Лунная нить

– Я не сообщала ничего Каталине. Она не знает о местоположении Эстрейи. Я говорила с ней лично. Отправляйся к озеру Яку, и ты увидишь, что я не лгу.

Руми едва владеет собой; меч в его руке дрожит. От соприкосновения холодной стали с кожей по спине пробегают мурашки.

– Когда ты говорила с ней?

– В день, когда Хуан Карлос отвел меня в Эль Меркадо за салтеньяс.

– В день, когда ты улизнула от него, – сухо поправляет Руми. – А мы все гадали, куда ты тогда подевалась.

– Я пыталась убедить ее отказаться от трона. Позволить Тамайе управлять Инкасисой. Она отказалась, и я сделала свой выбор: сообщила местонахождение Эстрейи тебе. А не ей. Это правда, Руми.

– С какой стати я должен верить тебе?

Пульс зашкаливает. Чувства обострены до предела, и я не могу подобрать слов. Его меч упирается мне в грудь, но он хочет, чтобы я открылась еще больше, полностью обнажив сердце. Но даже если я скажу ему все, этого может оказаться недостаточно. Мы не сможем спасти то, что есть между нами.

– Мне нужны доказательства, – говорит он, почти умоляя. – Дай мне хотя бы одну убедительную причину, почему мне не следует убивать тебя прямо здесь и сейчас.

Сердце трепещет от волнения. Руми мрачнее грозовой тучи; его ноздри раздуваются от гнева. Наши взгляды сцепляются.

– Да, я обманывала тебя. Да, я сделала тебе больно. Мне очень, очень жаль. Но мне теперь тоже небезразличны те, кто тебе дорог. Я готова бороться плечом к плечу со всеми вами. Говоришь, тебе нужны доказательства? Я не могу предложить ничего конкретного, но хочу, чтобы ты знал: если бы я лгала, я не открыла бы тебе свою тайну. Если бы я лгала, я бы ни за что не села за один стол с человеком, который пытал меня и убил мою подругу. Я правда поверила в то, что вы боретесь за благое дело.

Руми чуть-чуть ослабляет давление.

– Это ошибка.

Кажется, он обращается не ко мне, а продолжает внутренний диалог с самим собой.

– Руми.

Меч со звоном падает на мостовую.

– Возвращайся в замок, иллюстрийка.

Наверное, я должна почувствовать облегчение. Он дарит мне жизнь. Надо убираться, пока не передумал. Но я стою, вжавшись в стену, и не двигаюсь с места. Он принял такое решение только потому, что дорожит мной, но, пожалуй, не позволит себе пойти дальше. Он верен своему народу, своей принцессе, своему делу. Между нами все кончено, но по старой дружбе он все же даст мне уйти.

А мне этого недостаточно! Не глядя на него, я наклоняюсь, поднимаю меч и молча отдаю ему. Он берет оружие за рукоять, стараясь не коснуться меня. Сердце замирает и болезненно сжимается. Я ухожу в направлении каменистой дороги, которая приведет меня обратно. В мою тюрьму.

– Химена, – тихо зовет Руми.

Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Волосы встают дыбом: он назвал меня по имени. В голове всплывают сотни догадок. Что же он скажет дальше? Может, проводит меня до дворца? Или скажет, что хочет мне верить? А может, он уже поверил, что я действительно на их стороне? Все эти мысли успевают промелькнуть за считаные секунды, но Руми говорит другое:

– Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.





Глава двадцать шестая




СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПРОХОДИТ как в тумане. Заметив мое беспокойство, Суйяна отправляет меня гулять: по ее словам, свежий воздух способен творить чудеса и даже сможет успокоить мои нервы перед свадьбой.

Я ухожу, и она принимается за уборку. Повсюду разбросаны готовые гобелены, полураспущенные наброски и клубки шерсти. Обычно беспорядок раздражает, но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме предстоящих событий. Карнавал. Каталина поведет иллюстрийцев в бой. Руми разрушит Эстрейю. Тамайя будет спасена от смерти. В этом плане слишком много составляющих, слишком многое может пойти не так. Поэтому беспорядок в комнате – далеко не самая важная из моих проблем.

Хуан Карлос отводит меня к любимой скамейке в саду, где мы можем скрыться от окружающих. Очень жарко; пот выступает на спине и висках; волосы мокнут у корней. Я озираюсь в поисках Руми, но знаю, что нигде не увижу его. Он не владеет собой, когда мы рядом. Закрываю лицо руками. Я знала, что на этом наша дружба закончится, но теперь все равно очень больно.

Он тоже скрывал свою личность! Я упрямо хватаюсь за эту мысль: лучше злиться, чем изнывать от боли. Он тоже обманывал меня. Почему он теперь злится, если делал то же самое? Но тихий назойливый голос внутри не дает мне покоя: вплоть до прошлой ночи я собиралась сообщить его имя жрецу. Да, у меня была веская причина, но это все равно предательство.

Теперь лишь остается надеяться, что Руми найдет Эстрейю и снова поверит мне. Я поднимаю голову и откидываю волосы с лица. И в этот момент я замечаю человека, которого хотела бы видеть меньше всего. Застыв, я наблюдаю, как Умак пересекает сад и направляется в свое логово.

– Кто он на самом деле? – спрашиваю я.

Хуан Карлос провожает его взглядом.

– Он из Нижних Земель. Настоящий жрец, это правда. Ритуалы и традиции чрезвычайно важны для Атока. До фанатизма. Кровяная магия Умака очень редка, поэтому он без труда смог добиться значимого положения при дворе. Мы не питаем иллюзий на его счет, – добавляет Хуан Карлос, глядя мне в глаза. – Он жаден до денег и готов последовать за любой сомнительной легендой, если это приведет его к обогащению. Его интересуют лишь интересы собственного народа, но в данный момент они совпадают с нашими.

– Я не доверяю ему.

– Он ненавидит Атока так же сильно, как мы.

Жрец скрывается за воротами замка. По спине пробегают мурашки.


– Все равно.

Хуан Карлос срывает эвкалиптовый лист и вдыхает его аромат.

– Он пойдет?

Можно не уточнять: и так ясно, что я спрашиваю о возможной вылазке Руми к озеру Яку.

– Сегодня вечером.

С облегчением выдыхаю. Все-таки решился.

– Ты с ним?

Хуан Карлос понуро качает головой.

– Он хочет, чтобы я остался здесь. Я против, но он настоял.

По венам разливается тепло. Он заботится о моей безопасности. Но тут меня осеняет: возможно, Руми попросил брата остаться, чтобы следить за мной, на случай если я решу действовать против Тамайи. Я откидываюсь назад и выгибаюсь навстречу солнцу, опершись на руки.

– В этот раз я не обману.

– Я верю тебе, – отвечает Хуан Карлос.

Резко поворачиваюсь к нему.

– Правда? Почему?

– Все мы люди, – отвечает он, пожимая плечами. – Нам свойственно ошибаться. Тебе дали шанс все исправить; по-хорошему, мы все этого заслуживаем. Мой брат не склонен доверять людям; да ему и не следует. Он просто не может себе этого позволить: ставки слишком уж высоки. На кону его жизнь, жизнь нашей принцессы – и моя. Он несет на своих плечах надежды множества людей. А то, что ты сделала, ставит под угрозу весь наш план.

Я снова вспоминаю о том, как была готова предать его. Понятное дело, жрец не сдал бы его Атоку и не навредил бы иллюстрийцам в крепости. Но тогда я этого еще не знала. Осторожность Руми понятна. Уверена, она уже не раз спасала ему жизнь.

– Кто знает, может, он найдет Эстрейю и потом упадет на колени, придя к тебе в комнату, и будет умолять о прощении.

Я улыбаюсь. Колокол пробивает пятый час, и мы возвращаемся в замок. Но Хуан Карлос ошибся. Руми так и не появился.





* * *


Наступает день Карнавала, а вестей от Руми все нет. Хуан Карлос тоже куда-то пропал; у него тоже не спросишь. Я до сих пор не знаю, уничтожена ли Эстрейя. Я равнодушно отодвигаю поднос с завтраком, хотя обычно у меня текут слюнки от такого количества дульсе де лече. Голова раскалывается; тело кажется отяжелевшим, будто я не спала несколько дней. Но я не чувствую усталости. Зато паника нарастает с каждым ударом сердца.

Вместо завтрака я сижу в горячей ванне, в воде плавают лепестки роз. Откидываю голову на металлический бортик. Аток предоставил мне роскошную комнату для подготовки к торжеству. Из маленькой умывальни за стеной доносится болтовня служанок: они обсуждают мое прекрасное платье, корону и изящные кожаные сандалии, изготовленные специально для свадьбы. Мои оковы.

Я ничего не знаю о планах мятежников. Возможно, найдя Эстрейю, Руми все равно решил оставить меня в стороне. Вероятно, он по-прежнему не доверяет мне. Не хочет рисковать. Нарастающая тревога пожирает меня изнутри, как оголодавший стервятник. Но потом ее сменяет гнев, и я даю волю чувствам. Он должен посвятить меня в свои планы! Я заслуживаю хотя бы знать, что происходит. Я выбрала принцессу.

С силой сжимаю бортик ванны. Не хочу ждать ни секунды. Мы должны увидеться: хочется накричать на него за то, что держал меня в неведении все это время. Я вылезаю из ванны и закутываюсь в толстый халат. Закручиваю мокрые волосы в узел; по спине стекает вода. Достаю маленький мешочек лунной пыли, припрятанный в комнате, и высыпаю горстку в ладонь. Этого едва ли хватит для всех служанок, ожидающих за дверью. Заснут не более чем на час. Но я успею. Сдуваю пыль с руки.

Все три горничные, включая Суйяну, оседают на пол. Я стаскиваю одежду с одной из них и переодеваюсь служанкой: простая черная юбка с рюшами, кремовая туника и накидка без узоров. Выношу из комнаты поднос с теплыми булочками и чайником кофе. Торопливо семеню по коридору, опустив голову, но меня и так никто бы не заметил: замок почти пуст. Все либо одеваются, либо уже уехали в храм, чтобы подготовить все к церемонии. Я могу найти его только в одном месте, но что, если его там нет? Я захожу в лазарет без стука.

Комната едва освещена. В нос ударяет резкий металлический запах, и я невольно морщусь. Кровь. Я с грохотом опускаю поднос на свободный стул. Руми вскидывает голову. В первую секунду он кажется удивленным, но затем его лицо приобретает опасное, ожесточенное выражение. Молчание затягивается, и он равнодушно возвращается к своему делу. В легких внезапно становится слишком мало воздуха.

Он сидит на столе без рубашки и вытирает мокрой тряпкой рану в правом боку, прямо под ребрами. Ткань мгновенно пропитывается кровью. Я еще никогда не видела его без широкой туники, пахнущей жженой листвой. Он худощавее и угловатее, чем я себе представляла. Вода вперемешку с кровью стекает по мышцам живота. Руми отрывает зубами еще кусок ткани и слегка морщится, прикладывая к больному месту.

– Рана слишком глубокая, – с трудом выговариваю я. – Нужно наложить швы.

– Что ты здесь забыла? – холодно спрашивает он.

Его голос звучит пусто и устрашающе. Я зажмуриваюсь.

– От тебя не было никаких вестей.

Он продолжает смотреть в одну точку, лишь едва заметно поджав губы, а затем устремляет на меня отсутствующий взгляд. Абсолютно равнодушный и отстраненный. Но я знаю, когда он зол: его выдают напряженные мышцы шеи.

Воздух между нами отравлен. Произошло нечто ужасное.

– Руми.

Он встает, расправляя напряженные плечи.

– Где Эстрейя, кондеса? Или кто ты там, – говорит он с язвительной усмешкой.