Мальчик из леса

Женщина старой закалки. Или просто старая.

— У тебя есть адрес Наоми Пайн? — спросила она.

— Есть.

— Далеко отсюда?

Тим сверился с навигатором:

— Две целых шесть десятых мили. Шесть минут.

— Поехали.

Пока Тим вел машину, Хестер бегло просмотрела записи. Наоми Пайн, шестнадцать лет. Родители в разводе. Отца зовут Бернард, мать — Пиа. У отца единоличная опека, что само по себе любопытно. По сути дела, мать отказалась от родительских прав. Мягко говоря, нестандартная ситуация.

Дом был не дом, а старая развалюха. Изначально краска была белой, теперь же стала желтоватой, а кое-где — бурой. Все окна были плотно зашторены или закрыты треснувшими ставнями.

— Что скажешь? — спросила Хестер.

Тим скорчил гримасу:

— Похоже на европейский «надежный дом», конспиративную квартиру. Или на пыточную для диссидентов.

— Жди здесь.

На подъездной дорожке стояла новенькая «Ауди А-6». Наверное, стоит подороже, чем эта халупа. По пути к двери Хестер рассмотрела здание получше. Когда-то это был дом в викторианском стиле, со сплошной верандой и резным карнизом, стареньким, но все равно красивым. Да, точно, такие дома еще называют «разукрашенными леди», хотя краски на этом экземпляре осталось немного и все «женское» очарование кануло в Лету. А может, его никогда и не было.

Хестер постучала в дверь. Тишина. Хестер постучала еще раз.

— Просто оставьте у двери, — сказал мужчина.

— Мистер Пайн?

— Я сейчас занят. Если нужно расписаться…

— Мистер Пайн, я не курьер.

— А кто вы?

Голос звучал невнятно. Мужчина по-прежнему не открывал дверь.

— Меня зовут Хестер Краймштейн.

— Как?

— Хестер… — Наконец дверь отворилась. — Мистер Пайн?

— Я вас знаю, — сказал мужчина.

— Нет, не знаете.

— Нет, знаю. Точно, видел по телевизору.

— Совершенно верно. Меня зовут Хестер Краймштейн.

— Ого! — Бернард Пайн щелкнул пальцами. Указал на нее. — Вы адвокат по уголовным делам. Вас показывают во всех новостях, верно?

— Верно.

— Так и знал. — Пайн отступил на полшага назад. Теперь он насторожился. — Погодите, что вам от меня нужно?

— Я по поводу вашей дочери. — Он чуть шире раскрыл глаза. — Наоми, — добавила Хестер.

— Я помню, как зовут мою дочь, — сказал он резче, чем хотелось бы. — Что вам нужно?

— Ее давно не было в школе.

— И что? Вы школьный инспектор?

— Нет.

— Тогда какое отношение вы имеете к моей дочери? И что вам от меня надо?


Он выглядел и вел себя как человек, только что вернувшийся домой после трудного рабочего дня. Пятичасовая небритость превратилась в семи- или даже восьмичасовую щетину. Белки глаз покраснели. Пиджака нет, рукава рубашки закатаны, галстук ослаблен. Хестер готова была поспорить, что где-то в доме его уже ждет стакан чего-нибудь спиртного.

— Можно поговорить с Наоми?

— Зачем?

— Я… — Хестер нацепила свою обезоруживающую улыбку. Об этой улыбке слагали легенды. — Послушайте, я не желаю вам зла. Я здесь не в качестве юриста.

— Тогда зачем вы приехали?

— Понимаю, что выхожу за рамки, но скажите — с Наоми все в порядке?

— Что-то я запутался. Какое вам дело до моей дочери?

— По сути, никакого. Я вовсе не собираюсь лезть в вашу личную жизнь. — Взвесив все «за» и «против», Хестер решила, что сейчас нужно говорить искренне, от первого лица. — Ваша Наоми — одноклассница моего внука Мэтью. Она о нем не рассказывала?

Пайн поджал губы:

— Зачем вы здесь?

— Я… Мы с Мэтью решили убедиться, что у нее все нормально.

— Все у нее прекрасно.

Он начал закрывать дверь.

— Можно на нее взглянуть?

— Вы что, шутите?

— Мне известно, что она перестала ходить в школу.

— И что?

Хватит обезоруживающих улыбок. Хестер добавила голосу металла:

— Итак, где Наоми, мистер Пайн?

— Какое право вы…

— Никакого, — сказала Хестер. — Никакого права. Ни единого. Ноль прав. Но друг Наоми волнуется за нее.

— Друг? — Пайн презрительно фыркнул. — Выходит, ваш внук с ней дружит, так?

Хестер не поняла, как расценивать эти слова.

— Я просто хочу на нее взглянуть.

— Ее здесь нет.

— В таком случае где она?

— Вообще-то, не ваше дело.

Чуть больше металла в голос.

— Вы сказали, что видели меня по телевизору.

— Ну и что?

— Значит, вам известно, что не нужно будить во мне зверя.

Хестер прожгла его взглядом. Пайн попятился:

— Наоми в гостях у матери. — Он покрепче ухватился за дверную ручку. — И знаете что, миссис Краймштейн? Моя дочь — не ваше дело. Не ваше и не вашего внука. А теперь прочь с моей земли.

Он закрыл дверь. И громко задвинул щеколду, словно поставил жирную точку.

Тим ждал у машины. Завидев Хестер, он открыл дверцу.

— Подмывок, — пробурчала Хестер.

Дело шло к ночи. Уже стемнело. Чем ближе к горам, тем меньше света. Здесь его почти не было. На сегодня вопрос Наоми Пайн закрыт.

Тим уселся на водительское сиденье, завел машину.