Марионетка

Подгорный лениво потягивал виски. Конечно, пить сегодня он начал рановато, но как не выпить перед вылетом. Макс всегда недолюбливал самолеты, и принять на грудь в аэропорту было уже давно устоявшейся традицией. Пустой бокал с тихим стуком коснулся столешницы. Подгорный лениво перебирал лежащие рядом с ним журналы. Русская версия «Форбс», англоязычные Newsweek и TIME. А вот и ярко-оранжевый логотип МБК. «Медиа Бизнес Консалтинг». Самый популярный деловой журнал на русском языке. Его журнал. Макс залюбовался обложкой последнего номера. Это была третья обложка с тех пор, как он стал владельцем медиахолдинга, и вторая, которую он утверждал лично.

С того дня, как он принял предложение Фролова о покупке медиахолдинга МБК, прошло чуть больше месяца. Звонок заместителя главы президентской администрации застал Подгорного на пути домой, в родной Среднегорск. А неожиданное предложение заставило Макса без долгих раздумий развернуть автомобиль и направить его обратно в столицу. Туда, где свет солнца ночью сменялся огнями небоскребов. Туда, где немногие избранные решали судьбы всех остальных. Туда, куда стремились попасть десятки и сотни тысяч тех, кто почему-то наивно думал, что сможет пробиться там, где пытаются пробиться все остальные.

Подгорному не надо было никуда пробиваться. Когда-то это сделал его отец, успевший побывать и губернатором родной Среднегорской области, а впоследствии и сенатором от нее же. Как это принято у чиновников такого ранга, он оставил сыну весьма впечатляющее наследство, включавшее в себя два торговых центра, завод металлоконструкций и региональную медиакомпанию. Не роял-флеш, конечно, но вполне себе неплохое каре, полагал сам Макс, любивший скоротать вечерок за партией в покер.

Его попытка покинуть тихое и уютное провинциальное болото, в котором он был если и не самой крупной, то уж точно самой громко квакающей лягушкой, обернулась сокрушительным разочарованием. Уезжая в Москву полным надежд и оптимизма, спустя несколько месяцев Подгорный возвращался, успев разрушить не только свои надежды, но и свою семью. Возможно, это и было одной из причин того, что он так быстро согласился с неожиданной идеей Фролова.

Вернувшись в столицу уже ближе к вечеру, Макс еще больше часа добирался по пробкам до здания Администрации на Старой площади. С трудом найдя место для парковки, он сделал звонок Фролову и устало откинулся на спинку сиденья. Почти весь день он провел за рулем и, как результат, вернулся почти туда же, откуда выезжал ранним утром. Кряканье спецсигнала вывело Подгорного из состояния дремы. Перед ним, перекрыв движение, в соседнем ряду остановился черный мерседес с номерными знаками, украшенными известной каждому москвичу серией АМР и синим проблесковым маячком на крыше. Обе правые дверцы автомобиля распахнулись одновременно, однако охранник успел выскочить все же чуть быстрее своего подопечного. Петр Михайлович был, как всегда, подтянут и элегантен. Уже почти машинально Макс бросил взгляд на его ботинки. Они безупречно сияли в лучах заходящего за крыши домов солнца.

Подгорный тоже поспешил было выйти из машины, но не успел он открыть дверцу, как Фролов махнул ему рукой и крикнул, чтобы он оставался на месте. Макс удивленно наблюдал, как Петр Михайлович дал короткие указания охраннику, а затем двинулся к «гелендвагену».

— Рад видеть. — Фролов устроился на переднем пассажирском сиденье и крепко пожал Максу руку. — Едем за «мерседесом» вплотную. Главное, не отставай от него, чтоб никто не вклинился. По дороге все и обсудим.

Черный матовый «гелендваген» неотрывно следовал за представительским «мерседесом», не обращая никакого внимания ни на дорожные знаки, ни на разметку. Как и всегда вечером, потоки транспорта холестериновыми бляшками намертво запечатывали ряды движения, ведущие на выезд из города. Несколько раз небольшой кортеж выезжал на встречную полосу, пару раз Макс услышал кряканье спецсигналов впередиидущего «мерседеса». Подгорный, поначалу немного нервничавший и опасавшийся того, что в случае резкого торможения головной машины не успеет остановиться, затем расслабился и получал ни с чем не сравнимое удовольствие от стремительного передвижения по вяло ползущим улицам вечернего города.

— Правду говорят, в Москве не важно, сколько твоя машина стоит, важно, есть ли на ней мигалка. — Решительно покрякивая, лимузин проехал перекресток на загорающийся красный, Подгорный уверенно последовал за ним.

— Так говорят? — усмехнулся Фролов. — С учетом пробок, возможно, так и есть. Кстати, раз уж речь зашла о машинах, то дам вам, Максим, дружеский совет. Вы позволите?

— Само собой, — поспешил согласиться Подгорный.

— Вот мы сейчас едем за моей машиной, — рассуждал Петр Михайлович, — скажите, Максим, как, по-вашему, со стороны это выглядит?

Подгорный не успел ничего ответить, как Фролов продолжил:

— Выглядит это так, что идет персональная машина, а сзади машина сопровождения. Охрана. Понимаете? Это неправильно. Так не должно быть. Я бы вам порекомендовал для города приобрести более гражданский автомобиль, что-нибудь поэлегантнее. А то, знаете ли, у нас на таких рэперы ездят да эти, как их… — Фролов наморщился, — отбивные.

— «Отбивные»? Кто это? — удивился Подгорный.

— Точнее отбитые, — объяснил Петр Михайлович, — это я так всех этих бойцов отмороженных называю, которые в клетках друг друга лупят. Их хлебом не корми, но чтоб машина пострашнее была.

— Мы люди простые, провинция. — Подгорный немного обиделся за свой автомобиль.

— Не скромничайте. — Спускающееся все ниже солнце осветило лицо Фролова, и он опустил козырек на лобовом стекле. — Это вовсе не обязательный совет, так что если эта машина вам так нравится, то пожалуйста. На самом деле это все мелочи, давайте я вам вкратце расскажу суть моего предложения.

Два «мерседеса» пролетели над Кольцевой автодорогой и устремились прочь из города по Новорижскому шоссе. Спустя пятнадцать минут они уже въезжали в ворота загородного гольф-клуба. Потягивая холодное пиво, Макс внимательно слушал разъяснения Фролова о схеме финансирования предстоящей сделки, а также о тех обязательствах, которые он, Подгорный, будет должен на себя взять, соглашаясь на эту сделку. Красный шар солнца опустился точно в отведенную ему лунку и скрылся из виду. Открытая терраса и окружающая территория осветились десятками, если не сотнями, огней. Залетевший под свод шатра гигантский мотылек описывал круг за кругом то вокруг одного из светильников, то другого. Наконец, выбрав своего фаворита, он устремился к нему и с силой ударился о стекло плафона. Сбившись с ритма, насекомое некоторое время беспорядочно перемещалось в воздухе, а затем предприняло вторую попытку сближения с источником своей страсти. Она оказалась еще более неудачной, чем первая. Мотылька отбросило в сторону, и он чуть было не рухнул на поднос проходившему мимо официанту. Однако в последний момент, усиленно работая крылышками, он смог удержаться в воздухе и вновь набрать высоту. Описав еще один круг вокруг источника света, мотылек сделал то, на что способно не каждое существо, мнящее себя разумным, а уж тем более безмозглое насекомое. Он улетел. Поднырнул под полог шатра и через мгновение уже растворился в сгущающихся сумерках.

Объявили посадку на рейс. Макса ждал «боинг», ждала пересадка в Мюнхене, ждал Рабат. Оказавшись в транзитной зоне мюнхенского аэропорта, Подгорный зарегистрировался на рейс до столицы Марокко. Немного посидев в баре и глотнув ирландского виски, Макс вновь направился к стойкам регистрации.

Посадка на борт, вылетающий в Рабат, заканчивалась. Все пассажиры уже прошли через выдвижной рукав, соединяющий здание аэровокзала и фюзеляж авиалайнера. Прислонившись к широкой стальной колонне и скрестив на груди руки, Макс с усмешкой наблюдал за невысоким краснолицым крепышом, растерянно стоявшим у стойки контроля. Крепыш судорожно сжимал в руке посадочный талон и, казалось, совсем не слышал убеждавших его пройти на рейс сотрудников аэропорта. Широко расставив ноги и чуть наклонив вперед голову на толстой и такой же красной, как и лицо, шее, мужчина пристально смотрел на улыбающегося Макса, но, в отличие от него, был вовсе не склонен к проявлению положительных эмоций.

Дверь, ведущая к выходу на рейс, закрылась. Поняв, что Подгорный в Рабат лететь не намерен, крепыш извлек из кармана мобильный и, дозвонившись до неизвестного Максу собеседника, принялся что-то оживленно объяснять. При этом лицо его еще больше покраснело, и даже с расстояния более двадцати метров Подгорный видел, как на лбу мужчины выступили капли пота. Макс отвернулся. Все вышло именно так, как и должно было случиться. Подгорный поправил на плече ремень дорожной сумки, в которой у него лежал ноутбук, и неторопливо направился к выходу, ведущему на точно такой же трап, соединяющий точно с таким же «боингом», как и тот, что вот-вот должен был вылететь в Марокко. Вся разница была лишь в светящихся буквах на электронном табло. GATE 58. REYKJAVIK.

Небо над Исландией было затянуто непроницаемой серой пеленой, растянувшейся на десятки километров. «Боинг» мягко коснулся этой пелены, точно попробовал ее на вкус, а затем, словно крылатая подводная лодка, погрузился в серую бездну. В иллюминатор смотреть не было смысла, все равно увидеть что-либо не было никакой возможности, разве что свое собственное испуганное отражение. Подгорный сунул в рот леденец и закрыл глаза. Самолет начал немного подрагивать, Макс вцепился в ручку кресла и разжал пальцы, а заодно и веки только тогда, когда лайнер, несильно подпрыгнув последний раз, покатился по посадочной полосе аэропорта Кефлавик.

Пройдя контроль, Подгорный вышел в зал прилета и почти сразу в толпе встречающих заметил человека, держащего в руках лист бумаги с его фамилией. Встречавший Подгорного молодой человек походил на ирландца, во всяком случае, в представлении самого Макса. Он был невысокого роста, с рыжеватыми, чуть вьющимися волосами и небольшой аккуратно стриженной бородкой. По лицу молодого человека, во всяком случае, той его части, которая не была скрыта растительностью, были хаотично разбросаны веснушки, отчего оно выглядело достаточно забавно. Возможно, молодой человек это понимал и именно поэтому сам смотрел на окружающих с легкой улыбкой, которая, как и его чуть прищуренные голубые глаза, казалось, говорила: «Ну да, я забавный. Можете мне улыбнуться. Мне это нравится».

— Леон, — представился он Подгорному, неожиданно крепко пожимая протянутую ему ладонь, — вообще-то я Лёня, но у местных с «ё» все плохо, так что который год как Леон. Привык уже, даже нравиться стало.

Багажа у Макса не было. Его чемодан, набитый старой одеждой, которую он собрал в отцовской квартире, улетел в Марокко. Леонид протянул руку, намереваясь забрать у Макса дорожную сумку.

— Вы гость, — сразу предупредил он все возможные возражения и, на всякий случай уточнив, сдавал ли Макс еще что-то в багаж, стремительно двинулся к выходу из здания аэровокзала.

Холодный, пробирающий до костей ветер заставил Подгорного пожалеть, что, вылетая из Москвы в тридцатиградусную жару, он не взял с собой даже легкую ветровку, которая сейчас пришлась бы весьма кстати.

— Машина совсем рядом, — Леон явно понял, что прибывший из Москвы гость замерз в ту же секунду, как вышел на парковку, — там утеплитесь.

И действительно, два ярко-синих «дискавери» стояли буквально в пятидесяти метрах от выхода из здания аэровокзала. Леон открыл дверцу багажника, извлек из него оранжевую непродуваемую куртку с капюшоном.

— Держите. У нас в июне совсем не жарко. Ветра. Здесь еще теплые брюки и ботинки. Лучше переодеться прямо сейчас, чтобы потом не терять время.

Пока Макс переодевался на заднем сиденье автомобиля, Леонид и вышедшие из второго «лендровера» двое мужчин внимательно осматривали стремительно пустеющую парковку. Такси и машины встречающих одна за другой покидали территорию аэропорта. Следующий рейс ожидался только через два часа. Не заметив ничего подозрительного, Леон недовольно покачал головой. Он был уверен: лучше, когда опасность видна, тогда ее проще предотвратить. Ведь именно в этом и заключалась его работа. Работа эта была отнюдь не простой, однако Леон ни за что в жизни не согласился бы променять ее на что-то другое. Ведь молодой человек с веселым веснушчатым лицом и наивными голубыми глазами уже пятый год работал личным помощником у одного из самых богатых людей Европы Аркадия Шлеменко.

Шлеменко, родившийся в Днепропетровске, был сыном партийного функционера, когда-то успевшего поработать вместе с Брежневым в те далекие годы, когда тот возглавлял местный обком партии. И хотя отец Аркадия в силу каких-то неизвестных сыну причин не поднялся по карьерной лестнице выше областного уровня, однако нужные знакомства сумел сохранить, о чем свидетельствовали многочисленные фотографии, как правило сделанные на охоте, где он стоял рядом с самим генеральным секретарем. Одну из таких фотографий Аркадий, которому пару лет назад перевалило за шестьдесят, всегда возил с собой и считал своим талисманом. На старом черно-белом снимке, улыбаясь, стояли трое. Слева добродушно посмеивался тот, чьи фотографии украшали все кабинеты самых разнообразных учреждений огромной страны. Только на фотографии вместо строгого костюма и многочисленных звезд героя на Леониде Ильиче был свитер толстой вязки с высоким горлом и украшенная сосновой веткой тирольская шляпа. Справа, тоже улыбаясь, прямо в объектив смотрел Борис Аркадьевич Шлеменко. Отец Аркадия, подняв руки, демонстрировал фотографу двух свежеподстреленных зайцев. По центру фотографии, точнее в силу своего малого роста чуть ниже его, гордо расположился мальчуган лет восьми. Гордость пацана была вполне очевидна, но объяснялась она отнюдь не близостью к могущественному генсеку. Нет, это совсем не интересовало маленького Аркашу. Гордость его объяснялась тем, что на фотографии он позировал, сжимая в руках великолепную винтовку с оптическим прицелом, из которой совсем недавно ему довелось сделать выстрел. На самом деле стрелял дядя Леня. У восьмилетнего мальчугана еще не хватало силенок, чтобы самому сделать выстрел. Однако палец его лежал на спусковом крючке, а то, что на этот палец давил еще чей-то другой, было совсем не важно. Гораздо важнее было то, что после выстрела Аркаша на пару минут оглох на правое ухо, чем был несказанно доволен. Еще больше он был бы доволен, если бы приклад упирался в его собственное, а не дяди Ленино плечо. Мальчишка очень хотел почувствовать, что же это такое — таинственная отдача, о которой ему так много рассказывали. Но и без этого он был доволен. Доволен этим прекрасным солнечным днем, своим выстрелом, тем, что все вокруг смеются, а дядя Леня иногда дружески похлопывает отца по плечу.

Стоит ли говорить, что перед обладателем подобной фотографии в Советском Союзе были распахнуты все двери? К чести Аркадия надо признать, что, кроме уникального фото, он обладал быстрым, восприимчивым умом и великолепной памятью, особенно на лица и на числа. Все это в совокупности в конце концов привело Аркадия в мир очень больших чисел, которыми измерялись его банковские счета в крупнейших банках мира, а заодно в мир тех лиц, точнее сказать, персон, которых везде именовали не иначе, как Very Important Person. Очень важная персона. Аркадий Шлеменко, как никто другой, заслуживал подобного обращения. Именно ради встречи с этой важной персоной и прилетел в Исландию Подгорный.

Всего три дня назад Макс сидел в своем кабинете на сорок втором этаже одного из небоскребов «Москва-Сити» и обсуждал с редакторами телеканала новую концепцию вечернего новостного блока, когда неожиданный звонок Фролова заставил его прервать оживленную дискуссию. Фролов, обычно четко выражавший свои мысли, на этот раз повел разговор довольно странно. Он долго расспрашивал Подгорного о нюансах редакционной политики, поинтересовался, не собирается ли Макс привлечь к работе в Москве кого-нибудь из своей команды, работающей в его медиакомпании в Среднегорске. Разговор блуждал явно окольными путями, не ведя ни к какой цели. Макс, которого терпеливо ждали остальные участники совещания, взглянул на часы. Они проговорили уже больше десяти минут, но цель звонка высокопоставленного чиновника и участника начинающейся предвыборной гонки так и оставалась непонятна. Создавалось впечатление, что Фролову нужно сказать что-то достаточно важное, но он не уверен в том, что это говорить стоит.


— Ну хорошо, Максим, я рад, что вы уже освоились, — подытожил Петр Михайлович, — с кадрами, я так понимаю, у вас проблем нет. — Он сделал небольшую паузу. — Но я буду очень вам признателен, если вы посмотрите одного молодого человека. Сын моего старого приятеля. Мальчик достаточно толковый, поверьте мне. Буду рад, если он вам окажется полезен.

Подгорный удивился. Такой долгий разговор только ради того, чтобы пристроить в холдинг своего протеже.

— Нет проблем, Петр Михайлович, пусть сегодня и подъезжает. — Подгорный, перешедший на время разговора в кабинет, уже намеревался вернуться в конференц-зал.

— Замечательно, Максим, замечательно, — обрадовался Фролов, — послушайте его, посмотрите резюме, а там уже сами решите, подходит он вам или нет. Я на вас давить не собираюсь. Кстати, видел последний номер журнала. Отличная работа, скажу я вам.

— Спасибо, Петр Михайлович. — Макс толкнул дверь и вошел в просторную комнату, в которой уже откровенно скучали его сотрудники.

Протеже Фролова объявился уже к концу рабочего дня. Худощавый молодой человек лет двадцати пяти, в очках, застенчиво улыбаясь, протянул Подгорному несколько листов бумаги, заполненных отпечатанным на принтере текстом.

— Посмотрите, пожалуйста, резюме, Максим Сергеевич, там все подробно отражено. — Молодой человек немного запинался от смущения.

Подгорный был несколько удивлен. Он был уверен, что молодые отпрыски возможных друзей Фролова не знают, что такое смущение. На мгновение он вспомнил Наташу и нахмурился. Интересно, был ли этот молодой человек знаком с погибшей дочерью Петра Михайловича?

— Вы мне, может быть, сами о себе что-то расскажете, — Макс бросил листы на стол, — резюме я всегда прочитать успею.

— Вы знаете, Максим Сергеевич, — молодой человек начал заикаться еще сильнее, — я немного косноязычен. — Он заметил удивление на лице Подгорного и добавил: — В устной речи, зато пишу хорошо. Вы посмотрите, пожалуйста, я надеюсь, вас заинтересуют мои способности.

«Вот почему Фролов так долго хороводы водил, — понял Макс, — это же надо, в редакцию косноязычного прислать!» Он раздраженно придвинул к себе резюме. Через мгновение глаза его расширились от удивления.

— Вы прочитайте целиком, пожалуйста. — Молодой человек придвинул к Максу еще один листок бумаги, на котором фломастером было написано: «Вслух никаких вопросов».

Макс задумчиво потер подбородок. Все оказалось не так просто, как он ожидал. Отложив в сторону прочитанные листы, он внимательно разглядывал «протеже» Фролова.

— Возможно, у вас будут какие-то вопросы. — Молодой человек положил перед Подгорным шариковую ручку и рукой изобразил некое подобие волны, обозначающее, что вопросы по существу надо задавать в письменном виде.

— Знаете, в целом мне все понятно, — Макс осторожно подбирал слова, — резюме достаточно подробное. Ну а ваши рекомендации говорят сами за себя. Я думаю, у нас с вами все получится.

— Я тоже на это очень надеюсь, — молодой человек улыбнулся, — дядя Петя рад будет. А когда надо приступать?

— Приступать? — недоуменно переспросил Подгорный.

— Если можно со следующего месяца, было бы просто замечательно, — пришел ему на выручку молодой человек, — у нас с девушкой путевки на море куплены, в Турцию.

Молодой человек покраснел. Очевидно, ему было стыдно, что он едет в Турцию, а не в Крым.

— Хорошо, — мгновенно согласился Подгорный, — давайте так и поступим. Как только вернетесь с отдыха — добро пожаловать в редакцию.

Молодой человек кивнул и, прощаясь, протянул руку. Но в то мгновение, когда Макс собирался пожать его ладонь, визитер неожиданно отдернул руку и поднес к губам указательный палец. После этого, быстрым движением пожав все еще протянутую ладонь, он молча вышел из кабинета Подгорного. Макс медленно опустился в кресло и принялся перечитывать лежащие перед ним листы бумаги. Итак, Фролов хочет, чтобы он полетел в Исландию. Ну что же, в Исландии он еще не был.





* * *


Два синих «дискавери» выехали с территории аэропорта. Куда именно они едут, Макс не знал, но спрашивать не стал, полагая, что все вскоре узнает. Впереди показалась развилка. Налево дорога уходила на сам городок Кефлавик; если продолжать движение прямо, то через сорок километров можно было достигнуть Рейкьявика. Неожиданно следующий вторым «дискавери» затормозил и, развернувшись поперек дороги, перекрыл движение. Леон до упора выжал педаль газа, и головная машина, тяжело набирая скорость, устремилась по направлению к столице Исландии.

— Я не думаю, что со мной кто-то мог прилететь, — обернувшись, Макс провожал взглядом стоящий поперек дороги автомобиль, — уже никто не успел бы купить билеты.

— Прилететь — нет, — Леон выжимал из «лендровера» все, на что был способен тяжелый автомобиль, — встречать — да. Если у них здесь есть свои люди, то достаточно было одного звонка в Рейкьявик.

— У них — это у кого? — полюбопытствовал Подгорный.

Леон пожал плечами.

— Сейчас это не так важно. Кто бы это ни был, они не должны вас проследить. Выходим, быстро. — Он резко затормозил, и Макса с силой качнуло вперед. Он еле успел выставить перед собой руку.

Из стоящего на обочине белого «вольво» выскочили два человека, один из которых был в точно такой же, как у Подгорного, оранжевой куртке. Макс и Леон запрыгнули в салон «вольво». Двигатель машины не был заглушен, и через мгновение белый автомобиль уже рванул с места. Вслед за ним продолжил свой путь и синий «дискавери». Через несколько километров Леон свернул влево, на Вогар, «лендровер», не сбавляя скорости, промчался прямо. Проскочив несколько десятков аккуратных белых двухэтажных домиков с красными крышами, «вольво» выскочил прямо к небольшой пристани. Леон выпрыгнул из машины и устремился вниз по металлической лестнице, противно дребезжавшей при каждом его шаге. Подгорный держался сзади не отставая.

Они побежали по деревянному пирсу, возле которого покачивались на волнах десятки рыбацких лодок и несколько суденышек побольше. В конце пирса какой-то бородач приветственно замахал им рукой. Подбежав к этому человеку, Леон обменялся с ним парой коротких фраз, отдал ему ключи от «вольво» и, обернувшись к Максу, приглашающе взмахнул рукой:

— Прошу на борт.

Не раздумывая, Макс ступил на покачивающиеся сходни и через мгновение уже был на борту небольшого бело-желтого катера. Следом легко запрыгнул Леон. Еще через мгновение сходни были убраны, а катер, оставляя за собой белый бурлящий след, устремился в открытое море.

— Если надо, у меня есть таблетки от укачивания.

Казалось, что Леон подготовлен ко всем возможным неприятностям. Макс отрицательно покачал головой.

— Хорошо, — Леон одобрительно улыбнулся, — нам минут двадцать хода, а там пересядем в другую лодку. Побольше.