Лунная нить

– Я думала, там были петушиные бои, – поморщившись, отвечаю я.

– Ты проснулась от шума? – спрашивает Хуан Карлос, идущий следом. – Может быть, выходила из комнаты посмотреть, что случилось, кондеса? – вкрадчиво, нарочито ласково добавляет он.

– Как я могла выйти, интересно? Если я правильно помню, у моей двери всегда дежурит стражник. Или?..

– То есть тебе не было любопытно узнать, что происходит прямо под дверью твоей спальни?

Руми внимательно наблюдает за нами и едва заметно хмурится. Поджав губы, он переводит взгляд на Хуана Карлоса.

– Я была в кровати, – четко повторяю я.

Нужно немедленно прекратить этот допрос. Я пристально смотрю на него, параллельно подбирая в уме другую тему для разговора.

– А почему тебя зовут Хуан Карлос?

– Что? – изумленно переспрашивает он.

– Это имя очень распространено среди иллюстрийцев.

– Мама назвала, – отвечает Хуан Карлос. – Иллюстрийка.

Очень интересно. Он перешел на сторону Атока невзирая на свое происхождение. Если переманить его, он мог бы быть чрезвычайно полезен. Хуан Карлос стоит плечом к плечу с лекарем, и меня в очередной раз поражает их сходство. Похожий рост, темные вьющиеся волосы, бронзовая кожа и широко посаженные глаза. Только его лицо выглядит не таким угловатым, более гладким – как лесной орешек.

Руми тянет меня за руку и подгоняет:

– Мы сейчас опоздаем.

– А преступника-то поймали? – спрашиваю я Хуана Карлоса.

– Это не твое дело, кондеса, – оскалившись, шипит Руми.

Но Хуан Карлос качает головой.

– Эль Лобо уже давно шастает по дворцу, но всегда успевает сбежать. Он умен и очень силен в бою. Ему нет равных во владении хуаракой.

Звучит как комплимент. Зажмурившись, я пытаюсь представить Хуана Карлоса в черном. Может ли он быть тем самым разбойником? По росту подходит. Широкоплечий. Умеет владеть мечом. Потрясающе.

– Это лишь дело времени. Наша гвардия обязательно схватит Эль Лобо, – рычит Руми. – У капитана уже есть зацепки. И стражники, на которых напали вчера, тоже должны были что-то запомнить.

Во рту пересыхает. Стражники открывают высокие двойные двери. Хуан Карлос остается снаружи, а Руми провожает меня в зал. Навстречу судьбе. Я иду к трону в сопровождении стражи. Сегодня король облачен в красно-золотую тунику с коротким рукавом и темные брюки; его роскошный головной убор сочетает в себе теплые тона, оттеняющие лощеную медную кожу. Эстрейи снова нет.

Он смотрит мне в глаза, холодно и высокомерно. Вспоминая события прошлой ночи, я старательно убеждаю себя проявить послушание. Я должна выжить. Если меня запрут в темнице или убьют, я буду совершенно бесполезна для Каталины. Как бы мне это ни претило, мое поведение должно быть образцовым. Но льстивые слова застревают, как кость в горле. Стражи толкают меня, и я падаю на колени.

– Кондеса, – говорит Аток, оскаливаясь.

Я облизываю губы и сглатываю; кажется, будто рот набит ватой.

– Ваше Сиятельство.

Он щелкает пальцами в золотых кольцах; меня сажают в кресло слева от трона. Аток берет меня за руку и пропускает пальцы сквозь мои. К горлу подступает тошнота, и я отстраняюсь от него. Он улыбается: явно доволен тем, что мне неприятно. Я думаю о Каталине и не убираю руку.

«Ты должна быть ею, – напоминаю я себе. – Никогда нельзя снимать маску. Никогда».

– Встаньте, капитан, – громогласно произносит Аток.

Высокий человек с мечом на поясе поднимается со скамьи в первом ряду.

– Есть новости? – вкрадчиво, словно мурчащий кот, спрашивает Аток.

– Стараниями лекаря удалось привести двух раненых стражей в стабильное состояние, – с легкой дрожью в голосе начинает капитан. – Сегодня начнем допрос. Уверен: одним из преступников был разбойник в маске, о Сияющий. Другой был одет так же. Возможно, его брат.

Моя рука в лапе Атока начинает потеть. Молюсь Луне, чтобы он не заметил.

– Как они попали внутрь?

– Мы рассматриваем все возможные варианты, – говорит капитан. – Проведен тщательный осмотр всех ворот и территорий вокруг замка. Никаких следов насильственного проникновения.

Жрец выступает из тени колонны.

– Любопытно. Возможно, преступника кто-то впустил. – Он многозначительно смотрит на меня, и его глаза недобро поблескивают.

Я вытягиваюсь как струна.


– Это возможно, – соглашается капитан. – Либо преступник уже был в замке.

Придворные начинают перешептываться и обмениваются тревожными взглядами. Аток отпускает мою руку.

– А что кондеса?

Я полностью сосредоточиваюсь на капитане. Только бы он ничего не сказал!

– Спала в комнате, – отвечает он. – У двери дежурил страж.

– Усилить охрану на каждом этаже, – говорит Аток с ноткой разочарования в голосе.

Он был бы рад поймать меня за руку, не сомневаюсь.

– Пусть стража патрулирует всю территорию вокруг замка и коридоры.

Капитан смиренно склоняет голову.

– Как прикажете, о Сияющий.

– А что там с иллюстрийцами, наводнившими Ла Сьюдад? – спрашивает Аток, и я невольно вздрагиваю. – Их арестовали?

Капитан кивает.

– Всех, кого смогли поймать. Но с каждым днем в город прибывают все новые и новые люди. У меня есть подозрения, что некоторые лаксанцы прячут их у себя.

– Никто не посмеет, – возражает Аток. – Где содержатся преступники?

Руки ужасно вспотели. Каталина так и не сумела установить контроль над нашими людьми, и они продолжают рисковать жизнью. Во имя Луны, она вообще соображает, что делает? Если она не может уследить за иллюстрийцами, как она собирается управлять всей Инкасисой?

Никак! Она не способна на это.

Не могу отделаться от этой предательской мысли. Мне хочется заглушить голос в своей голове, но он лишь звучит еще громче. Каталина – наш единственный выбор, законная наследница, и она гораздо лучше Атока. Ей просто придется многому научиться. Вот и все. Безвыходность – прекрасный учитель. Но что бы я себе ни говорила, тревога не покидает меня.

– Они в городской тюрьме, Ваше Сиятельство, – говорит капитан. – Но там уже почти не осталось мест. Можно ли разместить их в подземельях?

Аток великодушно взмахивает рукой.

– Если там есть место. Садитесь, капитан.

Затем самозванец обращается к стражам, стоящим у двойных дверей:

– Впустите заключенных.

Я выпрямляюсь. Каких заключенных? Иллюстрийцев? Вцепляюсь в золотой подлокотник. Двери открываются, и в зал вводят двух лаксанцев в кандалах. На них традиционные кожаные сандалии и пусть и грязная, но хорошая одежда по фигуре. Здесь видна работа хорошей швеи.

Королевский глашатай объявляет:

– Узрите! Его Величество, король Аток, повелитель Верхних и Нижних Земель, преданный слуга Инти, да здравствует вечно…

– Довольно! – возглашает Аток, и стены сотрясаются от его звучного голоса с металлическими нотками. – Давайте сразу к делу. В чем они обвиняются? Я не хочу смотреть на их лица ни одной лишней минуты.

Жрец выступает вперед.

– О Сияющий! Эти люди виновны в том, что запятнали грязью ваше славное имя. В своих публикациях они очерняют вас и осмеливаются усомниться в правильности ваших указов. Я, ваш покорный слуга, готов восстановить справедливость, – говорит он с низким поклоном.

– Вы отрицаете эти обвинения? – спрашивает Аток у двоих узников.

Он и молчат.

– Отвечайте Его Величеству! – рявкает Сайра.

– Не отрицаем, – отвечает один из лаксанцев, потирая шею. Он стоит чуть впереди, словно пытаясь заслонить собой второго, более низкого человека. Бросив на меня быстрый взгляд, он снова переключает внимание на Атока.

Всего лишь один мимолетный взгляд – но я навсегда запоминаю лицо этого лаксанца. В нем сочетаются страх и гордость. Я невольно подаюсь вперед. Он знает, что обречен; я вижу это по его испуганным глазам. Хочется утешить и подбодрить его, выразить восхищение его смелостью.

– Я великодушен, – мягко говорит Аток. – Разве я не выслушиваю жалобы своих подданных? Расскажите, что вас не устраивает.

Это ужасная ловушка. Все об этом знают – особенно лаксанцы, закованные в кандалы. Но высокий лаксанец решительно выступает вперед.

– Наша газета рассказывает о событиях в Инкасисе, – начинает он с горящим взглядом. – Мы публикуем правдивые новости, и если вам не нравится то, что там написано, подумайте о том, чтобы изменить свою политику.

Аток напрягается, словно анаконда, которая готовится к броску.

– Продолжайте.