Лунное дитя

Эта аналогия вызвала у нее смех.

В такие моменты она очень скучала по отцу. Его не было в живых уже почти три года. Три долгих года. Столько времени она живет без единственного человека, который знал ее лучше всех и одобрял ее действия всем сердцем. Ее мать была еще жива, но она бесполезна. Она была ужасной матерью, когда Сюзетта была маленькой, а теперь, когда она состарилась, она испытывала трудности и нуждалась в материальной помощи. Как хорошо, что ее брат Кэл взял на себя эту ответственность. Он точно хочет завладеть ее частью наследства. Жадный придурок. Как будто ему есть дело до их матери. Он возит ее по врачам, помогает ремонтировать дом. Явно пытается перед ней выслужиться. Хочет лишить Сюзетту семейного состояния? Что ж, мог бы его и заработать.

Отец всегда говорил ей, что она особенная, и радовался каждому ее шагу. Он часто повторял: «Сюзетта всегда права и всегда должна быть в центре внимания – это все, что вам нужно о ней знать». Он произносил эти слова с такой любовью, что, услышав их, она начинала сиять. В его глазах она всегда была первой, и он был счастлив, что Сюзетта была центром его мира. Все ее детство он был ее болельщиком. Когда другие девушки были грубы с ней, он говорил, что они ей завидуют. Если она не выигрывала школьные соревнования, отец убеждал ее, что в жюри сидят одни идиоты. Когда друзья поворачивались к ней спиной, он говорил, что когда-нибудь они об этом пожалеют. Без них ей было лучше. Ее отец однозначно желал ей только лучшего.

Но мать – совсем другое дело. Она всегда была готова спустить Сюзетту с небес на землю. Без конца повторяла, что она ничем не лучше других и ей нужно научиться идти на компромисс и ладить с другими.

«Как бы не так».

Сюзетта быстро научилась игнорировать ее болтовню. Она слышала лишь голос отца.

Еще отец научил ее, как представлять себя миру.

Однажды он спросил ее: «Сюзетта, ты хочешь, чтобы все знали, что ты самая лучшая?»

Она подалась вперед. Уже тогда она понимала, насколько это важно.

«Есть только один способ объяснить это людям, – продолжал он. – Прежде всего ты должна понимать, что твоя соперница – не самая умная девушка в комнате, не самая красивая и, конечно же, не самая высокая, богатая или сильная. Твоя соперница – та девушка, которая наиболее уверена в себе. Уверенные люди получают то, что хотят, а мужчин тянет к уверенным женщинам, как кошек к кошачьей мяте».

Это был лучший совет в ее жизни. И он стал ее девизом.

Иногда у нее возникало желание поделиться этой мудростью с другими – Джейкобу, например, не помешала бы толика уверенности, – но она всегда сдерживалась. Зачем кому-то еще знать эту тайну? Она была предназначена только для нее, для папиной принцессы, для самой красивой девушки в комнате, а теперь – и для самой уверенной женщины в каждой комнате.

Сюзетта сделала еще один глоток вина и улыбнулась.





Глава 22




После того как Ники оставила Эми сообщение на автоответчике, они с Шерон сели ужинать. Они никак не могли прекратить думать о маленькой девочке, существование которой категорически отрицала миссис Флеминг.

– Может быть, это можно как-то объяснить? – спросила Шерон. – Вдруг она прячет подругу и ее дочь от ее мужа-абьюзера?

Тридцать лет назад Шерон сделала это для коллеги по работе. До недавнего времени она даже не вспоминала об этом случае.

Женщину звали Матильда. Они работали вместе, но она едва знала ее. В основном женщины просто здоровались. И вот однажды Матильда пришла к ней с шестилетним сыном и маленьким чемоданчиком и стала умолять пустить ее переночевать.

«Всего на пару дней, – сказала она, – пока мама не купит нам билеты на самолет».

Она была из Небраски.

Муж знал всех друзей жены, но не знал Шерон, так что ее дом был идеальным укрытием. Как только Матильда узнала, что может забирать билеты в кассе авиакомпании, Шерон отвезла их в аэропорт.

Тогда еще не было Интернета, так что она так и не узнала, чем закончилась эта история. Шерон надеялась, что Матильда и ее сын теперь счастливы. Судя по ее рассказам, муж вел себя как полный урод.

– Может быть, – с сомнением протянула Ники. – Но ведь есть и другие странности. Я покажу, когда мы поедим.

Как только с ужином было покончено, они поднялись на второй этаж в сопровождении кота. Ники вытащила для Шерон стул из кладовки и выключила свет.

– Последние несколько дней я наблюдала за ними каждый вечер и заметила некоторую закономерность.

– Закономерность?

Серж прыгнул к ней на колени, как будто тоже хотел принимать участие в разговоре. Ники машинально почесала его за ушком.

С минуту девушка смотрела в бинокль, а потом отдала его Шерон.

– На всех окнах первого этажа висят шторы или занавески, даже на тех, которые выходят на дорогу. На втором этаже бывает по-разному. Иногда жалюзи подняты, иногда опущены.

– Как у всех нормальных людей, – сказала Шерон, поднося бинокль к глазам. – В зависимости от того, одеваешься ты или хочешь, чтобы в комнате было побольше света. – Она посмотрела в бинокль, не совсем понимая, куда смотреть. Наверху было темно, но на первом этаже было несколько окон, в которых горел свет.

– Я никогда не видела Джейкоба, так что его спальня, должно быть, находится в передней части дома, но комната родителей и их ванная обращены в нашу сторону, – сказала Ники. – С этой стороны дома, справа, есть еще одна комната. Наверное, это кабинет. Иногда я вижу, как отец ходит там в одних трусах. Но я не видела его уже несколько дней.

– Он ходит в одних трусах?

– Да. – Она со смехом покачала головой. – Но там нет ничего особенного. На случай, если вам интересно.

– Нет, не очень.


– И каждый вечер в районе восьми часов в подвале включается свет, но только на несколько минут. Потом свет выключается, но происходит кое-что еще. Видите, вон там, слева, в углу есть подвальное окно.

Шерон перевела взгляд в сторону Ники:

– Не совсем.

– Смотрите. Это трудно разглядеть, но когда в подвале гаснет свет, я вижу в углу какое-то мерцание. Так бывает почти каждый вечер.

Шерон пристально изучила ту часть дома, расстроенная тем, что ничего не видит. Это напомнило ей урок биологии в старшей школе, когда все ее одноклассники видели в микроскопе инфузории-туфельки, а она могла разглядеть только свои ресницы.

– Ники, прости, я не могу… – И вдруг у нее получилось. Прямо в нижнем углу дома она заметила слабое мерцание света. – Я вижу. Что это? Свеча?

– Скорее всего это мерцание экрана телевизора или ноутбука, – сказала Ники.

– То есть у них в подвале есть комната отдыха? – Она вернула бинокль Ники. – Как ты думаешь, это Джейкоб?

– Не знаю. Но у меня есть предположение. Если бы у вас в доме жил кто-то, чье присутствие вы храните в тайне, где бы вы устроили ему спальное место?

– В подвале, – ответила Шерон, и ее осенило.

– Предположим, там внизу держат маленькую девочку. Было бы логично, если бы ее укладывали спать в районе восьми часов. Но сегодня это произошло раньше. С чего бы?

Сердце Шерон пропустило удар.

– Она попала в неприятности из-за того, что открыла дверь, когда я разговаривала с миссис Флеминг. О нет, надеюсь, я не сделала хуже.

– Не корите себя за это. Она ведь пленница, – сказала Ники. – Сомневаюсь, что вы могли сделать еще хуже.

Они наблюдали за домом, хотя ничего особенного не происходило.

– Может быть, кому-то из нас попробовать перелезть через забор и заглянуть в то окно? – спросила Шерон.

– Идея хорошая, – сказала Ники. – Какой высоты забор?

– Почти два метра. Я была в полном смятении, когда они начали его строить. Сплошная деревянная стена по линии участка. Трудно не принять такое на собственный счет.

– Погодите, – сказала Ники. – Как давно они переехали?

– Лет пять назад или около того… До них там жила милая пожилая пара. Джойс и Билл Штойберы. Они жили там много лет, но когда их дети выросли, им стало трудно содержать этот дом. Они купили квартиру во Флориде и переехали туда.

– Значит, Флеминги переехали и тут же поставили забор?

– Ну, не сразу. На тот момент они жили здесь шесть месяцев или около того. Как-то раз я заглянула к ним, чтобы познакомиться, но их не было дома, и я больше не пыталась с ними встретиться.

У Ники зазвонил телефон, и Шерон отложила бинокль.

Взглянув на экран, девушка сказала:

– Это Эми.

Она ответила на звонок и включила громкую связь.

– Привет, Эми, – сказала Ники. – Угадай, что мы делаем?

Вообще-то Эми терпеть не могла, когда Шерон так делала. Она отвечала матери, что у нее нет времени играть в угадайку, но, очевидно, к Ники она была гораздо терпимее.

– Ну, рассказывай, – с усмешкой сказала она.

– Мы с твоей мамой сидим наверху, в твоей старой спальне, и подглядываем за соседями.

– За соседями с забором?

– Да, именно за ними.

– За Флемингами, – вмешалась Шерон. – Помнишь их?

– Не совсем. Помню, ты рассказывала, что они ставят забор, но я знала только Штойберов.

Ну конечно. Флеминги переехали сюда вскоре после того, как Эми съехала от матери.

– А почему вы шпионите за ними? – спросила Эми.

Шерон позволила Ники ввести ее в курс дела. Девушка начала свой рассказ с фотографии, которую Шерон сделала, когда смотрела лунное затмение, и сообщила ей все вплоть до событий сегодняшнего дня, когда она прямо спросила у миссис Флеминг, есть ли у нее маленькие дети.