Манускрипт дьявола

Вопрос за вопросом – друзья, знакомые, любовные связи, работа… Баренцев отвечал коротко, иногда надолго задумываясь, но в его ответах не было ничего, за что Макар мог бы зацепиться. У Илюшина сложилось впечатление, что парень не так часто общался с пропавшей, чтобы быть осведомленным обо всех сторонах ее жизни. Пожалуй, Наташа Куликова и Алексей Баренцев остались не друзьями, а всего лишь приятелями. То же самое сказал Аркадий Куликов и об отношениях своей дочери с Максимом Арефьевым.

Вспомнив о нем, Макар тут же задал вопрос Баренцеву. Тот помрачнел:

– У Макса телефон не отвечает. Я ему первым делом позвонил после разговора с Аркадием Ильичом. Не нравится мне это…

– Почему? Где он сейчас?

– Отправился в дальнее Подмосковье… черт, как его… название забыл! Кажется, Шаболино. У него там очередной клад.

– Что значит «очередной клад»? – насторожился Илюшин.

– А вы не знаете? У Макса хобби такое – клады искать. С детства еще пошло. Вам, наверное, с его отцом поговорить надо – в смысле, с отчимом, дядей Борей. Он лучше меня об этом знает. Или с дядей Сашей – это его родной дядюшка. Правда, у Макса с ним отношения не так, чтобы очень… Но Александр Сергеевич мужик головастый, может, чего подскажет. Да, и не обращайте внимания, если он на вас букой станет смотреть. Дядя Саша – директор местного интерната для трудных подростков. Сами понимаете – профессиональная деформация, штука такая…





* * *


Вернувшийся Бабкин сбросил в прихожей куртку, протопал в гостиную и выложил на стол фотоаппарат.

– Отснято в лучшем виде. А во всем остальном – полный швах.

– В каком смысле?

Сергей плюхнулся в любимое синее кресло Илюшина, игнорируя негодующий взгляд Макара.

– Я говорил с оперативником, который работает по этому делу. Нормальный попался парень, вменяемый. Он мне кое-что рассказал. Так вот, промахнулся я с предположением о камерах. Оказывается, их нет ни в подъезде, ни на доме – нигде! Дом старый, район еще старее, прогресс до них пока не дошел. Ближайшая камера висит на перекрестке, но там есть объездная дорога, не попадающая в поле видимости, и по ней, очевидно, машина и уехала.

– То есть данных с этой камеры нет, – протянул Макар.

– Есть, но темно-синей машины не видно. На всякий случай этот опер, Вадим, отрабатывает и другие темные машины, но за три часа их проехало от силы штук двадцать, не больше. А то и меньше. В общем, записей нет, отпечатков нет, свидетелей нормальных – нет… Повезло тем, кто увел Куликову. А что у тебя?

– На редкость малосодержательный у меня вышел разговор, – с досадой сказал Илюшин. – Разве что появилась новая информация о втором друге пропавшей, Арефьеве.

Он повторил напарнику рассказ Алексея, и Сергей присвистнул:

– Ну и компания у них подобралась! Одна бьется над шифрами, другой ищет клады… Боюсь даже предполагать, чем занимается третий их приятель. Баренцев, да? Исследует в одиночку северные моря?

– У него все прозаичнее: небольшой бизнес. Продает спортивное питание.

– А-а, ясно. Слушай, давай у него купим пару банок! Они здоровенные бывают, по десять кило.

– Для какой цели?

– Тебя откормим. Ты на этом порошке будешь расти как на дрожжах!

– Нет, спасибо, заботливый ты мой, – отказался Макар. – Я уж лучше мяса поем. Показывай снимки.

Сидя перед экраном ноутбука, Илюшин перелистывал фотографии, внимательно разглядывая каждую. В соседней комнате Бабкин уточнял у отца Куликовой, не появлялись ли у его дочери в последнее время новые друзья.

– Аркадий Ильич, я понимаю, не волнуйтесь так, пожалуйста, – донеслось до Макара.

Илюшин вскочил и заглянул в соседнюю комнату.

– Спроси, нет ли у него недавних фотографий из квартиры дочери, – попросил он.

– Аркадий Ильич! Да, секундочку… Нет ли у вас недавних фотографий, сделанных в Наташиной квартире? Ага… Понял.

Бабкин зажал рукой трубку и спросил:

– Двухнедельной давности пойдут?

– Конечно.

– Да, Аркадий Ильич, присылайте, – сказал Сергей, убрав ладонь. – Запишите е-мэйл…

Он вернулся в комнату, где Макар вновь сидел, разглядывая снимки, на которых со строчками соседствовали странные изображения растений и людей.

– Сейчас Куликов пришлет снимки. А зачем они тебе?

– Пришлет – тогда увидим, – рассеянно отозвался Макар, включая принтер.


– Ладно… Тогда скажи, каков у нас дальнейший план действий.

– Это зависит от того, чем в ближайшее время станет заниматься следственная группа, которая ведет дело Куликовой. Я правильно понимаю, что ее должны создать?

– Думаю, да. Теперь появились неоспоримые доказательства того, что девушку увезли силой, так что есть все основания для квалификации по статье «Похищение человека». А это, ты знаешь, уже серьезно…

– С чего начнет следователь?

– С отработки связей, – не задумываясь, ответил Бабкин. – Опрос свидетелей они уже провели, записи с камеры отсмотрели, значит, будут шерстить народ. Все контакты, новые знакомства, все люди, появившиеся недавно в ее окружении, – всех их будут проверять. Были ли изменения в поведении, не получала ли писем, что делала в социальных сетях… Одновременно станут проводить технические мероприятия.

– Телефон-компьютер? – спросил Илюшин.

– Именно. Называется все это – «снятие информации с технических каналов связи». Следователь проверит все соединения за последние полгода, вычислит новых людей, проверит уже их… В общем, гора работы. Кстати, после меня к этим ребятишкам, которые видели Куликову с похитителями, отправился Вадим – тот опер, с которым я общался. У меня не получилось заставить их вспомнить марку, но, может, у него получится. Тогда ему предстоит проверять по базе все темно-синие машины этой модели. Тоже, скажу тебе, работенка не из быстрых и легких.

– Ясно. Хорошо, что нам всего этого делать не нужно, – удовлетворенно подытожил Макар. – Раз это сделают за нас профессионалы, мы можем заняться кое-чем другим.

– Это чем же? – поинтересовался Бабкин.

– Тем, в чем мы заведомо сильнее. В данном случае это кропотливая работа со свидетелями первого круга. Я уверен, что…

Пискнула почтовая программа, извещая о том, что письмо доставлено, и Макар замолчал на полуслове, отвлекшись на снимки. Бабкин подсел ближе, чтобы видеть новые фотографии. В сопроводительном письме Куликов писал, что тестировал новый объектив, поэтому в кадр попадало все подряд. Ножка стола, травяной ковер, вид из окна, сама Наташа, радостно улыбающаяся в камеру… На этих снимках Макар надолго не задерживался. Наташа на фоне окна, Наташа, обхватившая колени руками, на табуретке, Наташа на фоне стены…

– Стоп!

Бабкин покосился на Макара, не понимая, почему именно на этой фотографии он остановился. Фотограф промахнулся с резкостью, и лицо девушки вышло расплывчатым, как и страницы манускрипта за ее спиной. Илюшин быстро пролистал остальные снимки и снова вернулся к этому, неудачному.

– Придется сверять по нему, раз других нет, – пробормотал он, открывая второе окно с фотографиями, которые принес Сергей, и начиная неторопливо просматривать их одну за другой.

Закончил Макар быстро. На экране ноутбука остался один снимок из отщелканных Бабкиным. Илюшин нажал «распечатать» и обернулся к выжидательно молчавшему Сергею:

– Занятные вещи обнаруживаются, вот что я тебе скажу. У меня была одна неуверенная мыслишка, а теперь она превратилась в уверенную гипотезу.

Сергей всем своим видом выразил готовность слушать.

– Куликова прервала телефонный разговор с отцом, сказав, что звонят в дверь. Это было в двенадцать часов, – напомнил Илюшин. – Из подъезда ее вывели около четырнадцати, как ты выяснил. Правильно? Правильно. Значит, мы имеем два часа, которые она провела в обществе двух мужчин, впоследствии – предположительно – похитивших ее.





– Хм. Допустим. И?

– У меня есть подозрение, что за эти два часа Куликова изобразила на стене вот что…

Макар вытащил из пасти принтера распечатанный лист, на котором отчетливо был виден странный цветок, а рядом – исписанный буквами квадрат.

– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Бабкин. – Что-то сомнительно мне…

– На снимках двухнедельной давности этого фрагмента нет – это раз. Значит, его нарисовали недавно.





– Принимается. Но «недавно» могло быть неделю назад. Или десять дней. Или четыре.

– Этот рисунок не относится к манускрипту Войнича. Видишь, здесь одни буквы, не поделенные на слова? В рукописи нет такой страницы, я проверил. Это два.

– Та-ак… – протянул Сергей. – Уже интереснее…

– И он нарисован синей ручкой – это три.

– При чем тут ручка?

– Если бы ты внимательно изучил другие листы, то заметил бы, что девушка писала либо карандашами, либо очень тонкими фломастерами. Для рисунков она использовала только фломастеры, их цвета повторяют цвета оригинала, то есть манускрипта. А там синего нет.

– Вообще нет?

– Вообще есть, но в сочетании с другими красками. Так, чтобы весь цветок был нарисован синим – нет. А на этом листе у нас что? Именно, синий одуванчик. Или астра… Нет, пожалуй, все-таки одуванчик.

Бабкин задумался.

– Тебе не кажется, что это как-то по-дурацки звучит, а? – спросил он наконец. – Даже если похитители действительно просидели в квартире Куликовой два часа – ей что, делать в это время больше было нечего?