Магия вне закона

У меня медленно угасала улыбка, вместе с тем как у Леннера заострялись черты лица, превращая игривого Леннера в… Леннера-Стража. И Леннер-Страж меня пугал.

– Полагаю, что после обсуждения Обители и вашего заключения вы вряд ли будете расположены к продолжению нашего ужина, поэтому для начала предлагаю поесть.

– Хорошо, – согласилась я, всем нутром ощущая, что разговор будет долгим и неприятным, но выбора нет. Леннер хочет помочь, причем бескорыстно, а для этого он должен быть полностью осведомлен о всех деталях моего злосчастного дела, даже незначительных.



Меньше чем за час капитан ночной стражи узнал всю историю нашей неблагополучной семьи, начиная с рассказа о Луисе Рейтли, о моем родном отце, погибшим в результате несчастного случая на работе, заканчивая заклинанием смерти, что отразилось от моего слабого щита и рикошетом убило Ричарда.

– Я не хотела его убивать, даже в мыслях такого не было, – в очередной раз повторила я, надеясь, что мои слова не похожи на жалкие оправдания. – Я не изучала практическую магию и понятия не имела, что Ричард сплетает смертельное заклинание, я думала, это обычный пульсар или вроде того.

– Мне очень жаль, – Леннер покачал головой, – но незнание практической магии не освобождает вас от ответственности.

– Я понимаю…

– Почему ни миссис Рейтли, ни мистер Рейтли не заступились за вас на суде? – страж задумчиво пролистал черную папку, на корешке которой значилось: «Т. Рейтли. Подсудимая один дробь триста пятнадцать». – Почему они упорно опровергали все ваши слова на протяжении двух недель следствия?

– Если бы я знала.

– А вы подумайте, – настоял Леннер. – У вас есть какие-нибудь предположения? Или догадки?

Я обняла себя за плечи. На душе стало неспокойно.

– Я знаю, что мать запугивали адвокаты семьи Харриса, – после небольшой паузы поведала я, – возможно, она боялась, что у нас отнимут дом, деньги, закроют все счета в банках, поэтому и встала на защиту Ричарда и его чести.

– Допустим, – погруженный в изучение дела, согласился Леннер. – Что насчет мистера Рейтли? Его мотивы?

Я подняла глаза к небу. Что у меня за семья такая? Почему чужой человек готов защищать меня, а они нет?

– Филипп не давал показаний против меня.

– Нет? – удивился некромант.

– Нет, – я утвердительно закивала.

– Почему вы так в этом уверены?

– На суде он просто не отвечал на вопросы конгресса и все. Не проронил и слова за два часа. От него не дождались никаких пояснений.

– Правда? – Леннер жестко улыбнулся. Я старалась не замечать, с каким презрением он относится к Филиппу, будто шею ему свернуть хочет. – Мне неприятно это говорить, но мистер Рейтли все же дал свои показания против вас до заседания суда. Точно такие же, как и миссис Рейтли. У них нет расхождений в словах, поэтому у конгресса и не было оснований сомневаться в их искренности.

Я отщипнула виноград и равнодушно отправила ягоду себе в рот.

– Понятно, – у меня дрогнул голос. – Я об этом не знала…

Леннер недоуменно вздернул брови, поражаясь всей этой ситуацией. Я бы тоже поразилась, случись она не со мной. Поразилась бы, посочувствовала, а через пару дней забыла. Чужие проблемы легко забываются, их вытесняют свои собственные, так произойдет и с Леннером. Это не его проблемы. Они только мои, и от этого мне становится страшно. Насколько бы сильно я ни храбрилась и ни уверяла себя, что все будет хорошо, что я вернусь в Обитель и продержусь там столько, сколько потребуется, меня бросало в дрожь лишь от одной мысли об одиночной камере, стражах и смерти. Мне страшно. Очень страшно.

– Где захоронен Ричард Харрис? – Леннер посмотрел на меня поверх папки. – В деле это почему-то не указано.

– В Нероне. На Бальканском кладбище.

– Его не кремировали?

– Он сам себя кремировал, – буркнула я, – когда приехали стражи, они нашли только кости. Обожженные кости. Заклинание смерти основательно сожгло его тело, одежду и все остальные улики. Стражи не смогли восстановить его ауру, соответственно, посмертно эксгумировать память не представлялось возможным. Никаких улик.

Леннер нахмурился.

– Я не совсем понял. Так мистер Харрис захоронен или кремирован?

– Кремирован вроде. А какая разница?

– Кремирован… – задумчиво повторил за мной некромант. – Это плохо. Ваш адвокат требовал отсрочить кремацию на момент, пока идет следствие? Предполагаю, что из его останков вполне вероятно можно было бы вытащить память и восстановить последние минуты жизни, требовался лишь хороший специалист или некромант.

– У меня не было адвоката, мистер Леннер.

– В каком смысле?

– Ни один служебный адвокат конгресса не согласился вести мое дело, а нанять платного адвоката у меня не было возможности.

Сапфировые глаза вдруг сделались ледяными. Захлопнув папку, Леннер сложил на груди руки и мрачно уставился на побледневшую меня.

– У вас не было адвоката? – словно не расслышав, переспросил он. От подозрительного тона я поежилась, но все же уверенно кивнула. – Что ж, это серьезное нарушение, которое должно быть принято во внимание при пересмотре дела. Я обязательно подам надзорную жалобу, как только мы закончим с расследованием. И выступлю на суде в качестве вашего адвоката.

– Что? – я удивленно вскинула голову. – Мистер Леннер… вы не можете выступать в качестве моего адвоката. Вы капитан, а с недавних пор еще и заинтересованное лицо. Конгресс не одобрит.


– Почему нет? – некромант наполнил очередной бокал и протянул его мне. – Я знаю все нюансы регламента намного лучше, чем некоторые высокооплачиваемые адвокаты столицы.

Я в замешательстве крепко сжала бокал в руках.

– Мистер Леннер, вас осудят за предвзятое отношение к заключенной.

– Сомневаюсь.

– Тогда сместят с должности.

– Насчет этого у меня тоже имеются большие сомнения.

– Почему вы не боитесь? – Я сделала быстрый глоток и с неприкрытой надеждой посмотрела на Леннера, но он на меня не смотрел, его взгляд был устремлен на город. – Я более чем уверена, что за нарушение регламента о взаимоотношении стражей и заключенных, вас если не понизят до городского стража, то очень сильно оштрафуют или переведут в другой округ подальше от столицы. – Я отрицательно покачала головой, отметая эту сумасшедшую идею и успокаивая взыгравшую надежду. – Вы добьетесь моего пересмотра дела, но сами от этого пострадаете. Я так не могу. В конце концов, у вас есть замечательная, но немного нервная сестра, ради которой не следует пренебрегать такой работой. А мы с вами, – я вздохнула, за дежурной улыбкой пряча свой страх перед неясным будущим, – мы с вами не настолько близки, чтобы чем-то друг для друга жертвовать…

Леннер повернулся ко мне. Я поймала его взгляд и задержала дыхание. Не знаю – испугалась я или нет, не успела понять, но энергетические искры, опутывающие его кожу, вынудили меня замереть и подобраться.

– Вы отказываетесь от своей свободы? – глаза Леннера вспыхнули огнем. Я резко выдохнула, завороженная огненным танцем беснующейся магии. – Вы отказываетесь от свободы только потому, что беспокоитесь о репутации незнакомого вам человека? – Он сощурил черные глаза, взгляд которых стал физически ощутим на моем теле. – Скажите честно – вы сумасшедшая?

Я растерянно моргнула.

– Что? Н-нет. Конечно, нет.

Леннер с мгновение наблюдал за моим смятением, а затем я услышала смех, по-мальчишески звонкий и такой неожиданно царапающий.

– За что?! – Леннер расхохотался, воздев руки к небу в подобии молитвы. – За что небеса послали мне эту женщину? Это издевательство! При таких обстоятельствах. О! – он закрыл глаза и, посмеиваясь, откинулся на спинку кресла. – Где вы были год назад, мисс Рейтли? – серьезно спросил он. – Почему не пришли в управление, когда все это случилось? Почему ваша семья не запросила служебного адвоката у стражей? Год назад все могло бы быть иначе. Попади ваше дело в управление, я бы обратил на него внимание.

– Меня бы не пустили в управление, мистер Леннер, – смущенная его внезапным порывом, пробормотала я. – А вы бы не нашли время на незнакомую магичку с тринадцатым резервом.

– Вы плохо меня знаете.

– Достаточно, чтобы сделать такое предположение.

Леннер открыл глаза, небесные и неспокойные.

– Вы плохо меня знаете, – твердо повторил он. – Я бы никогда не отказал такой женщине, как вы. Независимо от резерва и знания практической магии. Но вы не пришли… и шансов на ваше освобождение, увы, нет – при всем моем желании. Точно не в этом десятилетии. – Некромант поджал губы и вздохнул. – И что нам делать?

Я не осознавала, что сижу с застывшей в воздухе рукой, так и не донеся бокал до губ. В горле все пересохло и сжалось. Мне начало казаться, что это сон. К тому же очень странный.

– Предлагаю выпить. – Леннер бодро улыбнулся, хотя на его лице по-прежнему блуждали мрачные тени. – За вас, несравненная мисс Рейтли. И за проклятый барьер, что не позволит мне на вас жениться.

Звон разбитого стекла заставил меня опомниться. Я запоздало сжала руку, из которой секунду назад выскользнул хрустальный бокал и, ударившись о металлическую ножку кресла, разбился вдребезги, забрызгав красным вином и меня, и пол. Слова Леннера в один миг пошатнули и до того неустойчивую реальность. Ойкнув, я вскочила на ноги и, наступив в красную лужицу, рухнула на колени, собирая осколки.

– Что вы делаете?! – Леннер тут же оказался рядом и подхватил меня за локоть. – Встаньте и выбросьте это сейчас же! – Он смахнул с моей ладони острые стекляшки некогда дорогого бокала, отчего те снова упали на пол и разлетелись на мельчайшие осколки. – Ничего страшного не случилось.

– Простите, – выпалила я, когда страж увидел кровь на моей ладони. – Простите, я не хотела…

У меня до боли забилось сердце. Звон бьющегося стекла до сих пор стоял в голове, смешивая воспоминания с реальностью. Вот падает стакан, обычный граненый стакан, и разбивается на множество осколков под моими ногами. А затем пощечина. Настолько болезненная, что я падаю следом прямо на разбитое стекло, раздираю колени и ладони в кровь, пытаюсь собрать осколки вместе, но руки не слушаются и дрожат, и я начинаю шептать извинения, размазывая по полу и стекло и свою кровь, пока Йонас наблюдает за мной, сидя в кресле, равнодушно закинув ногу на ногу.

Я резко подняла голову и с облегчением увидела перед собой лицо некроманта, а не надзирателя. Мы не в Обители… не в Обители. И Леннер не Йонас! За глупую случайность он не причинит мне вреда, не сломает руку, не изобьет. Леннер другой.

– Еще раз извините, – не зная, что делать, я попыталась отойти. – Позвольте мне убрать осколки.

Леннеру моя идея явно не понравилась.

– Руками? – он мотнул головой и впервые посмотрел на пол, на багрово-алую лужицу вина, что коснулась его сапог и остановилась. – Кто же убирает стекло руками, мисс Рейтли? Вы ведь уже поранились.

– Я не специально…

– Еще бы вы это сделали специально.

Я облизала пересохшие от волнения губы, проследив, как осколки бокала задрожали и притянулись друг к другу, под действием магии соединяясь в единое целое.

– Видите. Все поправимо и никто не пострадал, – поставив блестящий, еще секунду назад разбитый фужер на стол, Леннер обвил рукой мою талию, лишая возможности вырваться. – Идемте. С вашим порезом нужно что-то сделать.

Проводив меня до ванной, некромант открыл кран и заставил подставить дрожащую руку под холодную струю воды. Я застонала. Вино и едва заметные осколки смылись, а вот глубокий порез смываться не собирался, только сочившаяся из него кровь смешалась с водой.

– Все хорошо, мистер Леннер, – заметив, как страж хмуро рассматривает мое лицо и закушенную от боли губу, попыталась заверить его я. – Почти не болит.

– Серьезно? – переспросил он в притворном изумлении. – Промойте рану и не выдумывайте. Болеть перестанет, обещаю, но в следующий раз не стоит хватать все, что здоровый человек восстановит магией, или, если не достаточно энергии в резерве, уберет с помощью совка, ну или на самый крайний случай вызовет горничную, которая есть в каждой гостинице, и «Кримзес-Холл», поверьте, не исключение.

Я покраснела и опустила глаза.

– Извините.