Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса

Вся будто на иголках.



– Жарко? – к моему удивлению, в голосе Димы слышится беспокойство. Он обращает внимание на мелкую россыпь пота, так похожего на прозрачные бисеринки у меня над верхней губой. - Я бы включил кондиционер, но боюсь, как бы тебя не просквозило.



– Все хорошо, спасибо, – сильнее стискиваю пальцы. Так непривычно, когда кто-то о тебе заботится…

Дима тянется в мою сторону, и я испуганно шарахаюсь. Мое движение, должно быть, задевает Волкова за живое. На высоких скулах мужчины четче обозначаются желваки. Взгляд становится тяжелее, непроницаемее. С раскаяньем понимаю, что он просто хотел открыть окно, чтобы мне было комфортнее. Ему не понять… Слишком долго я жила на голых инстинктах. Каждое промедление стоило мне болезненных тумаков. Дима, не догадываясь о метаниях моей души, похоже, сделал уже определенные выводы.





глава 21




глава 21



Алена





– Кто все спланировал? – шокирует прямым вопросом, сканируя взглядом - будто в душу хочет заглянуть. - Плешивый? Не алкаш же этот, - кривит презрительно правый уголок рта, открыто демонстрируя свое отношение к моему родственнику.



– Спланировал? – глухо переспрашиваю, ощущая, как начинает моментально пощипывать в носу и увлажнятся глаза.



Размазня!



Еще этого не хватало, только ведь успокоилась.

Но по горлу уже поднимается едкая кислота. Неужели все это время он думал, что все произошедшее – это хорошо спланированный гнусный план моего дяди и участкового, в котором я – ключевая фигура?!

– Ну, не просто же так, ты у меня удачно появилась в «гостях», – цинично подчеркивает последнее слово Дима, поворачивая руль на очередном повороте. Прожигает во мне дыру своими невозможными зелеными глазами. – В нужное время и нужный час, вся такая красивая и милая. Не девушка, а мечта. Зато сейчас шарахаешься, будто монстр перед тобой. Так резко противен стал?



И как он это сделал?

В одном предложении и комплимент сделал и оскорбил.

Гордо приподнимаю подбородок, не желая мириться со словами Волкова.



– Не было никакого плана, – голос звенит от негодования. Несмотря на то, что внутри бушует самый настоящий ураган, я говорю уверенно. - Можете мне не верить. Я ничего доказывать не буду.





– Ой-ли, дорогая? – тон Димы обидчиво-интимный, со скрытой насмешкой. – И в Анапе ты оказалась случайно в своем этом платье, не оставляющем никакого воображения фантазии?





Почему-то именно эти слова становятся последней каплей.

Сколько всего я уже сегодня выслушала? Оскорбления, упреки, а теперь еще это…




– Я сбежала из дома, – говорю все так, как есть, смысла что-то скрывать уже нет. – И возвращаться не собиралась.



Брови Волкова задумчиво съезжаются, и он резко поворачивает к обочине.

Остановившись, Дима разворачивается ко мне всем корпусом. Чувствую себя рядом с ним маленькой и беззащитной. Конечно, бугай такой…



– Не врешь? – испытывающее смотрит из-под широких бровей, будто пытаясь поймать на лжи. – Мне надо знать, чтобы дело разрулить грамотно. Наказывать все равно тебя не собирался.



Заправляю выбившуюся прядь за ухо, когда Дима, неожиданно опалив меня взглядом, перехватывает руку чуть пониже локтя.



– Что за…?! Я уже знаю, о чем он.



Шрам.



Тот самый - от ножа, что оставил на мне, словно клеймо принадлежности, дядя Олег. Желваки на скулах Димы обозначаются резче, когда он проводит указательным пальцем по неровной светлой коже. Вихрь мурашек бежит вдоль спины, и я, испугавшись этих ощущений, вырываю руку из его крепкого мужского захвата. К моему облегчению, Волков не настаивает и не принуждает ни к чему.



– Это он сделал? – настойчиво требует ответа Дима. - Черт этот? Отвожу взгляд, потому что неожиданно для себя нахожу в отражении его глаз жалость и понимание. – Проклятье, – делает верные выводы Дима.

Хватаясь за руль, цедит сквозь зубы:



- Сейчас вернемся, я его в асфальт закатаю!



Вздрагиваю.

Звучит, как самое настоящее обещание.



Качаю головой, прикусив губу до боли. Никому от этого легче не станет. Шрамы не исчезнут ни с моего тела, не из моей души.



– Не надо, - прикасаюсь несмело к рукаву белой рубашки.Под моими пальцами неподатливые мускулы еще больше напрягаются, и я чувствую жар, исходящий от его кожи. - Он и так… наказан.



Дима саркастически хмыкает.

Сжимает ладонями руль так, что кожаная обивка скрипит.



– Добрая ты у меня, красавица, - говорит задумчиво, будто по-другому посмотрел на всю ситуацию и на меня, – даже слишком.



Облегчение теплой рекой течет по венам. Значит, больше в этой мерзости не подозревает. С души словно камень упал.

А дядька, конечно же, наказан.

Разве это жизнь?

Скорее, существование в беспросветном алкогольном тумане. Что может быть страшнее? Не представляю.