Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса

Волков ухмыляется. Похоже, его искренне позабавил мой такой по-детски непосредственный жест. Ему ничего не остаётся, как вновь обхватить ножку наполовину наполненного бокала. К моему облегчению, молодой человек решает не заострять внимание на этом неловком инциденте.



– В России, к сожалению, мало кто умеет правильно готовить панна-котту, – возвращается к нейтральной теме Дима, затем морщится, кривя уголок четко очерченного рта. - Чаще всего она похожа на резиновое желе, но «Белый Кролик» - исключение. Шеф- повар там что надо, – Дима подмигивает и обаятельные ямочки притягивают мой взгляд. - Хотя мне больше по душе простой домашний борщ с салом и котлеты с жаренной картошкой - нет ничего лучше этого.



Молчу, но в душе полностью согласна с Волковым.



Домашняя стряпня – самая лучшая. Непроизвольно задумываюсь о том, что молодой человек не производит впечатления избалованного деньгами сноба.

Напротив, Волков совершенно простой в общении. Он располагает к себе настолько, что я даже не замечаю, как незаметно пролетает время за ужином. Несмотря на то, что после второго бокала, я уже больше не притрагивалась к терпкому бордовому напитку, к концу вечера ощущаю легкое головокружение.

Становится так тепло в районе груди, что я даже почти забываю о том, каким именно образом попала на яхту. Грубые слова и липкие прикосновения людей Волкова вытесняет из памяти чудесная мелодичная музыка, что льётся из колонок где-то под потолком. Сытный ужин и, как ни странно, приятное общество Демона делают свое дело.



Будто стараясь компенсировать мое немногословность, Дима принимается рассказывать о том, как несколько месяцев провел у берегов Баренцева моря, а затем вдоль и поперек переплыл Северный Ледовитый океан.



– Обычно на мостике вахтенный офицер, сигнальщик в гнезде, и я. Мне нравится хриплый густой голос Волкова, и то с каким чувством, он говорит про работу. - Три головы над рубкой торчат и одна сверху — сигнальщика. Все смотрим в молоко тумана, – Дима сверкает белозубой улыбкой. Зеленые глаза окруженные черными, как смоль, ресницами блестят по-особенному, когда речь заходит о море. - Старший штурман сидит внизу в радиолокационной, докладывает курсы и время поворотов. В общем, обстановка напряженная, но ничего необычного в ней нет. В море, а тем более, в узкости, не расслабишься.



Попутно мужчина ухаживает за мной, следя за тем, чтобы тарелка ни в коем случае не пустовала, впрочем, как и хрустальный бокал. - А ты где живешь? – неожиданно резко меняет тему хозяин яхты. Ощущение ничем не лучше, как если бы мня внезапно ударили под дых. Даже невольно приоткрываю рот. Комкаю нервно в руках тканевую салфетку под пронзительным испытывающим взглядом и на секунду мне кажется, что Волков сделал ЭТО нарочно.

- Сколько здесь живу, Алена, никогда тебя не видел в Анапе. Ты местная?

Тянусь к бокалу и терпкая жидкость прежде, чем достигнуть желудка, обжигает горло раскалённой лавой. Я всеми силами стараюсь сдержать выступившие на глаза слезы. Замираю под внимательным взглядом, прежде чем решительно отодвинуть в сторону бокал с коварным напитком.

В глазах Волкова, как будто особая магия. Это взгляд хищника, который всегда готов к прыжку. Все никак не могу определиться: Дмитрий Волков – герой или злодей моей мелодрамы под названием жизнь? Почему рядом с ним во мне то и дело поднимается какое-то странное незнакомое чувство? Первобытное запретное желание, которому я не могу найти определения. Волков одновременно отталкивает меня и притягивает так, что понимаю: и к дьяволу можно привыкнуть, если приятна его компания.

Проиграв в пух и прах этот изначально неравный бой глазами, потупив взгляд, вожу вилкой по фарфоровой тарелке. Даже тарелки и то красивые. С серыми разводами… Они так похожи на настоящий мрамор. Видно, что этот человек щепетильно относится к тому, что его окружает – любит эстетику. Все у него на высшем уровне.

Что же делать? Признаться, что из Варваравки? Удрала от опекуна… Все равно, что признать, что меня никто не ждет – опасно. Кто знает, каким боком мне это может выйти? Зачем обнажать душу перед незнакомым мужчиной?

Я уже давно не жду того, что меня могут понять. Понимая, что дальше просто нельзя молчать, тихо лепечу:

– Недавно переехала, – решаю соврать. – Здесь, в южном районе живу.

Лихорадочно пытаюсь припомнить разговор таксистов на автовокзале. Боже! Как же они улицу возле рынка называли? Не помню!

– На Астраханской, что ли? – удивляется Волков, сам того не зная, но давая мне подсказку. Молодой человек заводит руку за голову и ерошит темные волосы на затылке. Без понятия, где это, но нахожу в себе силы промямлить:

– Угу.

Не знаю, что его так удивило, но по моим венам мгновенно резкими толчками устремляется адреналин. Неужели сказала что-то не то? Жар охватывает чувствительную кожу щек. Совершенно не привыкла врать.



Да и не умею.



Осторожно поднимаю взгляд, почти свыкнувшись с тем, что меня поймали с поличным, но тут же шокировано громко охаю. На белоснежной рубашке Волкова, в районе левого плеча, на глазах все больше и больше расползается ярко-алое пятно.

Кровь!

Проследив за мом взглядом, Дмитрий громко чертыхается:

– Проклятье!

Несмотря на ноты раздражения, голос Волкова почти ровный. Вот это выдержка! Будто не кровью истекает, а случилось какая-то незначительная неприятность типа сока, пролитого на скатерть и помешавшего долгожданному свиданию. Словно какая-то невидимая глазу сила заставляет подняться со своего места и поспешить к Волкову. Оказавшись рядом с мужчиной, протягиваю руку к широкой грудной клетке, но так и не решаюсь прикоснуться к пропитанной кровью ткани. *Панна-котта — североитальянский десерт из сливок, сахара, желатина и ванили. Родиной десерта является итальянский Пьемонт. Дословный перевод этого лакомства с итальянского языка звучит как «варёные сливки».






Глава 9




Глава 9



Алена





Дмитрий заинтригованно приподнимает густую чёрную, как смоль, бровь. Он будто сомневается, что правильно меня понял, но уже через мгновение Волков насмешливо кривит правый уголок рта – наверняка сделав известные только ему выводы. Не спуская глаз с моей застывшей в ожидании фигурки, он лениво откидывается на мягкую темно-синюю спинку стула. Мужчина ведет себя так, будто находится в самых первых рядах, где прямо перед ним неожиданно разворачивается захватывающее театральное представление.

– Снимайте рубашку, - упрямо повторяю то, что попросила сделать еще минутой ранее скептически настроенного к моей просьбе мужчину.

Сама удивляюсь, насколько твердо звучит мой голос. Откуда только взялись эти решительные ноты? Такая настойчивость мне совершенно не свойственна. Я привыкла быть тише воды, ниже травы - так безопасно. Этому меня научила жизнь рядом с дядей-тираном. Сейчас, стоя совсем рядом с Волковым, через тонкую ткань рубашки я отчётливо вижу, как бугрятся и перекатываются внушительные узлы мускулов на предплечьях хозяина яхты. Трапециевидная мышца на том плече, где кровит, так напряжена, что нет никаких сомнений – Демону больно. Мне не до шуток и ерничества Волкова, потому что я прекрасно знаю, насколько быстро иногда можно потерять кровь, что очень опасно.

Волков чувственно ухмыляется и неожиданно переспрашивает:

– Снять рубашку? Уверена, красавица?

Смешинки в его глазах сбивают с толку, а то, что различаю на самом дне зрачков и вовсе заставляет нерешительно замереть рядом. Страшно смотреть в глаза опасности, когда они такие красивые и притягательные. Я хорошо вижу, что в них кроется стальная несгибаемая воля и сила. Неожиданно отчетливо осознаю: такое отношение к ранению бывает только когда человек в прошлом пережил очень много физической боли.

Судя по количеству шрамов, которые искусно с отточенным профессионализмом пытались скрыть татуировками – нереально много боли. Он просто привык к ней, от того и такая реакция. Для Волкова это норма. Скольжу взглядом по тату волка, которая на самом деле не просто прихоть хозяина яхты, как думала я ране. Вытатуированный зверь скрывает старый ожог. Отрываю сочувственный взгляд от татуировки, чтобы с головой окунуться в бархатную малахитовую зелень. У меня внутри все застывает, при взгляде на то, как Дима спокоен. Даже в какой-то момент кажется, что мужчину забавляет происходящая ситуация.

– Извини, Аленушка, – наигранно вежливо отзывается Демон. – Поверь, я весьма польщен, но, кажется, именно сейчас я не в настроении…





Недоуменно хмурю брови, а когда до меня доходит смысл намека, лицо по щелчку пальцев заливает малиновой краской, обжигая жаром чувствительную кожу щек и шеи.

Господи, да я же… Да что он в самом деле такое говорит?!

– У вас кровь, а я… могу обработать, – почти бормочу в свое оправдание.

Неужели он и правда подумал, что я... Стыд-то какой!

Не знаю, что на меня находит, то ли адреналин приблизился до критической отметки, то ли праведное возмущение необоснованными намеками мужчины. Кровь бросается в лицо, а смущение, причудливо трансформировшись в смелось, придает сил.

–Я не пытаюсь вас соблазнить, – даже фыркаю от негодования. - Сидите, как болван, истекая кровью. Снимайте рубашку. Сейчас же!

Из груди Волкова вырывается странный сдавленный звук, и я замечаю, как широкая грудная клетка начинает вибрировать. Да он еле сдерживается от смеха! Невозможный человек… Когда ушей касается приятный хриплый смех, не смотря на негодование, на душе почему-то становится теплее. Спокойнее. Похоже, юмор у него такой – специфический.





– А у этой пушистой кошечки, оказывается, есть острые коготки. Я так и знал, - Демон проводит задумчиво пальцами по покрытому черной щетиной подбородку. – Коварная девочка. Жаждешь поскорее причинить мне боль, –приняв решение, Волков кивает головой в сторону массивного, с закруглёнными пузатыми ножками комода. – Хорошо, вперёд. Там, в самом верхнем ящике, есть бинты и спирт. В общем, все, что может тебе понадобиться, красавица.





Прежде, чем я успеваю направиться к комоду, Волков крепко берет меня за руку, чуть пониже локтя. Демон проникновенно заглядывает в глаза и бархатный голос касается слуха:

– Если ты, конечно, не передумала, Аленушка.

Эти слова будто служат для меня сигналом к действию. Пару шагов в направлении огромного панорамного окна - и я открываю резной ящик комода из красного полированного дерева.

Но моему спокойствию не суждено длиться долго.

Еле сдержав возглас удивления, отступаю назад, когда вижу, небольшой кортик. Это холодное оружие трудно с чем-либо спутать. Вдоль позвоночника бежит холодок... слишком еще живо воспоминание того, как дядя во время белой горячки размахивая кухонным ножом, меня десятилетнюю...тяжело сглатываю незаметно прикасаясь к старому белесому шраму на внутренней стороне локтя. Я так потрясена, что даже не сразу замечаю находящуюся в углу ящика нужную мне небольшую бутылочку спирта с плотно закрученной до основания деревянной пробкой и пару упаковок белоснежных бинтов в прозрачном полиэтилене.

Взгляд возвращается к кортику. Такой острый! Прикусываю губу, ощущая, как грохочет сердце. У меня горит лицо. Что же он за человек, если он так запрос о хранит опасное оружие?



Я так и знала, что за этими зелеными глазами, скрывается черная душа. Самый настоящий инкуб. Демон!