Малый повзрослел

— Лисичка, — послышался сонный мужской голос. — Давай поспим немного, пока тезка твоего придурошного братца не проснулся.

— Кстати! — протянула девушка. — Скажи спасибо, что маленький Стасик спит в комнате Кариши, иначе я бы тебя уже топила в озере и жгла в костре.

А она мне начинает нравится всё больше и больше.

— Выбери что-то одно, — рассмеялся парень. — Либо топить, либо жечь.

— Думаю, я буду чередовать, — ответила девушка и громко и очень заразительно зевнула. Даже мы со Стасом не удержались. — Ладно, братка, до встречи. В воскресенье-то заедешь к нам? Я планирую грандиозно помыть голову, пока ты с племянником своим будешь водиться, ну, или учить его трепать мне нервы.

— Ради того, чтобы трепать нервы, заеду обязательно.

— Я не сомневалась, — сыронизировала девушка. — Ладно, покеда.

Стас заблокировал дисплей и убрал телефон обратно в карман джинсовки.

— Помнишь мою сестру?

— Это та, которой ты тогда рано утром на живот поставил живого петуха, чтоб он поработал в качестве будильника?

— Да, — довольно кивнул он.

— Тогда я помню ее. Особенно хорошо помню тот момент, когда ты после этого бегал от не бабушкиному двору, чтобы она тебя вилами не проткнула. Лучший день того лета.

— Да, я затейник.

— Ты придурок, Соколовский.

Снова неловкое молчание и снова неизвестно, куда прятать глаза, руки и что говорить.

Я понимаю, что то, что произошло вчера вечером требует обсуждения и, желательно, максимально честного и откровенного, но даже просто начать этот разговор равняется нервному потрясению: коленочки дрожат и от волнения кружится голова и подступает тошнота.

Кто говорил, что взрослые легко все могут решить одним только разговором? Бред! Тут даже разговор не получается начать.

Стас не торопится как-то поспособствовать моему раскрепощению и помочь мне начать диалог. Он, в общем-то, и не должен мне помогать. Убежала ведь я. Опять.

— Нифига вы ранние! А я будильник ставил, чтобы костер разжечь пораньше и чай народу сварить, — голос Паши, который стоял на крыльце, обнимая себя сонного, заставил нас со Стасом отпрянуть друг от друга.

Вернее, заставил отпрянуть именно меня. Как какую-то провинившуюся, нашкодившую кошку.

К моему облегчению, разговор откладывается до следующего момента, когда мы снова окажемся наедине, а это произойдет еще очень нескоро.

Надеюсь.





Глава 27





— Маркеры с собой взяли? — неожиданно задал вопрос Пашка.

Костер был разожжен совсем недавно, и вода для чая в котелке была еще едва теплой.

— Обижаешь, — с хитрющей улыбочкой ответил Стас и потянулся во внутренний карман куртки.

— На утро запланирован конкурс рисунков? — спросила у парней, не понимая, к чему они ведут.

— Ты в детстве в лагерь не ездила, что ли? — скептически сощурился Пашка.

— Как-то не приходилось. Если только на спортивных сборах.

— Ну, сейчас мы тебя погрузим в атмосферу оздоровительных лагерей, — заверил меня Стас и вложил в ладонь черный маркер.

— А нас потом за это по тюремным лагерям не повезут? — с опаской рассмотрела маркер в своей руке на предмет того, не трансформируется ли он в заточку.

— Не боись, — сжал моё плечо Пашка. — Максимум, что нам грозит, — это оскорбления и истерические визги со стороны случайных жертв. Погнали?

— Не хотелось бы, но погнали, — неуверенно кивнула и направилась за парнями, которые неслышно вошли в дом и у порога сняли обувь.


Ступая за ним след в след, старалась почти не дышать. Если мы разбудим кого-нибудь из спящих, то вся прелесть неизвестного мне прикола лопнет как мыльный пузырик.

Первой на очереди была комната, в которой всё еще спала Алена, а на соседней кровати спал Жедимка с двумя девушками. Пристроил сироток себе под теплые бока.

Не сговариваясь, я и Стас подошли к его кровати и занесли руки с маркерами над лицом спящего плейбоя. Первый штрих, в виде усика над губой Жедимки был нанесен Соколовским.

Сделав маленькую пакость, замерли. Любимчик девушек поморщил нос и причмокнул губами, но так и не проснулся.

Вторым усом его наградила я.

Гусар вырисовывался, что надо.

Пока мы со Стасом портили лицо блондинистому шкафу, Пашка на цыпочках подобрался к кровати, на которой спала его Аленушка. Едва занес маркер, чтобы нарисовать что-то на лбу, девушка открыла глаза и пригрозила ему кулаком, очень медленно и эпично высунув его из-под пледа.

— Спи, солнышко, — поцеловал парень ее кулак и, поправив плед, сгорбившись, почти покорно и виновато ушел в другую комнату.

Пока я отвлеклась на пару Алены и Паши, Стас успел нарисовать своему другу монобровь и написать на одной половине лба большими буквами: КВД.

Сдерживая рвущийся наружу смех, подписала тире и слово: МОЁ.

Стас сжал губы и подписал еще три буквы: ПМЖ.

Таким образом Жедимка оказался награжден особыми знаками отличия в виде усов и надписи «КВД — МОЁ ПМЖ».

Девять букв, а столько смысла, особенно если учесть тот факт, что он спал между двумя девушками и совершенно этого не стеснялся, а гордился этим даже во сне.

Не выдержав, почти синхронно со Стасом сфотографировали спящую троицу и очень быстро исчезли с линии горизонта, присев на корточки, так как спящий парень начал подозрительно много шевелиться. Почти ползком выбрались из комнаты и зашли в следующую, где спали Андрей, Вася и Игорь. Парни уже были щедро награждены нарисованными синяками под глазами и подобием волосатых родинок на щеках.

Примерно теми же рисунками мы наградили спящих в одной комнате, но на разных кроватях, Юльку и Тимоху. В дополнение к усам я подрисовала подруге на лбу корону. Подруга же, все-таки…

В том же режиме неслышных ниндзя покинули дом и расположились у костра. За то время, что ребята спали, мы успели вскипятить воду на чай, сварить походный суп из тушенки, картофеля и моркови, и так заскучали, что в какой-то момент едва сами не пошли их будить.

Потому что, сколько можно спать?! У нас тут прикол стынет! И суп с чаем, кстати, тоже.

Первым из дома, морщась утреннему солнцу, вышел Тимоха. Рыжая шевелюра была взъерошена на одной половине головы и прижата на другой. Обнимая себя за плечи в попытке согреться, парень спустился с крыльца и подошел к костру, у которого мы сидели, попивая чай и считая кукушкины «ку-ку».

— Вы не ложились, что ли? — спросил Тимоха и самым забавным образом сощурил глаз, вокруг которого Стас нарисовал ему подобие пиратской повязки.

— Мы уже проснулись, — ответила за всех и протянула парню кружку с горячим чаем. С укором добавила. — Долго спите, молодой человек.

— Так, природа, лес, чистый воздух…

— Поцелуи у костра до трёх ночи, — словно случайно вполголоса произнес Паша, подбрасывая в костер сухие ветки.

— И это тоже, — с улыбочкой сытого котика согласился Тимоха. — Пойду, кстати, проверю, как там Юля, а то она под пледом с головой спит. А ч подумал, что это Машка.

— Иди-иди, — загадочным тоном поддержала инициативу парня, который вернул мне кружку с недопитым чаем.

Быстрыми шагами рыжий друг вернулся в дом. Молча переглянулись со Стасом и Пашей и синхронно прыснули со смеху.

— Начинаем обратный отсчет? — Спросил Стас.

— Пять, четыре, — поддержал его Паша и мы уставились на входную дверь дома, ожидая, когда из нее, кто-то выбежит. — Три, два, один.

Ничего не произошло.

— Обсчитались, наверное, — предположил Стас.

— Надо было себе хоть что-то нарисовать, чтобы снять с себя все подозрения, — поздно сообразила я.

Дверь открылась и из дома выпал смеющийся Тимоха. Держась за живот и перилла парень спустился к нам и, задыхаясь, пытался что-то объяснить, безуспешно используя жесты и нечленораздельную речь.

— Юля… Я… У нас… Тут… Я тоже…

— Очень интересно. Продолжай, — поддержал его Стас, пока мы с Пашей пытались не упасть с бревна, едва сдерживая смех.

— Вы идиоты! — донесся до нас крик Юльки, которая очень быстро спустилась с крыльца и, указывая пальцем на свое лицо, спросила. — Кто это сделал? Это смывается? Это, по-вашему, смешно?

— А это барабашка сделал, — поучительно ответил Паша. — За то, что долго спите в его доме.

— Да я вас… — грозилась подруга, но нормальной угрозы придумать так и не смогла. Вместо этого, пнула в ботинок все еще смеющегося Тимоху и села рядом с ним на бревно, рассматривая себя в маленько зеркальце от пудры. — И чем я должна смыть эту корону? Кислотой?

— Любой вашей бабской фигней смоется, — заверил ее Паша.

— Гады вы, — подытожила подруга и ткнула локтем Тимоху, словно это он был во всем виноват.