Лунная нить

– Постарайся не думать об этом. Готова?

– Не надо тратить ее на меня. Постараюсь заснуть сама.

Я пристально смотрю на Каталину.

– Ты же знаешь, я всегда могу добыть еще.

– Сколько же тебе придется прясть, если твоя голова сейчас занята тем, как нас всех прокормить? – спрашивает она, избегая моего взгляда.

– Каталина…

– Прости, – сдавленно говорит она. – Признаю, я была не права. Просто эти пайки и так ничтожны… Lo siento[12].

Понимаю: это очень заманчиво – дать людям хоть какое-то утешение, пусть даже совсем небольшое. Она не может быть кондесой – по крайней мере публично, – поэтому старается как можно больше помогать мне и общаться с людьми.

Я крепко обнимаю ее плечи. Я не знаю, что нам теперь делать, но могу хотя бы помочь заснуть.

– Может, все же попробуешь отдохнуть? Возьми лунную пыль.

Она кивает.

Я сдуваю горстку сверкающей пыли ей в лицо. Действует практически мгновенно. Закрыв глаза, Каталина уютно устраивается на подушке.

Она кажется такой юной, когда спит. Я подтягиваю ее одеяло повыше, под самый подбородок, и тоже прикрываю глаза. Голова трещит от мыслей об Ане и наших скудных запасах еды, и я в сотый раз сожалею о том, что лунная пыль не действует на меня. Ана выполняет столько важных задач: организует сопротивление, обороняет крепость, обеспечивает выживание всего нашего народа. А от нас требуется поддерживать порядок, пока ее нет.

Я просыпаюсь от громкого стука с полным ощущением, будто только что сомкнула глаза. Каталина сидит рядом со мной и спросонья растирает лицо. Открывается тяжелая деревянная дверь, и в комнату энергично входит София в боевом облачении – тунике с длинными рукавами и толстым кожаным поясом, на котором висит меч. На ее ногах потертые кожаные сапоги с потайными кармашками, где скрываются тонкие острые ножи.

– Надеюсь, ты принесла кофе, – бормочу я. – Много кофе. Con azúcar[13].

– Сахара нет, – отвечает София.

Конечно же нет.

– Зачем ты встала так рано? Сегодня какие-то учения, о которых я не знаю?

София подходит к окну. Ее лицо выражает мрачную решимость.

– Враг наступает. Они уже подошли к мосту.





Глава вторая




Я ВЫПРЫГИВАЮ ИЗ КРОВАТИ, сбрасывая одеяло, будто оно загорелось.

– Сколько их? Они перешли через мост? Неужели магия Аны…

София поднимает руку.

– Лаксанцы не воины. Они просят разрешения перейти мост, потому что пришли с посланием от Атока.

– Разрешения? – переспрашиваю я.

С тех пор как произошел переворот, ни один лаксанец не спрашивал разрешения войти в иллюстрийскую крепость. Они требовали впустить их, либо жрец Атока задействовал кровяную магию, чтобы выпытать дорогу у какого-нибудь наивного иллюстрийца и перебраться через мост.

– Кондеса, как вы планируете действовать? – спрашивает София.

Я открываю рот, чтобы ответить, но тут понимаю: она обращается не ко мне. Взгляд Софии направлен на Каталину.

Сжимаю зубы. Я ничего тут не решаю. Я лишь исполнитель. В голове постоянно звучит голос Каталины; она управляет моими мыслями и иногда даже чувствами. Я прекрасно осознаю свою роль, но от этого не легче. Я тоже хочу быть услышанной. Иногда я испытываю тайное удовлетворение, когда выхожу из себя. В эти редкие минуты проявляется мое истинное «я».

Каталина теребит уголок одеяла.

– Твоя мать еще не вернулась?

– Нет, – мрачно отвечает София.

Хмурюсь. Это плохо. Очень, очень плохо.


– А от Мануэля есть новости? – с надеждой спрашивает Каталина.

– Он не писал уже несколько месяцев, – говорит София, качая головой.

– Что за ерунда. Нужно отправить кого-нибудь за ней. За ними, – вмешиваюсь я. – Сколько человек она взяла с собой?

– Четверых. Я уже отдала приказ направить поисковый отряд. – София приглаживает рукой густые темные волосы – точно таким же жестом, как и ее мать.

– Хорошо.

Каталина делает глубокий вдох, выпускает из рук краешек одеяла и выпрямляется. Твердым, уверенным голосом она произносит:

– Заберите у них оружие. Пропустите их. Снимите повязки с глаз, только когда они перейдут через мост. Мы выслушаем их послание, а когда Ана вернется, решим, как действовать дальше.

– Ты уверена? – спрашиваю я. – Все в любой момент может пойти не по плану. Еще ни один лаксанец не переходил этот мост. А вдруг они что-то задумали?

– Я хочу выслушать их послание. – Каталина напряженно смотрит на Софию. – Лучше знать наверняка, чего хочет Аток, не так ли?

София кивает.

– Нас больше, чем их. Думаю, мама поступила бы так же.

При упоминании Аны Каталина немного расслабляется.

– Тогда займись этим.

София уходит – без лишних слов и не оглянувшись.

От мысли о переговорах с лаксанцами становится дурно. Если бы на их месте были мы, Аток, скорее всего, прогнал бы нас от ворот замка. Или еще хуже. Многие иллюстрийские шпионы сгинули в его подземельях. Умерли от голода, в полном одиночестве и темноте. Каким бы важным ни было их послание, мы не можем пропустить их через мост. Это слишком рискованно.

Но кондеса решила иначе.

– Выбери, что мне надеть, – говорю я. – Только не слишком вычурное, пожалуйста.

– Я бы с удовольствием встретилась с гонцом сама.

С трудом подавляю желание уколоть кондесу заколкой.

– И свести на нет годы тщательного планирования? Я – твое прикрытие.

И тут мне становится не по себе от собственных слов. Это опасно. Причем не только для нее, но и для меня.

Каталина скрещивает руки на груди. Она и сама понимает, что нельзя забывать об осторожности. Когда лаксанцы захватили Ла Сьюдад, узурпатор отдал приказ искать последнюю наследницу иллюстрийской короны по всей Инкасисе. Но к тому времени Ана, командир королевской гвардии, уже успела запереть Каталину в крепости и спрятать от посторонних глаз – и лаксанских, и иллюстрийских. Уже тогда Ана не доверяла никому: слишком уж отчаянным было наше положение.

По венам медленно растекается жгучий гнев. Аток убил тетю Каталины – иллюстрийскую королеву – и моих родителей, устроив разрушительное землетрясение, которое уничтожило все иллюстрийские районы Ла Сьюдад. При помощи Эстрейи он созвал призраков и выпустил в город. Тысячи беспомощных иллюстрийцев умирали с душераздирающими криками и мольбами о пощаде. Несмотря на прошедшие годы, я до сих пор испытываю ужас, вспоминая об этой страшной бойне.

Я хочу, чтобы кондеса взошла на трон. Я готова на все ради этого – драться, воровать, лгать и убивать. Меня ничего не смущает. Самое главное – обеспечить Каталине надежное будущее. И хотя бы немного приблизиться к той жизни, о которой я всегда мечтала. Не притворяться кондесой и не размахивать мечом во время занятий. Я бы хотела ткать гобелены, научиться готовить и побывать в разных уголках Инкасисы. Но пока жив Аток, все это неосуществимо.

Каталина внимательно смотрит на меня, склонив голову набок.

– Ты выглядишь так, будто собираешься кого-то убить.

– В смысле?

– В тебе есть что-то… дикое. Что-то случилось?

Я качаю головой. Нужно сосредоточиться. Сегодня я защищаю честь нашей будущей королевы.

Переглядываемся. Мы никогда не обсуждали, каково это – поменяться ролями: я не хотела бы озвучивать многие мысли и чувства. Знает ли она, сколько злости накопилось во мне за это время?

– Надень белую юбку и плетеный пояс, – со вздохом говорит она.

– Обещаю, я все тебе подробно расскажу. Каждое слово, каждую мелочь. Но прошу, не вмешивайся сейчас. Просмотри пока свои заметки о звездах. Поупражняйся в мастерстве…

– Есть одна небольшая проблема, – язвительно отвечает Каталина. – Я могу «упражняться в мастерстве» только в ночное время.

Чем бы еще ее отвлечь?

– Ну, тогда подумай, как заманить в крепость Эль Лобо.

В глазах Каталины появляется азартный блеск, и я расплываюсь в улыбке. Даже она не может устоять перед этим хваленым шутом. Если загадочный разбойник в маске – наш союзник, почему он до сих пор ни разу не встретился с нами? Пока он прославился лишь тем, что потешается над королем. А мы планируем настоящую революцию. И я готовилась к ней всю свою жизнь. Каждый день.

Я снимаю штаны и длинную, до колен, тунику и надеваю белые иллюстрийские одежды. Каталина застегивает у меня на шее серебряные бусы. Я оборачиваю и туго завязываю вокруг лодыжек кожаные шнурки своих единственных сандалий.