Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса

– Брось, маленькая! Иди ко мне, – щурит яркие зеленые глаза, скрывая нетерпение. - Ужасно соскучился.

Нерешительно ловлю его пристальный приглашающий взгляд.

– Хватит дуться, - подбадривает Дима. - Я, конечно, делаю скидку на то, что ты у меня совсем юная, да еще и беременная, но у всего есть предел, Аленушка.

Вот значит как!



Пока я тут погибаю от переживаний, он считает, что я вредничаю.

Но ведь это не правда!



На протяжении нескольких часов богатое воображение то и дело подкидывало картины того, как он ввязывается в драку с журналистами или еще чего хуже… Вздрагиваю.



Например, попадает за решетку из-за сломанного любопытного носа корреспондента. Фыркаю, словно рассерженная кошка, которой по неосторожности прищемили хвост.

– Я вся извелась, - голос буквально дрожит от переполняющих эмоций. Дурацкий микс из страха, обиды, ущемленной словами корреспондентов гордости, - дожидаясь, когда ты наконец явишься! – смахиваю белокурую прядь, что то и дело щекочет чувствительную кожу щеки.



Делаю еще один шаг вперед под немигающим внимательным взглядом Димы.



Несмотря на улыбку, его мышцы скованы напряжением – я это ясно вижу.



И почему мы зачастую уверены в том, что мужчины не переживают? Будто они роботы бесчувственные!



Понимаю, что нам бы поговорить спокойно, но от мысли, что Дима не торопился домой, буквально выворачивают душу наизнанку.



Ведь мне так его не хватало!

- Ты когда-нибудь уставал от того, что кого-то очень долго ждешь?

Подхожу в плотную к креслу, в котором, удобно откинувшись на спинку, сидит муж, закинув за голову мускулистые руки. Уверенный в себе и в своей правде. Словно ленивый хищник, готовый в любой момент броситься вперед, чтобы схватить так близко подошедшую к нему наивную беззащитную добычу.

– Ален, не накручивай, милая, – голос Волкова становится серьезным. В нем четко чувствуется не только спокойствие, но уверенность во владении ситуацией.

Волков весь такой противоречивый, будто сталь, покрытая бархатом.



Понимаю, что они правда ко мне очень терпелив. Должно быть, от него требуются неимоверные усилия, чтобы сдержать столь горячий нрав.

– Все, чего я хотел, чтобы ты успокоилась. Что опять заводишься? Сами же с дедом хотели, чтобы я позже…

– Успокоилась? – перебиваю удивлённо, будто эта мысль впервые меня посетила.



Кладу букет ему на колени, а затем, наклонившись, беру галстук за основание. Ловко развязываю черный узел, отмечая, как покраснела из-за трения кожа шеи под ним. Нежно провожу подушечкой пальца, будто надеясь, что от моего прикосновения этот безобразный след исчезнет.

Дима перехватывает мои пальцы, и подносит к своим губам:

– Да, я не сказал про первый брак, - смотрит мне в глаза, не отводя взгляда. - Да, смалодушничал, – признает наконец-то свою вину, - но все, чего я хотел этим добиться - чтобы ты не волновалась лишний раз. Кто же знал, что эти идиоты такую шумиху вокруг нас поднимут?

Проникновенно заглядывает в мои глаза, целует каждый пальчик. Прикасается твердыми губами так трепетно и нежно, что душа заходится, но только все это длится ровно до того момента, как их касается проворный язык.

Охнув, судорожно втягиваю воздух.




Пальцы инстинктивно отдергиваю, а у самой внутри буря поднимается. Низ живота будто истомой теплой топит. Кожа горит, словно меня пламя коснулось. Мурашки вдоль рук пробегают, прячась в вырез свадебного платья - там, где бурно грудь вздымается. Одно лишь его прикосновение, и я сразу осознала, насколько живая - из плоти и крови. Неторопливо смахнув букет на пол, Дима усаживает меня к себе на колени. Не перечу, не отстраняюсь.



Боюсь момент близости испортить.



Лишь бы не останавливался! Волков властно притягивает мое податливое тело к своему, что будто из гранита высечено.





Глава 53




Глава 53



Алена



– Плевать, что там в прошлом было, - почти рычит Дима, впервые, с момента как зашел в квартиру, показывая свои настоящие эмоции. - Плевать на родственников, опекунов и прочую чушь, – скользит твердыми губами в поразительно мягком поцелуе по моей в миг заалевшей коже щеки. - Не могу без тебя, маленькая. Каждая чертова минута, как час тянется.

Дима обхватывает нежно ладонями мой затылок, прижимается губами к моим в каком-то яростном иступленном поцелуе.

Вся видимая сдержанность под его натиском стремительно тает. Отрывается на секунду от моих припухших влажных губ, дышит так тяжело, будто стометровку пробежал.

– Аленушка, девочка моя, -шепчет прямо в губы, обжигая дыханием, - милая…



Осторожно одной рукой обвивает талию, а другой, словно гребнем, проникает сзади в длинные густые пряди. Прижимается ко мне всем своим твёрдым телом. Терзает губы медленным чувственным поцелуем. Мое дыхание учащается, ритм сердце с ума сходит, буквально зашкаливает.



В груди тепло цветком распускается, счастье волнами накатывает. Слышу, как его сердце с бешенной силой стучит в унисон моему, еще чуть-чуть и, кажется, из груди вырвется. Воздуха не хватает, и я впиваюсь пальцами в его плечи, молю хотя бы об одном глотке кислорода. Отпускает губы из жаркого плена.

Позволяет судорожный вдох сделать, ласкает скулу большим пальцем, будто гладкости и нежности кожи удивляясь.



Прикасаюсь к своим губам, припухшим от мужской настойчивой ласки. Поцелуй оставил после себя отчетливый привкус зернового кофе и чего-то крепкого, терпкого… Непроизвольно взглядом натыкаюсь на бутылку, что рядом с креслом стоит. Та самая, что Дима с собой принес.

— Что это? Виски? – вопрос звучит, как констатация факта, но, похоже, Дима решает поерничать.



— Нет, это лекарство от депрессии, – в зеленых глазах Волкова вспыхивают искры, так подозрительно похожие на смех.

– Не думала, что ты…



Не дает договорить, закрывает быстрым поцелуем рот, а затем тут же поднимается с кресла и ставит меня на ноги.



Без слов идет в сторону спальни, растягивая на ходу ремень на брюках.



К моему смущению, ширинка на его штанах так внушительно выпирает, что этот факт игнорировать просто невозможно. На секунду отвожу глаза в сторону, но только лишь на секунду - для того, чтобы вновь впиться взглядом в его накаченную спортивную фигуру.



Боже!