Луна Ктулху (сборник)

Старинный освященный веками обычай, выполняемый с незапамятных времен… Кстати, а не хочет ли он сам принять участие в полезном и приятном мероприятии и подарить кому-нибудь из местных женщин красивого ребенка?

Неформальный подросток, называющий себя Асмодеем, ушел в гордом одиночестве, даже не оглянувшись. Переговорив с кем-то по сотовому, он выяснил, что неподалеку — километрах в пяти отсюда на северо-восток — тусуются его друзья, повернутые на индейской культуре. Так что он направляется прямо туда, где племя Серого Бизона поставило свои вигвамы.

Старик, который так и не расстался с продуктовой авоськой, застенчиво попросил у Курилова показать ему дорогу до ближайшего населенного пункта и одолжить небольшую сумму на проезд до города. Жутковатая старуха, одернув свои лохмотья с таким видом, будто на ней был наряд из последней коллекции крутого бутика, решительно направилась в сторону дачного поселка. За ней последовали присоединившиеся позднее, чьих имен никто не удосужился спросить.

— Валерик, спасибочки — радостно верещала Лидуся, вешаясь на шею юному конформисту и чмокая его в обе щеки. — Классная тусовка, а что это было — инсталляция или экспериментальный перфоманс?

— Обалдежненько! — вторила ей Василиса. — Мы так здорово повеселились и все благодаря тебе. А салют и водное шоу были просто чудо! Жаль только, что концерт не состоялся. А кто должен был приехать?

— «Светик-семицветик» — с трудом выдавил из себя Валерий — совместно с «Троллями».

Молодой человек смутно помнил, что притащил сюда этих трещоток не просто так. Вроде бы, он собирался подстроить наивным созданиям какую-то пакость, чуть ли не скормить кому-то… Нет, скорее всего, не собирался, а просто мечтал об этом когда они доводили его до белого каления своей болтовней, пока он делал с них наброски. Но все равно он не переставал ощущать какой-то дискомфорт, поэтому безропотно слушал их болтовню, угощал шавермой и мороженым.

Парадный, то есть сатирический, портрет банкира Сартмана остался у отца. Такую удачную работу он доставит в город на своей машине. А потом лично договорится с бывшей госпожой Сартман. В который раз прокручивая в памяти разговор с отцом, Валерий вдруг пришел к выводу, что иногда очень даже полезно отказаться от роли конформиста. А может даже и не иногда… Решено: вернувшись в Сквот-Таун, он примкнет к самой антигламурной художественной группе.





На обратном пути


Компания спасителей мира добралась назад без особых приключений. Точнее, приключения приняли совершенно иной характер. После того, как мертвый бог то ли впал в очередную спячку на несколько веков, то ли вовсе раздумал являться в наше измерение, все вокруг стало восприниматься как-то беззаботнее, во всяком случае, ощущение тяжелого взгляда, уставившегося тебе в спину, бесследно исчезло.

Поэтому художники без страха полезли в заброшенный бункер и, смастерив самодельные факелы, обследовали полузатопленные коридоры и помещения, заваленные бетонными обломками. Юлий разжился неплохо сохранившимися обрывками газеты времен культа личности, а Фабрицио выковырял откуда-то работающий амперметр.

— Недурное местечко! — заметил Аркадий, когда они поднялись на поверхность и, расположившись на поляне, принялись готовить варево из последних оставшихся бомж-пакетов и заячьей капусты. — Когда все меня окончательно достанут — вот здесь и поселюсь.

— Это поначалу кайфово, а через недельку-другую соскучишься — возразил Эвенгар. — У нас в тусовке одна дева на спор целый месяц прожила в лесу; доказывала, что она настоящая дриада. Подружка ей таскала еду, на сотовый деньги кидала. Так ее потом целый год за город было не вытащить. Нет, здесь было бы классно устроить игру по какому-нибудь героическому фентези. То ли готовое подземелье чародея, то ли застенки инквизиции.

Так же без особого волнения они пересекли заброшенный поселок, где все оставшиеся дома выглядели настолько аварийными, что не вызывали никакого желания проникнуть внутрь. Потом, пройдя несколько километров по заросшей грунтовке, которая на карте восемьдесят третьего года именовалась дорогой районного значения, оказались на шоссе, а затем — в салоне автобуса, следующего в город.

…Сквот-Таун встретил их целой лавиной новостей.

Первую порцию обрушила на вернувшихся путешественников Лиана, которую они встретили в холле, возле недавно открывшейся «лавки художника», соседствующей с ларьком одноразовой посуды. Оказывается, за время их отсутствия много чего произошло.

Ходила комиссия, проверяла жилищные условия работников художественного труда. Хитрая авангардистка на всякий пожарный заглянула в их мастерские чтобы спрятать запрещенные кипятильники и электроплитки. А то вдруг конфискуют как в тот раз, когда они все вместе снимали мансарду в виде нежилого фонда. А в нежилом фонде, как известно, можно только работать, а пить кофе, готовить еду и спать категорически запрещается.

Только все получилось наоборот: узнав, что ни чайников, ни электроплиток ни у кого нет, в каждую мастерскую выделили по фирменному чайнику и кухонному мини-комбайну. Заодно попросили как следует подготовиться к посещению иностранных туристов — сделать интерьер мастерских более декоративным и продумать костюмы, которые соответствовали бы представлению широкой публики о внешнем облике художника.

В пустующий этаж, который мэрия объявила находящимся под своей юрисдикцией, заселили целую кучу жильцов. Далеко не все имеют отношение к изобразительному искусству, зато появилось много прикольного народа. Например, в дальней части коридора напротив курительной площадки соседствуют штаб-квартира художественной группы «Колорадские жуки» и редакция журнала-обозрения «Керосин». Это покруче, чем магазин «Титаник» рядом с «Айсбергом».

— И вообще, в новой галерее «Конюшня» скоро открытие выставки — тараторила Лиана — а у вас всех, настолько я знаю, еще конь не валялся. Ой, ребята, я же такое создала, по-моему, на это должны обратить внимание! К тому же, говорят, на открытии будут представители художественного альманаха… Ну, если звезды займут определенное положение.

Одним словом, как написали бы в титрах старого фильма, жизнь покатилась дальше.

У двери в подвальный этаж Сквот-Тауна собралась целая толпа. Около месяца назад было решено устроить здесь почти некоммерческое арт-кафе.

Собственно, сама идея принадлежала господам из мэрии, но ведь это только идея, по чистой случайности совпавшая с настроением масс.

На стихийно возникшем субботнике из подземных помещений вынесли кучу самого разнообразного хлама. Впрочем, на помойку отправилось меньше половины: большинство предметов так и просилось стать частью натюрморта, коллажа, инсталляции или украшением мастерской.

— Ничего вы не понимаете, это же винтаж —важно объяснял Аркадий, бережно прижимая к себе заросший пылью репродуктор-тарелку — это вам аромат эпохи, а не современная попса. Апчхи!!!

— Ой, вот это сюр! — радостно верещала Лиана, вытаскивая из разломанного ящика бархатную гардину, украшенную потеками и пятнами ржавчины.

— Это же такое!

— Что, правда, круто? — интересовался кто-то из новеньких. — Тогда беру себе этого фарфорового зайца. А ничего, что это у него одно ухо отбито?

— Так еще трансцендентальнее! — импровизировали в ответ. — Это особая порода одноухих зайцев с повышенным художественным вкусом.

— А здесь крысиная мумия в мышеловке! И еще одна! С ними-то что делать, тоже в инсталляцию?

— Нет, крыс мы похороним во дворе, они станут добрыми призраками, охраняющими этот дом.

…Пустое помещение со сводчатым потолком и крохотными окошками под потолком выглядело еще более впечатляюще. Как-то само собой выяснилось, где лучше всего расположить эстраду, где — посадочные места, а где мини-кухню для приготовления салатов и горячих бутербродов. Но кирпичные стены с остатками синей краски, осыпающейся, как драконья чешуя во время линьки, и кусками сырой штукатурки, отваливающимися, стоит чуть дотронуться, выглядели недостаточно концептуально. Их требовалось очистить от поздних наслоений и расписать таким образом, чтобы каждому входящему стало ясно — перед ним настоящий рассадник свободных художников.

Не успел никто заявить о своем желании участвовать в оформлении, как вперед выскочил… Валерий, известный под негласным прозвищем «яппи от искусства». У него прямо сейчас родилась концепция, как сделать помещение кафе не похожим буквально ни на что.

— А ты в курсе, что это без денег? — недоверчиво произнес кто-то.

— А мне это фиолетово, параллельно и по барабану! — беззаботно ответил бывший уверенный конформист. — Не все измеряется деньгами, втыкаетесь, чуваки?


Несколько последующих дней Валерий, в компании с недавними спутницами, а также некоторыми студентами младшего курса, буквально дневали и ночевали в подвальном помещении. Позже к ним присоединилась авангардистка Лиана. Причем оформление будущего кафе происходило при закрытых дверях, что было объявлено неотъемлемой частью концепции. Попытки разглядеть, что творится, неизменно терпели неудачу. Увидеть можно будет только в готовом виде и только целиком, а то пропадет весь эффект.

Наконец тяжелая, обитая ржавым железом, дверь распахнулась перед сгорающими от любопытства соседями. Зрелище и в самом деле оказалось не для слабонервных. Всю противоположную стену занимало изображение спящего бога, прибывшего со звезд. Только фигура, наводящая раньше на всех ужас, теперь выглядела как нечто гротескное и мрачновато-веселое вроде комикса для подростков.

Великий и кошмарный Ктулху полулежал на пухлой подушке с кружевной наволочкой. В одном из его щупалец был зажат сотовый телефон, другим он держал зажженную сигарету, третьим — нажимал кнопки на пульте от телевизора, где шла трансляция футбольного матча. На каждом из когтей, украшающих полураскрытое крыло, было нанизано по хотдогу, другим крылом он тянулся к стоящему рядом ящику пива. Причем ближайший коготь заметно мутировал в открывашку. Особую жуть изображению придавал готический интерьер, на фоне которого происходило все это безобразие.

Здесь же красовались персонажи популярных мультов — Масяня, поедающая эскимо, сидя на мусорном бачке, заяц Бо, изобретающий очередную космическую пакость, устроившись на унитазе с юридическим журналом и персонажи Южного парка, что-то оживленно обсуждающие у входа в «альма матер» большинства из обитателей Сквот-Тауна.

Остальное пространство будущего кафе впечатляло не меньше. Стены были затянуты холстом с чем-то безумно авангардным, намалеванным яркими красками. Именно сплошным холстом, на котором одна картина плавно переходила в другую.

— Это мое собственное изобретение — гордо вещала Лиана — я решила, что совершенно незачем возиться с подрамниками и прочими условностями.

Незачем связывать себя определенным размером, когда можно просто отмотать, сколько нужно от рулона, а потом замотать обратно. Заодно и проблема хранения решена. Или если уж понадобится — нарезать в любом порядке.

Никого ни капельки не удивило, что новое кафе было названо Рльехом. Про тех же, кто перебрал там алкогольных напитков, впоследствии начали говорить, что они спят, ожидая, когда звезды сойдутся определенным образом.





Соединенные Штаты несколько месяцев спустя


Перепуганный ребенок изо всех сил бежал по ночной улице на окраине Детройта. За несколько месяцев бездомного существования умение быстро бегать не раз спасало его от больших неприятностей.

Хрупкому на вид мальчику случалось видеть много такого, что привело бы в ужас любого взрослого. Но то, что едва не произошло с ним полчаса назад, переходило все мыслимые границы.

Сначала он думал, что ему невероятно повезло.

Для него, лишь недавно взятого в приют, нашлись приемные родители. У них двухэтажный коттедж с бассейном и парком, где в вольерах живут разные животные, а по дорожкам можно кататься на настоящем пони... А для начала они приглашают его на уикенд, просто чтобы как следует познакомиться друг с другом.

Но по дороге возникла срочная необходимость заехать к родственникам будущей приемной мамы.

У нее заболела двоюродная сестра, и вся община будет молиться о ее выздоровлении. Это совсем ненадолго, к тому же не хочет ли Джонни помочь своей новой семье?

Но вместо этого они подъехали к поселку рядом с заброшенной фабрикой. Туда не решались забредать даже старшие ребята, которых не страшило ничего кроме полиции. Машину остановили возле давно закрытого банка. Там уже стояло много автомобилей — и шикарных, и откровенных развалюх, глядя на которые, оставалось лишь удивляться, что они способны хотя бы стронуться с места.

Крепко взяв его за руки, будущие приемные родители направились по тропинке, ведущей между мусорных куч и каких-то непонятных строений.

Впереди виднелся один из полуразрушенных фабричных корпусов. По всей вероятности, к нему они и направлялись.

Мальчик спросил, зачем они туда идут, ведь его будущая двоюродная тетя не может жить в таком ужасном месте. Но его, должно быть, не услышали.

Попытки вырваться тоже ни к чему не привели — милые доброжелательные люди как будто превратились в двух андроидов, не понимающих человеческой речи.

Когда они, наконец, вошли, уже почти стемнело.

Они спустились по лестнице и оказались в большом помещении без окон. Горели факелы, как в компьютерной игре, где на героя из-за каждого поворота выскакивал монстр или суперсолдат. Пахло чем-то сладковатым вроде травки, которую обычно курят неряшливого вида бродяги на задворках круглосуточного кино, где показывают фильмы для взрослых.

Посреди пустого пространства стоял массивный сейф с оторванной дверцей. На нем в кольце из зажженных свечей виднелась небольшая статуэтка, изображающая существо, которое мальчик не видел ни в одном из мультиков или хорор-фильмов. Особенно жуткое впечатление производила голова, вся состоящая из перепутанных щупалец. Интересно, есть ли у него лицо — подумал ребенок — а если нет, то где же в таком случае глаза и рот?

Вокруг постамента стояло еще несколько железных контейнеров, на которых ничего не было. Целая толпа народа молча стояла, пожирая глазами статую и, как будто дожидаясь чего-то. Никто из присутствующих не поздоровался с вновь прибывшими хотя бы кивком головы, все просто расступились, пропуская их вперед.

Вперед вышел мужчина в одежде, похожей на пасторскую. Он негромко произнес непонятную фразу, которую начали за ним повторять все присутствующие. Вскоре мальчику начало казаться, что стены и потолок кружатся, сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее.

Как будто сквозь сон до него донеслись слова.

— А этого поить? — спросил неприятный женский голос.

— И так никуда не денется, а то еще ласты склеит раньше времени — ответил тот, кто за час до этого расписывал, что Джонни заменит им с женой сына, который умер совсем маленьким.

Чуть приоткрыв глаза, мальчик увидел, что стоит перед одним из железных ящиков. Возле других тоже стояло по человеку, разительно отличавшемуся от остальных. Все собравшиеся пребывали в состоянии радостного нетерпения как на концерте перед выходом крутой знаменитости. Эти же четверо будто дремали на ходу, время от времени хлопая глазами и растерянно оглядываясь. Как люди, которые тщетно пытаются сообразить, где они находятся и зачем.

Когда напряжение толпы достигло наивысшего предела, человек в пасторском одеянии, надетом наизнанку и задом наперед, поднял руки, призывая к тишине.

— А теперь принесем наш дар мертвому богу, тому, кто спит в своем городе под водой и ждет нужного часа. Порадуем же его!

Шагнув в сторону, он взял за руку одного из четверых — высокого мулата с волосами, заплетенными во множество косичек — и подтолкнул его к ближайшему ящику. Тот безвольно опустился на него, а затем лег на спину, глядя в потолок неподвижным взглядом. Мужчина протянул руку в сторону, кто-то вложил в нее длинный нож вроде того, с которым не расставался герой семейного сериала, который решил стать поваром. При виде блестящего железа, расцвеченного кровавыми отблесками факелов, толпа издала радостный рев.

Лежащий на жестком неудобном ложе даже не пошевельнулся. Приблизившись к нему, мужчина нагнулся и сделал что-то такое, отчего тот пронзительно взвизгнул, а затем закашлялся и снова затих. По железной стенке потекла кровь; настоящая, это Джон сразу понял. Остальные, которым, судя по всему, предстояла та же страшная участь, попрежнему спали с открытыми глазами, будто все происходящее их совершенно не касалось.

По знаку главного из толпы вышло еще несколько человек, которые прижали руки и ноги несчастного.

Но самым ужасным во всем была даже не кровавая лужа, растекшаяся на бетонном полу, а та радость, с которой остальные восприняли творящееся перед ними. Раскачиваясь и прыгая в экстазе, все как безумные повторяли ту же самую фразу на непонятном языке: