Мадам Белая Поганка
Часть 11 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Олеся, – позвала я.
Блондинка вздрогнула.
– Хватит ломать комедию, вы Олеся Георгиевна Николаева, – продолжала я, – учитесь с Галиной в одном колледже. Надеетесь стать актрисами?
Врунья кивнула.
– Что вы делали в «Лавке света»? – задала я следующий вопрос.
– Вероника вчера уехала на два дня, – всхлипнула Леся.
– А как вы оказались в ее магазине? – спросила я, уже успевшая получить от Коробкова необходимые сведения.
Девушка молчала.
– Или вы все честно рассказываете и отправляетесь домой, или я сдаю вас полиции за взлом магазина, – объяснила я. – Если решили сбежать, то пожалуйста. У меня есть ваш адрес, и я знаю место учебы.
– Я открыла дверь ключом, – заканючила Олеся, – не ломала замок.
– Вероника Матвеевна очнется, – сказала я. – Что она ответит на вопрос: «Давали вы разрешение Олесе Николаевой изображать в своем салоне Хионию?»
– Вот тут к гадалке не ходи, – произнес Никита, входя в комнату, – я уверен, что Вероника возмутится и запретит Олесе приближаться к лавке ближе чем на километр.
– Я ей говорила: «Не надо, ни фига не выйдет», – простонала Галина.
– Фомина моя тетя, – всхлипнула Леся, – сестра мамы, отца я не знаю, он нас бросил, я его вообще не видела. Мать тоже с трудом вспоминаю. Ника то одно, то другое говорила. В детстве объясняла: твои родители разведчики, служили в КГБ, погибли, защищая родину. Лет до семи я ей верила. Потом тетка изменила версию. Папа мой полярник, его на льдине унесло. Мама полетела его спасать и тоже исчезла. Когда мне стукнуло десять, тетя Ника сообразила, что надо придумать что-то поубедительней. И стала мне внушать, что мой отец летчик, а мать стюардесса. Лайнер, на котором они работали, загорелся, но папа смог его посадить. Все пассажиры спаслись, а экипаж погиб. Потом я ее перестала расспрашивать, поняла: правду тетка не скажет. Тайну мне бабушка перед смертью открыла, нашептала:
– Ты незаконнорожденная. Мужик отказался на Наде жениться, сбежал. А ты появилась на свет, потому что денег не нашли, которые врач за аборт на пятом месяце заломил. Дочь моя, твоя непутевая мамаша, стала всякой дрянью баловаться. Таблетки, порошки! Пойдет в аптеку, купит все, что без рецепта продают, высыплет из разных упаковок пилюльки и в рот их. Как-то в очередной раз она намылилась за препаратами и не вернулась. Спасибо, Ника, младшая сестра Надьки, тебя пригрела. Я была уже не в том возрасте, чтобы ребенка воспитывать. Устала. Выпила из меня твоя мать всю кровь.
Мы с Никитой молча слушали Олесю, а та наконец-то честно рассказала, что случилось.
Фомина прекрасно относилась к племяннице, одевала ее, обувала, кормила, даже баловала, купила мобильный телефон, компьютер. Правда, устройства не такие, о каких мечтала девочка, но без трубки и ноутбука она не осталась. Одна беда, у Олеси никогда не было ни копейки наличкой. На все ее просьбы:
– Тетя, дай хоть одну тысячу, – Фомина отвечала:
– Зачем тебе деньги? В кармане проездной, в сумке контейнер с перекусом. Чего еще надо?
– В кино сходить с подружками, – ныла Леся.
– Лучше иди уроки учи, – говорила Вероника.
Скорей всего, она, зная о пристрастии матери Олеси к разным препаратам, опасалась, что и дочь может пойти по кривой дорожке. Олеся этого не понимала, устраивала скандалы, рыдала. Но тетка была непреклонной.
– Ты сыта! Одета. Живешь в отдельной комнате. Хочешь пообщаться с друзьями? Приводи их сюда. Денег тебе не дам. И если куда-то пойдешь, в девять вечера изволь вернуться домой. Точка.
Купить какие-то порошки или ампулы можно в любое время суток. Наивно полагать, что наркотиками торгуют только после одиннадцати вечера.
Поступив в колледж, племянница стала врать тете, что у нее шесть пар каждый день. Домой Олесенька возвращалась с точностью космической ракеты, когда телевизор демонстрировал программу «Время». И в ее сумочке не было ни копейки. Но на самом деле у первокурсницы завелись кое-какие деньжата. Шесть пар в колледже никогда не было, самое большее – четыре. После занятий Николаева неслась в сетевую харчевню и сидела там на кассе. Заработанное складывала в коробку, «сейф» хранился у лучшей подруги Гали. Морозова росла в обеспеченной семье, ее родители-актеры ездили по всей стране со спектаклями. Галина с четырнадцати лет месяцами жила с домработницей, а та в восемь вечера ложилась спать и никогда не интересовалась, где ее подопечная.
Олеся и Галя прекрасно знали, что Вероника Матвеевна астролог, знахарка, волшебница Хиония, которая врет про путешествия во времени, и подсмеивались над ней. Хихикали они, только оставшись вдвоем, никому не рассказывали о том, что считают Фомину мошенницей, которая дурит клиентов. Более того, и Олеся, и Галя восхищались способностью Вероники находить все новых и новых идиотов, расширять базу постоянных клиентов, которые сидели у Вероники на крючке. Девочки иногда забегали в «Лавку света». Если Ника была свободной, то вела их пообедать в кафе. Повзрослев, Леся стала хорошо относиться к тетке, а после смерти бабки она поняла: Фомина ее любит, просто боится, что в племяннице проснется дурная материнская кровь.
Глава двенадцатая
В понедельник Вероника сообщила, что уедет на пару дней. Она порой отправлялась читать лекции в разные города и неплохо зарабатывала. Но вот уже целый год Фомина сидела в Москве. Леся совсем приуныла, ей давно хотелось созвать друзей. Ника радовалась, когда приходили приятели племянницы. Но разве можно веселиться от души, когда в доме тетка? Леся помнила, как лет в тринадцать собрала компанию, а Вероника устроила всем подросткам допрос: как тебя зовут, где живешь, кто родители? Спасибо, больше такого «веселья» Олесе не нужно. Теперь она собирала компании исключительно в отсутствие тетки. Когда Фомина спросила:
– Справишься одна? Хочу отъехать на пару дней. Пригласили выступить перед людьми, рассказать им о жизни в других мирах.
Леся, у которой от радости перехватило дыхание, закричала:
– Конечно!
Она поняла, что сможет устроить пару вечеринок. И на нее в группе перестанут смотреть как на халявщицу, которая на тусовки ходит, а сама никого к себе не приглашает.
После отъезда Фоминой Олеся обыскала ее комнату, нашла деньги и безо всяких угрызений совести потратила часть суммы на угощение для однокурсников. Она завтра получит в бургерной зарплату и вернет бабки на место.
Праздник удался. И привалила новая удача. На домашний телефон позвонила клиентка. Леся не растерялась, представилась Вероникой Фоминой, пригласила тетку в «Лавку света». И мигом сочинила гениальный сценарий. Она назовется Никой. Расспросит семейную пару, которая явится с визитом, уйдет в служебное помещение, а оттуда выйдет Галя в образе Хионии. Это имя тетя использует как путешественница во времени. Морозова наденет шапку с вуалью, подвяжет под одежду подушки, скажет:
– Я Вероника из прошлого. Выгляжу иначе, чем Вероника сегодня. Но тогда все женщины были жирные. Ваша карма исправлена. Ступайте спокойно домой.
– Большей глупости я в жизни не слышала. Подушки! И почему те, чья молодость пришлась на семидесятые годы прошлого века, были толстыми? – не выдержала я. – Зачем ты привлекла Галю?
– Она моя лучшая подруга, – объяснила Леся. – И разве вы никогда старые фото не видели? Тогда все были просто жиртрест, а не женщины. Задница во! Талии нет! На голове «химия»! Поэтому на Галке шапка! Вуаль, чтобы лица не было видно. Как мне успеть за пару минут переодеться? Нельзя же полчаса возиться. А Галка наготове сидеть будет. Я ушла, и тут же Хиония выйдет. Ничего плохого мы делать не собирались. Наоборот, только хорошее. Муж с женой, ну те, что приедут, успокоятся, подумают, что в их прошлом косяки исправили, теперь все зыко покатит. Ника так всегда делала.
– Переписывала прошлую жизнь? – прищурился Никита. – Летала на много лет назад?
– Ну… не совсем, – призналась Леся, – она просила рассказать о том, что клиент делал раньше. Прямо по годам. Если человек забыл все события, Вероника с ним долго встречалась, они вместе искали точку зла. А некоторые хорошо помнили, где, кому и когда нагадили.
Олеся вытерла нос рукавом кофты.
– Вероника уверена, что у каждого эта самая точка зла есть. Ты сделал нечто плохое, и оно запустило бумеранг. И ты получаешь теперь без конца люли. Если клиент знал, откуда ноги растут, то тогда он должен был поехать к тому, кого обидел, извиниться, на коленях стоять, лбом о пол биться. Если его простят, то и беды, в которых он тонет, прекратятся.
– Одиннадцать шагов к счастью, – бормотнул Никита, – есть такая практика изменения себя. Последний шаг: попросить прощения у всех, кого оскорбил. Ничего нового Фомина не придумала.
– Сама она это изобрела или нет, неважно, – отмахнулась Олеся, – зарабатывает Ника суперски. Я решила так: мы с Галкой поговорим с клиентами и получим деньги. Купим себе что-нибудь! Сумку! Туфли! Просто очень хочется!
– Мне уже ничего не надо, – простонала Галя, – это просто ужас. Леська лавку открыла, велела: «Переоденься здесь, на кухне тесно, потом иди в служебку, вон дверь, жди там, я принесу нам кофе. На первом этаже в баре Володька работает, я ему нравлюсь, он бесплатно сделает два больших капучино. Запру тебя, сиди тихо». И утопала. А я… а я… а я…
Галя всхлипнула.
– Оделась как Хиония, открыла дверь в кухню. А там!.. Тетя Ника на столе! Мертвая! У меня в глазах потемнело!
– Ты дура безголовая? – взвилась Леся. – Она жива! Ее в больницу увезли!
– Я думала: она все, – заплакала Галя. – Так странно лежала! Посмотрела я на нее, и темно стало!
– Вот дура! – злилась Николаева.
– Вечеринка вчера удалась? – неожиданно сменил тему беседы Никита.
– Да, – засияла улыбкой Леся, – мы суперски повеселились!
– Что пили? – спросил детектив.
– Вино, – ответила студентка, – пришло пятнадцать человек, вся наша группа, каждый принес бутылку. Серега коктейли делал.
– А на закуску что? – не утихал Никита Павлович.
– Орешки, попкорн, – перечислила Николаева, – вообще-то я всех не жрать звала, а потусоваться.
– Вероника Матвеевна любит выпить? – снова резко сменил тему разговора Кит.
– Она не может, – ухмыльнулась Леся, – понюхает стакан – и готова! У тети неприятие спиртного.
– У Вероники Матвеевны есть какие-то хронические болезни? – присоединилась я к беседе.
– Вроде нет, – ответила племянница, – она не жаловалась!
– Некоторые не жалуются и внезапно умирают, – оптимистично сказал мой спутник. – Перед отъездом Вероника как себя вела?
– Она съела три сосиски, яичницу, два куска хлеба с маслом, выпила чаю и сказала: «Я не наелась», – отрапортовала Леся, – весь холодильник сожрала и не поморщилась. Ну, просто совсем больная и плохая. И с собой похавать взяла, бутеров гору сделала, бутылку фруктового чая прихватила.
Я осмотрелась по сторонам.
– На столе стоит кувшин. Зачем он тут?
– Вероника из него на сеансах всегда пила, – ответила девица, – торжественно так объявляла: «Сейчас глотну воды перемещения, уйду, чтобы вас не напугать своим исчезновением. Сидите тихо, ждите, я вернусь в образе Хионии».
– Но здесь кружки нет. А на кухне их несколько, – сказала я.
– Три чашки всегда стоят у чайника, – уточнила племянница Фоминой. – А ее личная в кабинете. Наверное, ее Галка унесла.
– Зачем? – удивился Никита и посмотрел на Морозову.
– Ничего я не трогала, – пролепетала та, – переоделась, вещи в сумку сложила, спрятала ее в шкаф, открыла дверь в кухню. А там жуть!!!
Я взяла кувшин.
– Можно его забрать?
– Да, – разрешила Олеся, – он две копейки стоит, выглядит как стеклянный, а на самом деле пластиковый.
– Непременно вернем его, – пообещал Никита.
Блондинка вздрогнула.
– Хватит ломать комедию, вы Олеся Георгиевна Николаева, – продолжала я, – учитесь с Галиной в одном колледже. Надеетесь стать актрисами?
Врунья кивнула.
– Что вы делали в «Лавке света»? – задала я следующий вопрос.
– Вероника вчера уехала на два дня, – всхлипнула Леся.
– А как вы оказались в ее магазине? – спросила я, уже успевшая получить от Коробкова необходимые сведения.
Девушка молчала.
– Или вы все честно рассказываете и отправляетесь домой, или я сдаю вас полиции за взлом магазина, – объяснила я. – Если решили сбежать, то пожалуйста. У меня есть ваш адрес, и я знаю место учебы.
– Я открыла дверь ключом, – заканючила Олеся, – не ломала замок.
– Вероника Матвеевна очнется, – сказала я. – Что она ответит на вопрос: «Давали вы разрешение Олесе Николаевой изображать в своем салоне Хионию?»
– Вот тут к гадалке не ходи, – произнес Никита, входя в комнату, – я уверен, что Вероника возмутится и запретит Олесе приближаться к лавке ближе чем на километр.
– Я ей говорила: «Не надо, ни фига не выйдет», – простонала Галина.
– Фомина моя тетя, – всхлипнула Леся, – сестра мамы, отца я не знаю, он нас бросил, я его вообще не видела. Мать тоже с трудом вспоминаю. Ника то одно, то другое говорила. В детстве объясняла: твои родители разведчики, служили в КГБ, погибли, защищая родину. Лет до семи я ей верила. Потом тетка изменила версию. Папа мой полярник, его на льдине унесло. Мама полетела его спасать и тоже исчезла. Когда мне стукнуло десять, тетя Ника сообразила, что надо придумать что-то поубедительней. И стала мне внушать, что мой отец летчик, а мать стюардесса. Лайнер, на котором они работали, загорелся, но папа смог его посадить. Все пассажиры спаслись, а экипаж погиб. Потом я ее перестала расспрашивать, поняла: правду тетка не скажет. Тайну мне бабушка перед смертью открыла, нашептала:
– Ты незаконнорожденная. Мужик отказался на Наде жениться, сбежал. А ты появилась на свет, потому что денег не нашли, которые врач за аборт на пятом месяце заломил. Дочь моя, твоя непутевая мамаша, стала всякой дрянью баловаться. Таблетки, порошки! Пойдет в аптеку, купит все, что без рецепта продают, высыплет из разных упаковок пилюльки и в рот их. Как-то в очередной раз она намылилась за препаратами и не вернулась. Спасибо, Ника, младшая сестра Надьки, тебя пригрела. Я была уже не в том возрасте, чтобы ребенка воспитывать. Устала. Выпила из меня твоя мать всю кровь.
Мы с Никитой молча слушали Олесю, а та наконец-то честно рассказала, что случилось.
Фомина прекрасно относилась к племяннице, одевала ее, обувала, кормила, даже баловала, купила мобильный телефон, компьютер. Правда, устройства не такие, о каких мечтала девочка, но без трубки и ноутбука она не осталась. Одна беда, у Олеси никогда не было ни копейки наличкой. На все ее просьбы:
– Тетя, дай хоть одну тысячу, – Фомина отвечала:
– Зачем тебе деньги? В кармане проездной, в сумке контейнер с перекусом. Чего еще надо?
– В кино сходить с подружками, – ныла Леся.
– Лучше иди уроки учи, – говорила Вероника.
Скорей всего, она, зная о пристрастии матери Олеси к разным препаратам, опасалась, что и дочь может пойти по кривой дорожке. Олеся этого не понимала, устраивала скандалы, рыдала. Но тетка была непреклонной.
– Ты сыта! Одета. Живешь в отдельной комнате. Хочешь пообщаться с друзьями? Приводи их сюда. Денег тебе не дам. И если куда-то пойдешь, в девять вечера изволь вернуться домой. Точка.
Купить какие-то порошки или ампулы можно в любое время суток. Наивно полагать, что наркотиками торгуют только после одиннадцати вечера.
Поступив в колледж, племянница стала врать тете, что у нее шесть пар каждый день. Домой Олесенька возвращалась с точностью космической ракеты, когда телевизор демонстрировал программу «Время». И в ее сумочке не было ни копейки. Но на самом деле у первокурсницы завелись кое-какие деньжата. Шесть пар в колледже никогда не было, самое большее – четыре. После занятий Николаева неслась в сетевую харчевню и сидела там на кассе. Заработанное складывала в коробку, «сейф» хранился у лучшей подруги Гали. Морозова росла в обеспеченной семье, ее родители-актеры ездили по всей стране со спектаклями. Галина с четырнадцати лет месяцами жила с домработницей, а та в восемь вечера ложилась спать и никогда не интересовалась, где ее подопечная.
Олеся и Галя прекрасно знали, что Вероника Матвеевна астролог, знахарка, волшебница Хиония, которая врет про путешествия во времени, и подсмеивались над ней. Хихикали они, только оставшись вдвоем, никому не рассказывали о том, что считают Фомину мошенницей, которая дурит клиентов. Более того, и Олеся, и Галя восхищались способностью Вероники находить все новых и новых идиотов, расширять базу постоянных клиентов, которые сидели у Вероники на крючке. Девочки иногда забегали в «Лавку света». Если Ника была свободной, то вела их пообедать в кафе. Повзрослев, Леся стала хорошо относиться к тетке, а после смерти бабки она поняла: Фомина ее любит, просто боится, что в племяннице проснется дурная материнская кровь.
Глава двенадцатая
В понедельник Вероника сообщила, что уедет на пару дней. Она порой отправлялась читать лекции в разные города и неплохо зарабатывала. Но вот уже целый год Фомина сидела в Москве. Леся совсем приуныла, ей давно хотелось созвать друзей. Ника радовалась, когда приходили приятели племянницы. Но разве можно веселиться от души, когда в доме тетка? Леся помнила, как лет в тринадцать собрала компанию, а Вероника устроила всем подросткам допрос: как тебя зовут, где живешь, кто родители? Спасибо, больше такого «веселья» Олесе не нужно. Теперь она собирала компании исключительно в отсутствие тетки. Когда Фомина спросила:
– Справишься одна? Хочу отъехать на пару дней. Пригласили выступить перед людьми, рассказать им о жизни в других мирах.
Леся, у которой от радости перехватило дыхание, закричала:
– Конечно!
Она поняла, что сможет устроить пару вечеринок. И на нее в группе перестанут смотреть как на халявщицу, которая на тусовки ходит, а сама никого к себе не приглашает.
После отъезда Фоминой Олеся обыскала ее комнату, нашла деньги и безо всяких угрызений совести потратила часть суммы на угощение для однокурсников. Она завтра получит в бургерной зарплату и вернет бабки на место.
Праздник удался. И привалила новая удача. На домашний телефон позвонила клиентка. Леся не растерялась, представилась Вероникой Фоминой, пригласила тетку в «Лавку света». И мигом сочинила гениальный сценарий. Она назовется Никой. Расспросит семейную пару, которая явится с визитом, уйдет в служебное помещение, а оттуда выйдет Галя в образе Хионии. Это имя тетя использует как путешественница во времени. Морозова наденет шапку с вуалью, подвяжет под одежду подушки, скажет:
– Я Вероника из прошлого. Выгляжу иначе, чем Вероника сегодня. Но тогда все женщины были жирные. Ваша карма исправлена. Ступайте спокойно домой.
– Большей глупости я в жизни не слышала. Подушки! И почему те, чья молодость пришлась на семидесятые годы прошлого века, были толстыми? – не выдержала я. – Зачем ты привлекла Галю?
– Она моя лучшая подруга, – объяснила Леся. – И разве вы никогда старые фото не видели? Тогда все были просто жиртрест, а не женщины. Задница во! Талии нет! На голове «химия»! Поэтому на Галке шапка! Вуаль, чтобы лица не было видно. Как мне успеть за пару минут переодеться? Нельзя же полчаса возиться. А Галка наготове сидеть будет. Я ушла, и тут же Хиония выйдет. Ничего плохого мы делать не собирались. Наоборот, только хорошее. Муж с женой, ну те, что приедут, успокоятся, подумают, что в их прошлом косяки исправили, теперь все зыко покатит. Ника так всегда делала.
– Переписывала прошлую жизнь? – прищурился Никита. – Летала на много лет назад?
– Ну… не совсем, – призналась Леся, – она просила рассказать о том, что клиент делал раньше. Прямо по годам. Если человек забыл все события, Вероника с ним долго встречалась, они вместе искали точку зла. А некоторые хорошо помнили, где, кому и когда нагадили.
Олеся вытерла нос рукавом кофты.
– Вероника уверена, что у каждого эта самая точка зла есть. Ты сделал нечто плохое, и оно запустило бумеранг. И ты получаешь теперь без конца люли. Если клиент знал, откуда ноги растут, то тогда он должен был поехать к тому, кого обидел, извиниться, на коленях стоять, лбом о пол биться. Если его простят, то и беды, в которых он тонет, прекратятся.
– Одиннадцать шагов к счастью, – бормотнул Никита, – есть такая практика изменения себя. Последний шаг: попросить прощения у всех, кого оскорбил. Ничего нового Фомина не придумала.
– Сама она это изобрела или нет, неважно, – отмахнулась Олеся, – зарабатывает Ника суперски. Я решила так: мы с Галкой поговорим с клиентами и получим деньги. Купим себе что-нибудь! Сумку! Туфли! Просто очень хочется!
– Мне уже ничего не надо, – простонала Галя, – это просто ужас. Леська лавку открыла, велела: «Переоденься здесь, на кухне тесно, потом иди в служебку, вон дверь, жди там, я принесу нам кофе. На первом этаже в баре Володька работает, я ему нравлюсь, он бесплатно сделает два больших капучино. Запру тебя, сиди тихо». И утопала. А я… а я… а я…
Галя всхлипнула.
– Оделась как Хиония, открыла дверь в кухню. А там!.. Тетя Ника на столе! Мертвая! У меня в глазах потемнело!
– Ты дура безголовая? – взвилась Леся. – Она жива! Ее в больницу увезли!
– Я думала: она все, – заплакала Галя. – Так странно лежала! Посмотрела я на нее, и темно стало!
– Вот дура! – злилась Николаева.
– Вечеринка вчера удалась? – неожиданно сменил тему беседы Никита.
– Да, – засияла улыбкой Леся, – мы суперски повеселились!
– Что пили? – спросил детектив.
– Вино, – ответила студентка, – пришло пятнадцать человек, вся наша группа, каждый принес бутылку. Серега коктейли делал.
– А на закуску что? – не утихал Никита Павлович.
– Орешки, попкорн, – перечислила Николаева, – вообще-то я всех не жрать звала, а потусоваться.
– Вероника Матвеевна любит выпить? – снова резко сменил тему разговора Кит.
– Она не может, – ухмыльнулась Леся, – понюхает стакан – и готова! У тети неприятие спиртного.
– У Вероники Матвеевны есть какие-то хронические болезни? – присоединилась я к беседе.
– Вроде нет, – ответила племянница, – она не жаловалась!
– Некоторые не жалуются и внезапно умирают, – оптимистично сказал мой спутник. – Перед отъездом Вероника как себя вела?
– Она съела три сосиски, яичницу, два куска хлеба с маслом, выпила чаю и сказала: «Я не наелась», – отрапортовала Леся, – весь холодильник сожрала и не поморщилась. Ну, просто совсем больная и плохая. И с собой похавать взяла, бутеров гору сделала, бутылку фруктового чая прихватила.
Я осмотрелась по сторонам.
– На столе стоит кувшин. Зачем он тут?
– Вероника из него на сеансах всегда пила, – ответила девица, – торжественно так объявляла: «Сейчас глотну воды перемещения, уйду, чтобы вас не напугать своим исчезновением. Сидите тихо, ждите, я вернусь в образе Хионии».
– Но здесь кружки нет. А на кухне их несколько, – сказала я.
– Три чашки всегда стоят у чайника, – уточнила племянница Фоминой. – А ее личная в кабинете. Наверное, ее Галка унесла.
– Зачем? – удивился Никита и посмотрел на Морозову.
– Ничего я не трогала, – пролепетала та, – переоделась, вещи в сумку сложила, спрятала ее в шкаф, открыла дверь в кухню. А там жуть!!!
Я взяла кувшин.
– Можно его забрать?
– Да, – разрешила Олеся, – он две копейки стоит, выглядит как стеклянный, а на самом деле пластиковый.
– Непременно вернем его, – пообещал Никита.