Мадемуазель травница

А еще его глаза впервые за вечер не казались сумрачными. И если сначала я еще что-то хотела сказать, то сейчас забыла об этом. Зелень, преходящая в звериную желтизну, притягивала и действовала еще хуже, чем хрипловатый голос. Всё-таки есть в друидах какое-то колдовство, что бы там они ни говорили.

Наши руки соединились, но никто не стал рывком укладывать соперника. Вместо этого хозяин леса потянут чуть-чуть на себя и шепнул:

— Пора уходить — люди насторожились. — Он наклонился еще ближе. — Мы кое-что узнали. Придется идти в «Блоху».

От друида пахло вином. Причем так сильно, что зачесался нос. Выпил он не одну и даже не две кружки. Зато теперь стало ясно откуда эта нежданная улыбка.

Я кивнула и без усилий уложила его костяшками на стол. Друид скользнул пальцами по ладони, вынимая руку из моего захвата. Он ушел, а я еще какое-то время смотрела на свою кисть. Отчего так тепло и приятно?

— Ты куда лезешь?! Я следующий!

— Да я занимал!

Вокруг стола уже давно толпилось с десяток мужчин. Забава пришлась им по душе, и они даже не ради выигрыша хотели бороться. А ради чего-то нового и, желательно, простого, возможно, веселого. Что может быть веселее того, что девушка укладывает руку твоего друга-силача?

— Будешь за мной. — В спор мужчин вмешался высоченный детина. Не молодой, но и не старый. Его возраст определялся в деревне как «еще не спился».

Темные подернутые пеленой глазки осмотрели всех и остановились на мне.

— Ты, значит, полуволк?

— Четверть четверти…

— Ага, руку ставь. — И как бы в сторону: — Все девки болтать горазды.

Как только появился этот странный тип, все сделали несколько шагов назад и постарались не лезть под руку.

В прошлом наверняка очень сильный мужчина сейчас скатился в разгул и от силы у него остался только гонор. Наверняка на любом углу он пытался доказать, что чего-то стоит.

Самый опасный для здоровья тип соперников.

Таким я почти всегда проигрываю. Для вида сопротивляюсь, а потом проигрываю.

Мы поставили локти. Чужая влажная рука сдавила пальцы, и я поморщилась. Такого довольного и противного лица я давненько не видела. Он подумал, что я скривилась от боли. Святая наивность. Но я подыграла и даже протяжно вздохнула. А когда мне надоело его довольное лицо, чуть поднапряглась, и мужчина засопел. Я спохватилась, при следующем рывке с присвистом ахнула и позволила ему выиграть.

— В-о-от! Какие-то оборотни не чета настоящим мужикам!

Он икнул от избытка чувств и потребовал свои кружки вина.

Ой, надо было уходить раньше и не видеть этого счастливого бульканья.

Очень вовремя меня под руку взял друид и увел от разочарованной толпы. Мужчины, воодушевленные выигрышем какого-то мутного пьяницы, поверили в себя и теперь тоже хотели победить. Они кричали, свистели и даже пытались задержать. Но друид оказался отличным щитом. Заслонил широкой спиной и шагал точно за мной, придерживая теплой рукой за талию.

На улице приятный свежий ветер охладил щеки и стер запах кислятины. К сожалению, дешевым вином пропиталось сегодня, все и особенно воздух.

Я взяла под руки Жиро и Жана, и мы неспешно пошли по оживленной улице.

Солнце только зашло, и было еще светло, но приятная прохлада уже окутывала плечи, и ощущался немного влажный запах вечера.

— Так что вы узнали? — поинтересовалась я.

— Что Клод раз в месяц кого-то берёт на подработку. Говорят, к могильщикам. — Жиро сбился с шага, но тут же встряхнулся.

А пили друид со стражником, судя по запаху, хорошо. Только я — ни капли. Справедливостью и не пахнет. Но пахнет вином и завтрашним похмельем… надеюсь.

— Я тоже кое-что узнала.

Мужчины с удивлением покачнулись, но я их придержала.

Только бы не тащить, только бы не тащить их самой.

— Мадемуазель Морель, расскажите нам все. Мы вас очень просим, — с вежливостью благородного месье произнес друид.

Вот такая вежливость — верный признак опьянения.

— Да, будьте любезны, — поддакнул Жиро.

Однозначное опьянение.

— Иностранец в красных сапогах был здесь два дня назад.

— Два дня назад?

— Может, это и не тот иностранец. — К друиду, кажется, возвращалось обычное хмурое настроение.


— Может, иностранец и другой. Но его запомнили потому, что раньше в «Сладкого поросёнка» не заходили люди, говорящие на другом языке.

— И кто вам это сказал?

— Софи.

От звука этого имени друид вздрогнул. Он даже исподволь обернулся, будто проверял, не рыщет ли Софи по улице в поисках его следов.

Я спрятала улыбку и крепче взяла своих «провожатых». До нужной таверны идти не близко, нельзя терять друг друга.





Глава 9




«Косая блоха» меня разочаровала. Так и хотелось подойти к хозяину и спросить: «Где кровь?! Почему над входом ни одной отрезанной головы?»

Таверна оказалась просто темной и плохо отмытой. Да, люди собрались не высшего сорта, и пахло кислятиной, но все же чего-то не хватало.

Сбоку кто-то присвистнул.

— Гляньте, а к нам пожаловала принцесска.

Какой-то пьянчуга, не поднимаясь из-за стола, указывал на меня грязной клешней. К нам повернулись, мне кажется, все. Долго изучали, пока мы шли к стойке, но вроде бы потеряли интерес, когда рассмотрели.

«Не принцесса», — поняла я и совершенно не расстроилась.

— Давайте, туда в уголок. — Жиро указал на большой стол. Там сидело всего двое и для троих еще хватало места с излишком.

Удивительно, но эта грязная таверна была битком. Ни одного свободного стола, и постоянно кто-то заходил. Нам в спину практически уперся следующий гость. Но мы все же сели на длинную и широкую лавку.

Жиро притащил опять вина. И мы как-то замерли. Даже Брюн, будто забыл, как он раньше расследовал дела и с чего начинал.

— И что теперь? — спросила я, понизив голос.

— Ну. — Жиро несколько раз моргнул, отпил вина, потряс головой. — Нас уже заметили, лучше, думаю, тогда вести себя шумно, что-то отмечать. Какое-нибудь важное событие.

— Свадьбу? — усмехнулся друид и посмотрел на меня.

— А точно! Ан-Мари, побудете моей невестой один вечер? — Он приобнял за плечи. Мы для этого очень удобно сидели рядом.

Друид со стуком поставил кружку, а я лишь усмехнулась.

— И почему только на вечер? Не лучше ли сразу до гробовой доски? — спросила я.

— Ан-Мари, одно ваше слово. — Рьяный Жиро улыбнулся. — И мы хоть сейчас пойдем к служителям выбирать парный гроб.

— О, какие серьезные намерения, — я усмехнулась и подняла кружку с вином. — Тогда за свадьбу, Жиро!

Мы стукнулись. Друид наше веселье не поддержал. Он сидел напротив, опять изображая великую суровость во плоти. Сложил руки на груди и осматривал заходивших пьяниц с таким вниманием, словно он здесь работал вышибалой.

Жиро тем временем крепче обнял меня и вдруг поцеловал в шею. Липкие губы двинулись вверх, и я не раздумывая схватил Брюна за воротник. Он поднял голову и с непониманием надул губы.

— Без вот этого всего. Ни поцелуев, ни прочего.

— И что это за свадьба тогда?

— Скромная свадьба и стеснительная невеста, — разъяснила я и сильнее сжала воротник. — Иначе мы будем не праздновать, а оплакивать.

— Что?

— Ваши слишком длинные и сломанные руки, конечно.

Стражник чуть не отпрянул, но я его опять придержала. Нервные нынче женихи.

Друид по-своему оценил наше «воркование», он вскочил и ушел к стойке. А вернулся с новыми кружками и еще более хмурый, чем раньше.

— Я сказал хозяину, что у вас свадьба. Скоро принесут еще выпивку, — сообщил он, потом хлопнул Жиро по плечу и добавил: — Начинай веселиться… друг.

Брюн покосился на меня, бросил еще один взгляд на друида и все же встал. Он громогласно объявил о свадьбе, красавице невесте и о выпивке для тех, кто хочет отметит сие событие и сесть за наш стол.