Мама, я Великан

Да и с чего ему быть – одергиваю я себя. Ведь она не может знать о том, что я работаю в каждый свой выходной. Не может знать, что мой будильник часто заведён на четыре. И о том, что спать я ложусь за полночь, она тоже знать не может.

Усмирив мысли, немного расслабляюсь.

– … Вернее – отдыхаю. Конечно, отдыхаю, – мой голос звучит легко и непринуждённо, – регулярно и качественно.

Не нужно нотаций, мама. Не нужно супер-опеки. Твоя дочь – взрослая девочка и сама всё понимает. Тем более, такой темп не вечен. Год, максимум два понадобится, чтобы закрепить свои позиции среди журналистов, а потом я буду работать по накатанной. Буду отдыхать, расслабляться и брать отпуск два раза в год. Просто именно сейчас – время для роста, для движения без остановки с силой и амбициями. Спортсмены называют это «наращиванием массы», а журналисты – просто трудовыми буднями.

Неожиданно она улыбается, как-то очень искренне и легко.

– Ты присматривай за ней, ладно? – мама снова обращается к Эфу.

Да. Шторма не будет. Ура!

– Приложу все усилия, – отвечает Эф и адресует мне серьёзный взгляд.

Я стараюсь сдержать улыбку, но не могу и, хихикнув, прикрываю рот рукой – серьёзность всегда делает его каким-то особенно милым.





Глава 13

Великан




Сегодня дальний угол моего любимого пляжа практически пуст. Всему виной плавающие по небу тучи и не сильный, но прохладный ветер.

Мне нравится такая погода, несмотря на то, что купальник я даже не доставала.

Расстелив не пригодившееся полотенце под одним из тополей, опираюсь спиной о толстый ствол дерева и, умостив планшет на коленях, начинаю переписывать великанскую статью.

Сначала отключаю чувства и включаю концентрацию. Представляю, что у меня чистая и пустая голова, без звуков, картинок и мыслей. Там, внутри, тепло и темно, как в просторном, только что построенном доме. Всё самое необходимое есть – но завести мебель и занять пространство ещё не успели. Есть коридоры, полки, комнаты, и всё такое «своё», выстроенное по индивидуальному проекту, что можно легко ориентироваться и чувствовать себя свободно даже в темноте. Здесь, в самой дальней комнате, в своём кабинете работает, курит и занимается делами мой добрый друг – Великан.

Девчонка Ия отходит в сторону, а Великан не торопясь покидает кабинет и усаживается на её место.

Надо же помочь подрастающему поколению.

И он поможет, так и быть.

Великан – мужчина в годах. Даже не то чтобы в годах – Великан почти старик. Я не знаю, как его зовут на самом деле, ведь он никогда не представлялся, просто пришёл однажды в мою голову, выбрал себе комнату и сделал кабинет.

Великан высокий и крепкий, насколько может быть крепким мужчина, чей расцвет сил завершился лет тридцать назад. Он опытный и бесстрастный, всегда немного уставший, скептически настроенный и суровый. Он знает, о чём говорит. Он не сомневается и не боится. И даже сейчас, когда его попросили закрыть рот, он лишь снисходительно улыбается, делая скидку на слабость других людей. Великан знает ответ на вопросы, до которых я ещё не доросла. Он может обосновать свою точку зрения так, как способен только мужчина, и брызгает ядом на глупых неугодных так, как умеет только брюзжащий дед. Он бывает язвительным, противным и наглым, но главное, что он – явление безошибочного анализа. Собирая в одну цепочку все предпосылки и следствия, Великан часто знает о событиях наперёд. Так и сейчас, дописывая первую за свою жизнь безобидную статью в преддверии губернаторского назначения, Великан знает, что исход выборов будет неожиданным.

– Василий Палыч сказал, что всё уже решено. С чего вдруг ему ошибаться? Он осведомлен о политических течениях.

– Твой Василий Палыч – сопля зелёная. Думает, что знает всё обо всём. – Великан поднимает указательный палец вверх и поправляет планшет на коленях. Ему не нравится сидеть под деревом. У него больная спина.

– Неудобно? Можем пересесть, – говорю с заботой.

– Нормально, – кряхтит Великан, окончательно усевшись.

– А что может повлиять на ход выборов? – спрашиваю я.

– Думаю, что справедливость.

– А она есть?

– Мозгами-то своими птичьими пораскинь, – пыхтит он. – Бестолковые кобели, которые даже любовницу не могут от жены спрятать, высокие посты не занимают.

– Так это что, жена под него копает? Ей же невыгодно?

– Ты разглагольствовать сюда пришла или статью переписывать? – перебивает меня Великан и хмурит седые брови. – Я вообще-то ненадолго к тебе вышел.

– Статью… – вздыхаю я.

– Значит, закрой рот и смотри, как грамотные люди работают.

Глядя на Великана, я думаю, можно ли назвать его присутствие моим сумасшествием, а если и можно, то в какой степени это сумасшествие измерить. По десятибалльной шкале это двоечка, типа галлюцинаций, или десятка и больше похоже на шизофрению?

Но мне нравится думать о Великане не как о безумстве, скорее, он являет собой волшебство, которое приходит на помощь в нужные моменты жизни.


Ведь так бывает? Или нет?



Удивительно, но получается легко, читаемо и даже интересно. Постепенно я вылавливаю из текста все факты, оставляю интригу и заставляю читателя гадать над поставленными вопросами. Великан никогда прежде не писал такого, и несколько раз я даже думаю о том, чтобы оставить «крючки», по которым умный человек всё же догадается, о каком политике идёт речь, а главред, возможно, пробежавшись взглядом, оставит мои подсказки без внимания.

Хотя… нет, не оставит. В этот раз он прочтёт каждое предложение особенно внимательно.

Да и кого я обманываю. Я никогда не подставлю Василий Палыча, и если сейчас ему не нужна правда, мы прибережем ее до следующего раза.

Занимаясь статьёй, я перестаю замечать, как течет время. Телефон стоит на беззвучном режиме, лес шумит за моей спиной. Накатившиеся на небо тучи не торопятся прорываться дождём, и всё вокруг располагает к тому, чтобы я выдала достойный материал и счастливая отправилась домой.

Конечно, в офисе тоже нормально работается. Но сегодня Василий Палыч уехал на встречу, и ребята как с цепи сорвались – галдели, пытались втянуть меня в каждую беседу, без конца интересовались друг у друга мнением и заставили мою голову закипеть от шума. Если бы главред слышал этот балаган, он сказал бы что-то вроде: «Вам что, охломоны, надоело писать для глянца, хотите объявления расклеивать?» Или рявкнул бы: «Следующему, кто нальёт себе кофе, я сахар прямо в рот насыплю, залью кипятком и размешаю!»

Но я – не Василий Палыч. Не вступая в дискуссии, я просто придумала себе дела и уехала из офиса, оставив ребят на волне приподнятого настроения.

Офис офисом, но природа – лучший источник вдохновения.

Слова быстро рождаются в моём уме, выпрыгивают из-под пальцев на белые листы документа и складываются в наполненные смыслом предложения. Я прописываю абзац за абзацем, лишь изредка поглядывая на количество знаков. Место на первой полосе строго ограничено – превышать нельзя, сдать меньше положенного – тем более. Закончив статью, ещё около часа подгоняю её под заявленный размер, затем проверяю орфографию, перечитываю несколько раз и, убедившись наконец, что работа сделана хорошо, – отправляю на мейл Василий Палыча с пометкой «стыд, позор, халтура».

Ответ приходит молниеносно: «Ты и халтура – понятия несовместимые. Спасибо, что переписала». Вздохнув, сворачиваю окна и перевожу планшет в спящий режим – ответил так, как будто у меня были варианты.

Как только экран чернеет, прямо на него с неба падает большая холодная капля. Я бережно стираю воду ладонью и прячу планшет в чехол. Летний дождь, как всегда, начинается стремительно; быстро засунув вещи в сумку, я бегу в сторону проходной, втягивая голову в плечи.

Нужно было припарковаться ближе, на пляже всё равно никого нет, только сторож сидит в маленькой будке у шлагбаума, читая газету. Моя глупая привычка – не нарушать правила. Из-за неё я промокла как мышь и даже немного замерзла.

Собрав мокрые волосы в пучок, завожу машину, дождь уже льёт стеной. Придётся ехать медленнее обычного и тщательно вглядываться в дорогу. На мгновение я думаю, не позвонить ли Эфу и не попросить ли забрать меня с пляжа, а машину вернуть на парковку, но вспоминаю, что сегодня у Эфа конференция. Значит, добираться придётся самой, а вечер я проведу дома в гордом, но приятном одиночестве.

Люблю побыть наедине с собой, это самый лучший и продуктивный отдых. Оставаясь в одиночестве, я наполняюсь, расслабляюсь, а на ум в это время приходят самые правильные мысли. Главное, чтобы уединение не затягивалось – одного вечера в неделю вполне достаточно.

Капли безжалостно лупят по лобовому стеклу. Несколько минут я еду не больше шестидесяти километров в час, и даже не включаю музыку, чтобы она не отвлекала от дороги. Но вдруг, дернувшись и издав протяжный скрежет, машина резко останавливается прямо посреди полосы. От толчка я больно ударяюсь о руль, едва успев заслонить лицо руками.

Что за черт?!

Давлю на газ и выворачиваю руль – колёса не прокручиваются, я не двигаюсь с места!

Такого со мной ещё не случалось.

Выругавшись, выхожу под молотящий дождь, чтобы посмотреть, что не так, и замираю как вкопанная. Из заднего колеса машины торчит здоровенный кусок арматуры. Одна его часть безнадёжно разорвала шину и пробила диск, другая – врезалась в перемешанную с глиной землю так глубоко, что не видно конца.

Я перестаю чувствовать дождь.

Наклонившись, хватаю арматурину двумя руками и что есть сил тяну на себя. Ненавижу такие дороги! Давно пора положить здесь асфальт! Почему руководство пляжа до сих пор этим не занялось?!

Железяка не поддаётся.

Тяну снова и снова – бесполезно.

Обхожу машину. С другого ракурса ситуация выглядит только хуже. Пробитое колесо вывернуто в сторону, и даже если я вытащу прут, машина вряд ли сможет нормально ехать. С досадой пинаю шину – придётся всё-таки отрывать Эфа от его важных дел.

Снова сев за руль, глушу мотор. Сидение моментально становится мокрым, но, к счастью на небе уже виднеются голубые просветы – летние ливни не бывают долгими. Шарю в сумке в поиске телефона, но не нахожу, хлопаю себя по карманам брюк – пусто, заглядываю в щель между сидений – ничего нет, под сидение, в бардачок, на задний ряд. Телефон как сквозь землю провалился. Неужели… Нет, только не сейчас!

Я отматываю плёнку воспоминаний назад: пляж, первые капли дождя… Я хватаю самое ценное – планшет – и бегу к машине. А как же телефон? Я брала его в руки? Убирала в сумку? Не уверена! Не помню! Неужели я могла быть такой растяпой и оставить его на пляже?!

Тщательно обыскав сумку и машину, пытаюсь выйти в интернет с планшета, но сеть недоступна. Неужели в наше время ещё остаются места, где интернет роскошь?! Разве в двадцать первом веке можно вот так застрять между лесом и рекой, без транспорта и без связи с миром?!

Снова выхожу на дорогу, прикидывая, как лучше поступить.

Дождь почти закончился.

Оглядываюсь назад – пляж остался позади. Исходя из скорости движения машины и времени в пути, до него километров десять.

Десять – это много.

Я с досадой прикусываю губу.

Поворачиваюсь вперёд. Несколько последних капель приземляются мне на лицо и тут же высыхают под натиском жара кожи. Я так взволнована, что щёки, кажется, пылают. До перекрестка и трассы ещё большее расстояние – километров пятнадцать-двадцать. Я столько точно не пройду.

Так что же остаётся? Вернуться на пляж пешком, чтобы попытаться найти и забрать телефон? Дождаться, пока кто-то поедет по этой дороге, и попросить о помощи? Или есть другой выход? Мысли начинают носиться в голове, подыскивая самый лучший вариант.

Так, так… Что же делать? Думай, Ия, думай!

Стоп – кажется, придумала! Я же ездила здесь сто раз и отлично знаю каждый километр трассы. После перекрестка дорога круто поворачивает, огибает участок леса слева от меня и устремляется напрямую к городу. Выходит, что самый короткий путь к цивилизации пролегает через узкий участок леса, длинной всего-то километра в три-четыре. Это час, максимум полтора моего пешего хода.