Мальчик-зомби

– Смеешься? – пробормотал Ник. – Где мы все это найдем?

– То есть ты просто опустишь руки? – Картер провел ладошкой по своей колючей шевелюре и покачал головой: – Мы – Три Монстротёра, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы мой друг не остался нежитью навечно. – Он взглянул на список и попытался прочесть незнакомые слова. – Так. Три поросенка напудрившихся, суши-дыра и помидор-мухомор – это я беру на себя, – заявил он, настолько безбожно исковеркав французские слова, что даже Ника перекосило.

– «Препарасьен ан пудр шов-сури, сеше де ра и одор де мор», – поправил его Анджело. – Ты берешь на себя измельченную летучую мышь, волосок крысы и смрад смерти?

Картер моргнул, но взгляд не отвел:

– Ага.

Анджело с трудом сглотнул:

– А я, пожалуй, попробую найти окровавленный кинжал, голову куклы вуду и человеческую кость.

Ник переводил взгляд с одного приятеля на другого. Это же просто безумие. Но, если друзья не собирались сдаваться, как мог он опустить руки?

– Хорошо, – выпалил он. – Значит, мне остается сломанное кольцо, гниющее мясо свиньи, выдержанное в дыму, и пепел настольной книги алхимика. И я постараюсь раздобыть красный мешочек и черную свечу. – Он выставил перед собой кулак. Картер стукнул по нему своим, Анджело присоединился. – Встречаемся на кладбище в одиннадцать тридцать.

– Одиннадцать тридцать, – повторил Анджело.

– Одиннадцать тридцать, – ухмыльнулся Картер. – Это будет потрясно, ребятки.

Ник глядел на кухонные часы, сжимая и разжимая кулаки. Время уже близилось к одиннадцати, а он только и смог раздобыть, что черную свечу (осталась с сорокалетнего юбилея папы), красный фланелевый мешочек (на самом деле лоскут от старой фланелевой пижамы-комбинезона, который он сшил степлером, – но, наверное, и так сойдет) и пластмассовое футбольное кольцо с логотипом команды «Окленд Рэйдерс», которое выпало ему вместе со жвачкой из автомата, когда ему было десять. Ему все еще предстояло где-то нарыть пепел настольной книги алхимика и гниющее мясо свиньи, выдержанное в дыму. А на все про все осталось чуть больше часа.

– Чего не ложишься? – спросила мама, проходя на кухню из гостиной, где они с папой смотрели фильм. – Все хорошо? – Она протянула руку, чтобы пощупать его лоб, но Ник отстранился.

Что она сделает, если поймет, что его кожа на ощупь едва ли теплее, чем содержимое холодильника?

– Конечно, – он попытался выдавить улыбку. – Просто пытаюсь разобраться с… одним школьным проектом.

– Может, расскажешь мне об этом проекте? Вдруг я смогу помочь, – мама скрестила руки на груди, и Ник понял, что такой ответ ее явно не убедил. Он сдвинул брови. Каким образом объяснить ей, что ему нужно, но при этом не выдать ничего лишнего?

– Это что-то вроде научного эксперимента, – сказал он. – Мы изучаем скорость процесса разложения у разных веществ. Я должен принести мясо свиньи, выдержанное в дыму.

Мама наморщила лоб, и Ник был уверен, что прокололся. Но мама рассмеялась:

– Сосиски, что ли?

Ник уставился на нее:

– Сосиски – это мясо свиньи, выдержанное в дыму?

Мама кивнула:

– Ну, не полностью. Но копченая свинина определенно есть в составе многих продуктов: сосиски, колбаса, ветчина. Не говоря уже о ребрышках и мясе для барбекю.

Нику и в голову не приходило, что «мясо свиньи, выдержанное в дыму» – это копченая свинина. Он испытал одновременно восторг и небольшую долю отвращения:

– У нас есть что-то из этого?

Мама открыла сначала холодильник, а затем морозилку.

– Извини, – сказала она, и у Ника внутри все оборвалось. – Должно быть, твой папа доел сосиски на прошлой неделе, а последние пару кусков колбасы я положила в твой школьный обед.

Она взлохматила ему волосы:

– Я могу купить что-нибудь завтра.

Завтра будет поздно. Хотя, даже уговори он ее съездить в магазин прямо сейчас, мясо будет свежим, а не гнилым, как того требовал ритуал. Слишком поздно. Он обречен.

– Ну ничего, – Ник всеми силами старался не выдать, насколько ему сейчас паршиво. – Уверен, я что-нибудь придумаю.

Ник пошаркал на выход, мама его окликнула:

– Уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? Ты всю неделю какой-то смурной.

Пару секунд Нику хотелось рассказать обо всем. Было бы таким облегчением переложить эту ношу на плечи взрослого. Но каковы были шансы, что она ему поверит? А если и поверит – что отпустит его в полночь на кладбище? Пока он убедит ее, что на самом деле превращается в зомби, будет уже поздно что-либо исправлять. Он сам втянул себя в это, самому и разгребать.

Кроме того, он же не сможет вечно пришивать на место все, что будет отваливаться. Довольно скоро мама сама обо всем догадается.

– Мне кажется, я то ли простыл, то ли что-то в этом духе, – сказал Ник. – Пойду прилягу.

Ник вошел в свою комнату и рухнул на кровать. Он знал, что нужно позвонить друзьям и сообщить о своем провале. Но просто не мог себя заставить.


Пару минут спустя в дверь просунулась папина голова:

– Кузнечик мой, все в порядке? Мама говорит, ты чего-то приуныл сегодня. А от печали кузнечики мрут. Единственное, что может спасти, – коктейль из ягоды фриксони́ки. Приготовить тебе такой, чтобы ты выпил перед сном?

– Нет такой ягоды, – пробормотал Ник. Он понимал, что папа лишь пытается его подбодрить. Но, покуда на нем все еще лежало проклятие, ничто не могло поднять ему настроение. – Я просто лягу спать. – Он перевернулся на другой бок и спрятал лицо в подушку. – Разве что ты знаешь, где мне взять настольную книгу алхимика.

– Настольную книгу алхимика? – Ник поднял взгляд на отца: тот светился от счастья. – Так ты ее ищешь? Что же ты сразу не сказал?

Ник сел, а папа исчез в коридоре и затопал вверх по лестнице. Неужели такое возможно? Его отец действительно знал, где взять настольную книгу алхимика? Минуту спустя шаги раздались уже вниз по лестнице. Папа бросил увесистый том на кровать рядом с Ником:

– Мой университетский учебник по химии, если совсем уж точно. Но занимался я по нему так давно, что это, считай, практически алхимия.

Ник уставился на книгу. Сработает ли? В любом случае ничего лучше он все равно не смог придумать.

– Если надо, у меня еще есть изумительный трактат по устаревшим идеям психологии и «Изобретение колеса для чайников». – Папа собрался уходить, но обернулся в дверях: – И ты бы прибрался в комнате. Мама права. Воняет, как в клетке у мартышки.

Нику захотелось сказать ему, чтобы привыкал, ведь у него осталось уже меньше часа, чтобы найти кусок гнилой свинины и совершить ритуал.

Папа поднял с пола у двери коричневый бумажный пакет. Понюхав содержимое, он скривился.

– Фух ты, – сказал он, вытаскивая оттуда полиэтиленовый мешочек. – Вот и один из виновников.

Это был бутерброд, который мама дала ему с собой в школу пару дней назад. Он предлагал его Картеру, но тот отказался. А Картер отказывался только от очень ограниченного списка продуктов. В том числе от…

Ник подскочил с кровати. Он стремительно пересек комнату и выхватил пакет у папы из рук. В теплой комнате бутерброд быстро испортился. Зелеными пятна плесени были покрыты и хлеб, и майонез, и особенно…

– Колбаса, – сказал он. – Тухлая колбаса. – Он крепко стиснул папу в объятиях: – Я тебя обожаю.

Папа поскреб затылок и пожал плечами:

– Теоретическая химия и заплесневелый бутерброд. Что еще нужно ребенку для счастья?





Глава 21. Страшную книгу главами про кладбища не испортить





Ник пригнул голову и изо всех сил крутил педали. Он мчался по черному асфальту, то выныривая из мрака в круг света под очередным фонарем, то снова исчезая во тьме. Мальчик потратил впустую целых пятнадцать минут, просто лежа в постели, – ждал, пока родители уйдут к себе. Если они решат зайти проверить, как он там, и обнаружат, что он вылез в окно, ему грозит домашний арест до скончания веков. Но сейчас стоило беспокоиться о другом.

Когда он примчался на кладбище, на часах было уже 11:35, ворота были давно закрыты и заперты. Он заметил следы шин в траве по ту сторону и догадался, что Анджело перебросил свой велосипед через забор.

Ник сделал то же самое, хоть это и далось ему с большим трудом. Аккуратно, стараясь не зацепиться одеждой за острые пики, которыми оканчивались прутья решетки, он перелез через забор и спрыгнул на влажную траву. Пот-тет тети Ленор и амулет звякнули, стукнувшись друг о друга в его кармане. Он проехал по следам велосипеда Анджело между призрачно-белыми могильными камнями и всего минуту спустя увидел друга, стоявшего между двумя высокими надгробиями.

– Где Картер? – просил Ник, спрыгивая с велосипеда.

Анджело пожал плечами:

– Без понятия. Я уже пятнадцать минут вас жду. Знаешь как тут жутко одному? – Он оглянулся через плечо: – Мне начало казаться, что за мной кто-то наблюдает.

В ночном воздухе эхом прокатился звук, смутно похожий на человеческий голос, и мальчики встревоженно огляделись.

Ник быстро взглянул на часы. Время поджимало.

– Извини. Пришлось попотеть, чтобы найти все нужное. А у тебя как?

Анджело поднял черный рюкзак, лежавший на земле у его ног, и вытащил оттуда кинжал с перламутровой рукоятью.

– Класс, – одобрил Ник, восхищаясь острым серебряным лезвием. – Где взял?

– Им на самом деле письма вскрывают. Но кровь на кончике настоящая, – Анджело показал ему свой палец, замотанный пластырем.

Ник поморщился:

– Ой. Спасибо, дружище. – Он забрал у Анджело кинжал и бросил в красный мешок.

– Я никак не мог придумать, где взять человеческую кость, но потом вспомнил – я же как-то ломал ногу, когда с велосипеда упал, – продолжал Анджело.

Ник это тоже помнил. Перелом был очень сильный, Анджело три месяца пришлось ходить на костылях.

Анджело достал из рюкзака небольшой металлический стержень и поднял его на свет. Ник только через пару секунд понял, что это.