, размешивая щедро насыпанный самому себе сахар.
— Знаешь, почти всегда. Я сам первые пять лет не верил, — Жора рассмеялся, — так что, капитан, поверь хоть ты сразу.
— Угу, — неопределенно промычал Антон, — у вас у самих-то есть что интересное?
— Я, честно говоря, не уверен, — Жора поставил пустую чашку на стол, — но Виктория утверждает, что есть один момент. Пойдем к Реваеву, там заодно сам все узнаешь.
Когда они зашли в кабинет Реваева, там уже было оживленно. Бочкарев что-то объяснял полковнику, оживленно жестикулируя, сам полковник в ответ лишь сдержанно улыбался. Виктория Крылова, аналитик, уже три года работающая с Реваевым, что-то рассматривала в своем планшете. Сидевший напротив нее оперативник Артем Богомолов в свою очередь разглядывал саму Крылову. Когда в кабинете появилась мощная фигура Мясоедова, Артем вздрогнул и неожиданно для самого себя покраснел. Это не осталось незамеченным майором, который приветливо хлопнул его по плечу и уселся на соседний стул. «Если он так хлопает, какой же у него удар?» — Богомолову очень хотелось потереть ушибленное плечо, но гордость не позволяла этого сделать.
— И нечего тут засматриваться, — на ухо ему прошептал Мясоедов, — занято.
Богомолов в ответ лишь болезненно скривился.
Первому возможность высказаться Реваев предоставил Антону. Тот коротко доложил о полученном результате.
Полковник одобрительно кивнул:
— Очень хорошо. Распечатайте мне стоп-кадры, и обязательно сделайте пометку по времени. А что у вас? Что в деле?
— В деле интересно. — Бочкарев раскрыл лежащую перед ним на столе папку. — Если коротко, 16 апреля 1989 года некоего гражданина Шагиняна вечером на улице избили. Избили серьезно, ну это и так понятно, дело по особо тяжким квалифицировали. Но что примечательно, били его двое, а осужден был один. Мимо проезжал патруль. Один из нападавших на Шагиняна сумел скрыться, а второй был задержан. Поскольку подельщика своего он не сдал, то весь причиненный здоровью потерпевшего вред повесили на него, а так как со следствием он сотрудничать не хотел, то и дали ему почти по полной, семь лет.
— Что-то подобное и предполагалось, — Реваев задумчиво постукивал пальцами по столу, — всему всегда есть свои причины. — Он поднял взгляд на Бочкарева. — Еще что-то есть?
— Да, — кивнул капитан, — я запросил данные на этого Шагиняна. Оказалось, он проживает по тому же адресу, что и тридцать лет назад. Вчера вечером мы встречались.
— Вот как? — удивился Реваев. — Это уже интересно.
— Оказалось, толковый мужик, — воодушевленный похвалой, продолжил Бочкарев, — ему сейчас около шестидесяти, но соображает неплохо и память у него нормальная.
— Да? В шестьдесят так еще бывает? — Реваев иронично улыбнулся.
— Товарищ полковник! — смутился Бочкарев. — Я же не в том смысле. Не в возрасте дело. Он ведь травмы серьезные получил. Сотрясение мозга было, глаз потерял.
— Я понимаю, продолжайте, — успокоил его полковник.
— Так вот, этот Шагинян тот вечер прекрасно помнит. Я так понимаю, он ему на всю жизнь в память врезался. Он вечером шел домой от метро. Возвращался из гостей. Навстречу ему шли двое, изрядно пьяные. Говорит, за версту это видно было. Один из этих двоих неожиданно схватил его за рукав и развернул к себе. Чего хотел, было непонятно, но, когда увидел, что перед ним нерусский, пришел в ярость, ударил Шагиняна бутылкой по голове. Бутылка разбилась. Шагинян попытался вырваться, тогда нападавший ткнул оставшейся у него в руках розочкой от бутылки в лицо. Попал в глаз. Дальше Шагинян уже плохо помнит, говорит, что закрыл лицо руками и кричал от боли, пока не упал и не потерял сознание. Все это время его продолжали избивать.
— Дикость какая, — не удержалась Крылова.
— Вам дикость, а у нас половина дел такие, — отозвался Бочкарев, — напьются, а потом режут друг друга, — он взглянул на Реваева, — я не про наше нынешнее дело говорю.
— Продолжайте, — усмехнулся Юрий Дмитриевич.
— Так вот, самое интересное. Шагинян говорит, что бил его все время один нападавший. Второй был настолько пьян, что, когда началась эта драка, точнее избиение, он просто сел на асфальт и сидел, ни на что не обращая внимания. Так его и забрали.
— Я так понимаю, срок ему дали за то, что он не сдал своего приятеля? — Мясоедов положил на стол тяжелые кулаки и хрустнул пальцами.
— Ну да, я про это и говорю, — кивнул Бочкарев, — в деле записали, что потерпевший не помнит, кто именно его избивал. Самое смешное, что у задержанного нашли на руках ссадины, вот даже фотография в деле есть, я скопировал. Но я так думаю, он, когда сесть хотел, не удержался и упал, выставив руки. Вот ссадины и получились.
Кто был тем неизвестным, затеявшим драку, и из-за кого один человек лишился глаза, а другой отправился на семь лет за решетку, можно было только гадать. Но если это был тот, о ком думали все присутствующие, то Туз не соврал. Он действительно не просто многим, он всем в своей жизни был обязан Локтионову.
— Хорошая работа, Дмитрий Евгеньевич. — Реваев сделал какие-то пометки в своем блокноте. — А что у вас, Виктория? Телефонная компания вам ответила?
— Пока нет, сегодня свяжусь с ними, потороплю. Есть результаты работы по камерам.
— И что там? Есть знакомые лица?
— Есть, — кивнула Крылова, — Дмитрий, ты же допрашивал партнера Локтионова? Валиева?
— Ну конечно, — подтвердил Бочкарев.
— Валиев солгал. Он есть на камерах наблюдения.
— Вот видите, — Реваев подмигнул Бочкареву, — приличные люди, банкиры, а лгут следователю.
— И давно это у нас банкиры приличными людьми стали? — подал реплику Жора.
— Георгий, — Реваев с трудом сдерживал улыбку, — если не ошибаюсь, вы с этими людьми, в которых так сомневаетесь, поддерживаете деловые отношения. Это кажется нелогичным.
— Это вы сейчас про мой кредит за машину? — Мясоедов растянул губы в широкой улыбке. — Так это меня бес попутал, Юрий Дмитриевич. Не устоял перед искушением.
— Отдел собственной безопасности очень хорошо помогает от искушений, — усмехнулся Антон.
— Да ладно, помогают они. Себе пусть помогут. У меня все чисто, зато впереди три года долгового рабства.
— Дмитрий Евгеньевич, — Реваев вернул разговор в нужное русло, — у вас же есть телефон Валиева?
— Конечно, — машинально потянулся за мобильным Бочкарев.
— Замечательно. Позвоните ему и договоритесь о встрече.
— Сюда его пригласить? — уточнил капитан.
— Нет, — отрицательно покачал головой полковник, — лучше встретимся в поселке. Возможно, на месте он нам лучше все расскажет. А если повезет, то и покажет что-нибудь, — заключил Юрий Дмитриевич.
* * *
Первым в поселок въехал черный микроавтобус с надписями «Следственный комитет» на кузове, вплотную за ним следовал Мясоедов на своем новом внедорожнике. Оба автомобиля неторопливо проследовали на Лесную улицу и остановились всего в трех домах от места убийства Локтионова. Здесь, в двухэтажном доме, аккуратно вписанном среди огромных сосен, жил партнер убитого банкира Рауф Валиев.