Маленькая кондитерская в Бруклине

– Запомни, запомни. – На этот раз его улыбка была теплее, и он задержал на ней взгляд. – Я с нетерпением жду возможности поработать с тобой, Софи. И как я уже говорил, если тебе что-нибудь понадобится, просто позвони. А в сущности, – он достал серебряную визитницу, – вот, держи. Мой прямой номер. Добро пожаловать на борт.

Как только Софи вошла на тестировочную кухню, ее охватило знакомое чувство, что все идет как надо. Тут дом. Тут она всегда на коне, пусть даже размеры и современное оборудование вкупе с видом на Центральный парк постоянно будут напоминать, что она больше не в Лондоне. Тут все было намного больше и лучше. В голове у нее роились имена и подробности, пока ее знакомили с поварами и остальными фуд-райтерами. Все они казались дружелюбными и говорили, как завидуют – с точки зрения еды, – что она жила практически в Европе, особенно когда она рассказывала о своей недавней поездке в Копенгаген.

К тому времени, когда Софи вернулась к своему столу, она уже решила, что здесь ей будет хорошо. Все было смутно знакомо, хотя ей предстояло привыкнуть к мерным чашкам, которые до этого ассоциировались у Софи исключительно с размерами бюстгальтеров, а не с измерением муки, масла и сахара. Главный вопрос заключался в том, сколько часов в день ей будет разрешено проводить на работе?

Тодда и след простыл, но посреди ее стола лежал блокнот в твердой обложке, на форзаце которого были выгравированы золотом слова «Моя маленькая черная книжка», и при ближайшем рассмотрении Софи увидела, что первые несколько страниц вырваны. Рядом лежали видавший виды степлер и коробка с розовыми скрепками. В белой жестяной банке с красным кружком, на котором значилось «Жестянка японских презервативов», красовались несколько ручек с логотипами различных фирм и зеленая пластиковая линейка с рекламой мультивитаминов. Поверх блокнота был приклеен желтый стикер: «Подарки на стол новоприбывшей. Тодд».

Против воли улыбнувшись, Софи коснулась рельефных букв на блокноте, потом, покачав головой, открыла его во второй раз и, взяв ручку, написала дату и начала составлять список дел. Тодд Макленнан слишком уж очарователен.





Глава 5




– Эй, Софи, как жизнь? – Голос Кейт зажурчал из телефона Софи, на экране возникло ее слегка расплывчатое изображение.

– Привет, Кейт. Как у тебя?

– Похмелье. Мы с Беном ходили ужинать с Эврил и Кристофером. Кстати, она передает тебе привет. Она не пьет, поэтому я выпила ее долю просекко. Да и Бен решил вести себя благоразумно, потому что завтра играет в футбол. Он уже ложится спать. – Кейт с притворным отвращением подняла брови, и на заднем плане появилась фигура Бена, который помахал ей рукой.

– Добрый вечер, Софи. Надеюсь, все идет хорошо.

Послышался шум закрывающейся двери, и Кейт наклонилась ближе к экрану.

– Ну и как ты? Готовишь уйму всякого гениального? Считается, что в Нью-Йорке изумительные гастрономы.

– Ммм, – протянула Софи уклончиво, думая о череде куриц гриль навынос, которыми питалась с тех пор, как приехала. Курица и салат почти каждый вечер на протяжении двух недель. Вот тебе и удостоенный наград фуд-райтер, отправившийся в экспедицию за новинками от туземцев.

– Так как ты поживаешь? – повторила Кейт, наклоняясь еще ближе к экрану, как будто это могло помочь ей получше рассмотреть безучастное лицо Софи.

– Все в порядке, – ответила Софи с милой улыбкой.

– Точно?

– Точно.

– Ну, я о Джеймсе говорить не стану, если ты сама не хочешь.

– Определенно не хочу. Это зона, свободная от Джеймса.

– Ну и как там? Была на крыше Эмпайр-стейт-билдинг? В Центральном парке? Ходила по магазинам? Или ты слишком занята? Все говорят, что в Нью-Йорке жизнь бьет ключом и работают там до седьмого пота. Там у вас сумасшедший дом?

– Да, немного. В подземке столпотворение. На одном только Манхэттене людей больше, чем во всем Лондоне. Но у меня хороший распорядок дня, мне все нравится. – Она постаралась, чтобы глаза у нее весело блестели. Почему она не может выжать из себя хоть каплю энтузиазма? Возможно, потому, что распорядок дня у нее был довольно серенький. Подъем в половине восьмого. В половине девятого – в подземку, кофе в «Старбаксе» – в девять пятнадцать. За своим столом – в девять тридцать. Все очень в духе песни группы ABBA – The Day Before You Came. Только на сей раз никто за ней не придет. Днем она была в полном порядке. Работа была захватывающей и знакомой, и она хорошо высыпалась. Зачастую к девяти она уже была в постели.

– Квартира чудесная. Смотри.

С телефоном в руке Софи устроила Кейт краткую экскурсию по квартире, показав сначала кухонный уголок, потом кухню, спальню и ванную.

– За такую душевую кабину можно умереть, – сказала Кейт, когда Софи наконец вернулась на свой стул у кухонного уголка.

– Да, довольно милая.

– Теперь не хватает только симпатичного парня, который бы с тобой ее разделил.

– Кейт!

– Ну я просто подумала.

Софи поморщилась.

– Я видела твою гримасу. После Джоша встреча с Беном лучшее, что со мной случилось. Тебе нужен парень, чтобы снова встать на ноги.

– Как кукла-неваляшка?

– Ага. Кто-то, с кем можно повеселиться, чтобы помочь тебе забыть Джеймса. Заведи интрижку.

– У меня все в порядке, – строго сказала Софи.

– Сколько у тебя сейчас? – спросила Кейт, удивив Софи внезапной сменой темы.


– Половина седьмого.

– Шесть тридцать? – В голосе Кейт звучало обвинение.

– Да.

– Половина седьмого вечера в пятницу, и ты дома одна. Ты там уже две недели. Ты не была в Эмпайр-стейт-билдинг. Ты не была в Центральном парке. Или была?

Не в силах соврать, Софи покачала головой.

– Ты что же, вообще из дома не выходишь? – На лице подруги промелькнуло беспокойство, заметное даже сквозь размытость камеры «Фейстайм».

В ответ Софи только скривилась.

– Я за тебя беспокоюсь.

– Не надо, я в порядке. Честно. Чтобы освоиться тут, нужно время. У меня уйма работы, и вообще такое впечатление, что жизнь тут несется сломя голову. Я познакомилась с кучей людей. – Софи за спиной скрестила пальцы. – Мой арендодатель Белла держит кондитерскую внизу. Она очень дружелюбная. Живет надо мной. – Софи не собиралась признаваться Кейт, что не видела Беллу с тех пор, как приехала сюда две недели назад. – А ее двоюродный брат Тодд работает у нас в журнале. Ведет колонку «Прожигатель Жизни». Он очень милый. Во многом помог мне на работе. В первый день показал, как найти станцию подземки. Помог разобраться с охраной в офисе.

Она пересказала Кейт всю историю, а потом рассказала о Мэдисон и как Тодд предложил сесть за соседний стол.

– Он, похоже, и впрямь симпатичный, – сказала Кейт.

Софи рассмеялась.

– Не просто симпатичный. Тодд потрясающе красив. Поищи его фото на сайте журнала. К тому же он первостатейный плейбой. Совсем не мой тип. Все на работе очень добрые, но мне нужно очень много сделать, чтобы войти в курс дела. Подменять кого-то…

– Оооо! Кстати, о голубых глазах. – Кейт смотрела куда-то влево, очевидно в экран ноутбука. – Он и впрямь великолепен.

– Удача фотографа, – тут же откликнулась Софи, вспомнив свою первую реакцию на фотографию Тодда.

– Что-то слишком уж много ты протестуешь, – сказала Кейт.

– Он не из моей лиги и очень популярен среди местных дам. В рекламном отделе есть один симпатичный парень.

– Ага, – протянула Кейт.

– Ты как чертов терьер. Я тут всего пять минут. Потребуется время, чтобы освоиться и познакомиться с людьми.

Кейт поджала губы.

– Нет, Софи, это ненормально, – последовала долгая пауза. – Только не для тебя. Ты сразу сходишься с людьми. Я думаю, ты прячешься. Это на тебя не похоже, Софи. Скажи честно. Я беспокоюсь за тебя. Я думала, что отъезд из Лондона пойдет тебе на пользу, а Нью-Йорк станет новым началом. Но такое впечатление, будто ты впадаешь в спячку.

Софи напряглась. Вот почему она избегала звонков и общения с кем-либо из дома. К счастью, ее родители уехали в шестимесячный круиз, и она могла обходиться короткими письмами и сообщениями в мессенджере. Они были так заняты тем, что собирали вещи и закрывали дом, что не стали задавать лишних вопросов о ее поспешном решении переехать в Нью-Йорк, и она могла просто не рассказывать им о Джеймсе.

С экрана на нее смотрело серьезное лицо Кейт, а из маленького окошка в углу экрана – ее собственное, испуганное. Она походила на загнанного в угол кролика. С минуту Софи пыталась придумать, что бы еще сказать. Но не могла солгать, только не Кейт. Ужасная правда, которую она пыталась отрицать, выплеснулась наружу:

– Я скучаю по нему. Я знаю, что он подлец. Я знаю, что он с три короба мне наврал. Я его ненавижу. – Сердце у нее сжалось, и она сделала глубокий вдох. – Но я… я скучаю по нему. – Нет, она не расплачется! – Я так по нему скучаю. Как будто во мне огромная дыра. Все, что я знала и думала… как будто из меня выскребли, и ничего не осталось. Я чувствую себя опустошенной, как будто меня ничего не ждет впереди. Я только и могу, что оглядываться назад. Все, о чем я мечтала, обернулось ничем. Основывалось на одной огромной лжи. В глубине души я все еще не могу в это поверить. И я все еще… я все еще люблю его. И ненавижу себя за это. – Губы у нее скривились, и она с трудом моргнула. – Я действительно ненавижу, что я… все еще…

– О, Софи, милая. Мне так жаль, что я не рядом с тобой. Прости. – Кейт зажала себе рот ладонью, в ее глазах читались тревога и беспокойство. – Ты так далеко. Я теперь жалею, что уговорила тебя уехать.

Софи сделала еще один вдох, чувствуя, как у нее сдавило горло. Она не может так поступить с Кейт. Это было несправедливо. С большим усилием она заставила себя улыбнуться.

– Кейт Синклер, не смей чувствовать себя виноватой. Я сама решила сюда приехать. И я этого хотела. Просто немного жалею себя сегодня вечером. Ты права. Я недостаточно пытаюсь. На самом деле я вообще не пытаюсь. Надо больше стараться. Я обещаю, что в эти выходные пойду разведывать город. И я приложу чуть больше усилий, чтобы завести знакомства на работе.

Кейт слабо улыбнулась.

– Молодец, девочка. Извини, я не хотела придираться. Я скучаю по тебе.

– Я тоже по тебе скучаю, но обещаю, со мной все будет в порядке. Но ты права. Я впала в спячку. С этого момента я буду… выходить в свет!

Софи выключила телефон и закрыла глаза. Без голоса Кейт квартира казалась чужой и пустой. Ложиться спать было слишком рано, а ведь так она и поступала по вечерам, когда одиночество становилось невыносимым. Хотя, как правило, потом все равно лежала без сна до одиннадцати. Лежала и смотрела в потолок. Как бы ей хотелось повернуть время вспять! Но это было трусостью и не могло изменить того, что сделал Джеймс. От неведения лучше не становится. И неведение не отменяет ложь.

На потолке была особенная трещина. Она изгибалась от окна к углу, расширялась, потом снова сужалась и исчезала. Трещина превратилась в визуальное напоминание о ее борьбе с мыслями о Джеймсе, как будто они толпились за этой трещиной, пытались пролезть сквозь нее, и именно тогда ей приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы о нем не думать. Не думать обо всех тех вечерах, когда они, счастливые, готовили на их кухне особые блюда, чтобы порадовать друг друга. Не вспоминать, как она просыпалась по утрам и видела на подушке рядом его взъерошенную темную голову. Не тосковать по тем вечерам, когда, уютно устроившись на диване после работы, они лентяйничали под какой-нибудь детективный телесериал, который оба любили. Вздохнув, Софи встала, сунула телефон в карман и оглядела кухню. Неужели Кейт заметила, насколько тут безупречно чисто: Софи немного переусердствовала с уборкой в прошлые выходные, когда запоем посмотрела девятнадцать серий «Друзей».

Через открытое окно до нее доносились смех, раскатистые басы магнитофона из проезжающей машины, запахи теплого городского воздуха – дымная смесь лука и дизельного топлива. В пятницу вечером бруклинцы высыпали на улицу. Какое-то время Софи стояла у окна, наблюдая за прохожими. Ватага парней в джинсах, мешковатых футболках и бейсболках задом наперед, подталкивая и поддразнивая друг друга, вприпрыжку бежала по тротуару, уступая дорогу задержавшимся на работе одиночкам, которые решительным шагом проделывали остаток пути до дома. Веселый шум и суета внизу усилили ее чувство одиночества, которое парализовало Софи настолько, что мешало ей выйти из собственной квартиры.

Об одном она умолчала: Софи сомневалась теперь в своей способности оценивать людей. Все обернулось такой фальшью, что случались дни, когда она вообще не могла принять какое-либо решение. Даже решение приехать в Нью-Йорк она приняла неосознанно. Софи нужно было взвесить все за и против, обдумать, что на самом деле повлечет за собой переезд. Но нет. Она ухватилась за это предложение от отчаяния, как за спасательный круг посреди бушующего океана страха, ярости и полной безнадеги.

Когда Софи собиралась закрыть окно, она услышала громкий скрежет в недрах здания, за которым последовали удар, грохот и, наконец, громкие проклятия.

– Да вы, мать вашу, надо мной издеваетесь!

Поспешив к двери, она открыла ее и отважилась выйти на лестничную клетку. Площадкой ниже, неловко растянувшись, лежала Белла. Софи поспешно спустилась.