Малый повзрослел

— Нет-нет, — поспешила я оправдаться. — Просто… просто он недавно так же меня на плече унёс на вечеринку.

— А, понятно, — изрёк Рус и немного дёрнул плечом, чтобы поправить меня, с него соскальзывающую.

Тщетно пыталась выбраться из одеяла, чтобы хотя бы нос из него показать. Кокон какой-то, из которого нет выхода, но совершенно точно был вход, когда я засыпала.

Немного попыхтев, пришла к выводу, что так и проведу весь вечер, не высовываясь. Главное — принять наиболее красивую позу на широком плече парня, чтобы он заметил, обомлел и втюрился.

Хотя, какая еще тут может быть поза, если мой зад сейчас находится рядом с его лицом. Более провокационно и не придумаешь.

Судя по движению и звукам вокруг, мы приближались к эпицентру общажного кутежа.

Класс, Шишкина! Все студенты приходят на общажную вечеринку своими ножками, а тебя второй раз несут на плече в одеяле. Более пафосно даже Макгрегор не выходит на бой.

Руки парня с ног переместились выше, заставив меня покраснеть и перестать дышать. Затем еще выше по спине и вместе с тем наклонялся и Рус. Видимо, пришли.

Пятая точка почувствовала твердую опору и руки с талии исчезли, чтобы выпутать меня из одеяла и явить этому миру. Лохматую и смущенную от пристального взгляда серых глаз Руса.

Упакуйте меня обратно!

Однажды в общаге уснула обычная девушка Маша. И случилось так, что она попала на посвящение, где обрела новый повод для того, чтобы краснеть и мямлить в присутствии божественного парня.

— Развлекайся, — шепнул мне Рус и исчез в неизвестном направлении вслед за компанией других старшекурсников.

— Мы знали, что ты придешь, — заговорщически произнесла Юлька, толкнув меня в плечо.

— Ага, Рус хорошо постарался, — согласился с ней Тимоха, толкнув меня с другого бока. — Это мы его научили.

— В смысле, научили? Чему? — оглядела поочередно друзей и параллельно попыталась занять наиболее выгодную позицию для сидения на полу.

Почему мы, вообще, сидим на полу? Посвящения так и должно проходить — в обстановке тотального унижения?

— Ну, на плече тебя да в одеяле, — пояснила подруга, виновато на меня поглядывая. — У Соколовского же получилось, вот мы Русу тоже посоветовали так тебя сюда… заманить.

— Ой, какие молодцы! — сыронизировала я и поочередно толкнула их в плечи. — Могли бы и предупредить, что он придет. А вдруг я там храпела!

— Я знаю, как ты спишь. Мне, вообще, иногда кажется, что ты не дышишь во сне. Просто куклу кто-то оставил на соседней кровати и ушел, — дернулась Юлька и потянула за край одеяла. — Распаковывайся. Конечная. Дальше тебя никто не понесет.

— Я в пижаме, блин, — шлепнула ее по руке и снова завернулась в одеяло до самого подбородка.

— И чё? — лаконично спросил Тимоха. — Ты в одном полотенце из душа чешешь и не краснеешь, а тут пижамки застеснялась. Раздевайся.

— Иди лесом, Тим! — зашипела я на парня. — У меня пижамка с белыми медвежатами на голубых облаках. А мне, на секундочку, уже восемнадцать лет.

— Хватит хвастаться. Нам тоже по восемнадцать, — раздался голос незнакомого парня за спиной и тихий смех.

Наша троица — Атож, Нетрож и Отцепись, дружно обернулась на беспардонного нарушителя нашего разговора и наградили его почетным орденом имени Несуй Свойнос.

— Мы бы отправили за тобой Соколовского, если тебе на его плече привычнее, но он где-то с реквизитом задержался, — пояснил, как бы между делом, Тимоха. — Так что остался только Рус. Он как раз тебя искал, вот мы и помогли ему тебя найти.

— Больше так, чтобы не делали, — угрожающе поочередно указала пальцем на обоих друзей. — Иначе однажды проснетесь на городской площади под Лениным. Усекли?

— Всё! Началось! — отмахнулась от меня оба и уставились во все глаза на импровизированную сцену перед нами.

Не спеша, словно он здесь главная звезда, к нам вышел Соколовский. И, если обычно я привыкла видеть его в вещах уличного стиля: джинсы, толстовки, футболки и прочее, то сейчас я едва удержала челюсть на месте, так как парень предстал перед нами в черном классическом костюме, который для него, словно шили на заказ.

Волосы, обычно находящиеся в беспорядке, а-ля я упал с сеновала, тормозил головой, сейчас были в идеальном порядке и зачесаны немного назад. Взгляд теплых карих глаз пробежался по толпе желторотых студентиков и, запнувшись, задержался, чтобы более пристально рассмотреть меня — красивую. Лохматую, в пижаме и в одеяле, блин…

На губах парня мелькнула едва заметная лукавая улыбочка и тут же пропала, когда он продолжил оглядывать собравшихся первачей, которые смотрели на него во все глаза, ожидая оглашения грозящих нам испытания.

— Рад приветствовать вас, — начал Стас свою речь низким вкрадчивым голосом, будоража кровь и новый румянец на моих щеках. — Сегодня. Каждый из вас обязан пройти ритуал посвящения в студенты и общаговцы. Одно с другим связано очень тесно и будет едино с вами ближайшие четыре года. Кто готов пройти путь посвящения и не поддаться страху перед комендой, встаньте.

В неловком молчании и непонимающем переглядывании поднялись все, кто был до этого расположен на полу.

— Сразу договоримся: я не пью… — выкрикнул кто-то из нашей толпы. — Мало не пью.

Эта маленькая шутка немного расслабила. Ровно до тех пор, пока, вероятно, ассистент Соколовского не выкатил столик, который был полностью заставлен закрытыми стаканчиками с торчащими из них трубочками.

— Вкус студенческой жизни, — торжественно произнес Стас, указывая на стаканчики. — Кто первый рискнет вкусить его познать всю его глубину? Может, ты? — указал он на Тимоху.

— Не-не! Дамы вперед, — поспешил откреститься рыжий друг и толкнул меня вперед. — Давай, Машка.

— Вот ты умный, конечно! — вскинула я брови.


— Ага, — закивал он активно. — Так что иди.

— Мария, прошу к столу, — расплылся в премерзкой улыбочке Стас. — Вкусите вкус студенчества.

— Что там вкушать? Вкус лапши, слёз и гастрита? — вздохнула я обреченно и, все-таки, направилась к сцене. — Можно не надо?

— Не можно, — ответил Соколовский, слишком красноречиво напоминая мне о том вечере, когда я исполняла его отвратительное желание.

Набрав побольше воздуха в легкие приготовилась к тому, что в процессе или после дегустации вкуса студенческой жизни, мне придется блевать дальше, чем я могу видеть.

— Что нужно делать? — спросила я обреченно и в сотый раз за тридцать секунд поправила одеяло на плечах.

— Взять любой из стаканчиков и по вкусу понять, что внутри, — объяснил Стас, сохраняя всю торжественность своей сальной речи. — Приступай.

Поводила пальчиком в воздухе над стаканами и остановила свой выбор на одном из них под номером семь, мысленно помолившись о том, что это не последний день моей жизни.

Поднесла трубочку к губам, подняла взгляд на своих собратьев, которые в этот момент были в не меньшем напряжении, чем я и, закрыв глаза, быстро втянула часть содержимого стаканчика, стараясь не дышать и не двигаться.

Распробовав вкус, с облегчением проглотила:

— Бульон от пельменей? — спросила неуверенно у Стаса.

— Номер семь, — произнес он загадочно и заглянул в небольшой листок, чтобы узнать правильность моего предположения. — Верно!

— О, ништяк! — крикнул Тимоха. — Нас покормят!

По толпе пронесся смех, ставший символом того, что все остальные тоже перестали бояться испытаний, что нам были приготовлены.

— Можешь возвращаться на место, Мария, — Соколовский так произнес моё имя, что захотелось ему трубочкой выткнуть глаз, а лучше — два.

Смерив его строгим взглядом вернулась к Юльке, которая едва могла устоять на месте, увидев, что ее Жедимка тоже в черном классическом костюме. Правда, геля в его волосах было столько, что я была удивлена тому, что он не капал на плечи.

— Какие они классные! — восторженно пропищала подруга и повисла у меня на локте.

— Классные-классные.

Я просто не могла не согласится с ней, ибо отвести восхищенные взгляды от парней было нереально. Костюмы, туфли, порядок в прическах, даже осанка и манеры стали в разы приятнее, чем обычно. И почему они так в универ не ходят?

— О! — вскрикнул довольно Тимоха, который уже успел сменить меня на дегустации. — Жижка от салатика.

— А почему Рус не при костюме? — спросила я у Юльки, выцепив взглядом светлую шевелюру парня, который был в обычных светлых джинсах и зеленой клетчатой рубашке поверх желтой футболки.

— Как я поняла, этот дресс-код устроил Соколовский, а у них, видимо какие-то нелады друг с другом, вот он и бунтует.

— Хм, интересно.

Протянула я задумчиво и, поймав на себе взгляд греческого бога, смущенно отвернулась в сторону сцены, на которой Соколовский в компании Жедимки едва мог сдержать смех от реакции одной девушки на то, что ей досталось масло, в котором совсем недавно плавали шпроты.

Она была возмущена тем, что теперь не сможет целоваться весь вечер после рыбного деликатеса.

Мда… Кто-то пришел на посвящении, а кто-то построить отношения.

Следующие конкурсы были уже более подвижными и раскрепостили нас всех окончательно, давая понять, что старшекурсники собрали нас здесь не для того, чтобы поглумиться или жестоко разыграть, а для того, чтобы мы могли подружиться и провести отлично время в большой компании.

Самыми грандиозными оказались последние три конкурса. Когда я уже было поверила в то, что вернусь в комнату целая и невредимая, пришло время сыграть в домино. Но домино было не простым, а с хитровыдумкой. Для того, чтобы в него сыграть, нужно было взять из комнаты свой матрац и встать в один ряд спиной к товарищу, держа этот самый матрац за спиной.

И где тут домино? — мелькнул в моей голове вопрос и вылетел оттуда в тот миг, когда в первого впереди стоящего с разбега, удерживая матрац на вытянутых руках, врезался Жедимка, повалив весь наш стройный ряд один за одним.

Вот нам и домино!

В предпоследнем конкурсе нам пришлось разделиться на две команды. Майонез против кетчупа.

Если кто-то думал, что вернется сегодня чистым в свою комнату, то он глубоко в этом ошибался, как и я.

Вооружившись пакетиками с соусами, приготовились уничтожать друга с ног до головы. Было вымазано абсолютно всё; стены, потолок, пол, студенты, цветы, окна, мебель. Всё, на что только хватило соусов.

Как позже выяснилось, суть конкурса была не в победе какой-либо из команд, а в том, чтобы создать соус богов — кетчунез.

Можно ли после этого ненавидеть кого-то сильнее, чем устроителей этого посвящения? Можно!

Их же!

Потому что следующим и последним испытанием на сегодня стал конкурс на добычу ключей от своих комнат из тазиков с… мукой.

В моих волосах майонез. По лицу и пижаме размазан кетчуп, а в зубах зажат последний целый нерв. И сейчас мне предстоит нырнуть лицом в тазик с мукой.