Луна Ктулху (сборник)

Нет, его избранность ощущалась и другими людьми. Стоило Валерию выйти на улицу, как он неизменно оказывался в зоне почтительного внимания каких-то непонятных личностей. Прежде, стоило бы ему столкнуться с кем-то из них, пришлось бы удирать во все лопатки, проверяя, на месте ли деньги и мобильник. Но теперь совсем другое дело, с той самой ночи его не пугало ничего. Даже когда молодые люди среднеазиатской внешности, встречаясь с ним взглядом, тихо сияли, будто к ним приехал добрый дядюшка-милионер. Даже когда жутковатого вида старуха в пестрых лохмотьях, присев в подобии реверанса, попыталась поцеловать край его куртки.

Даже когда дяденька с бородой, ростом едва доходящий ему до плеча, целый час тащился следом, вполголоса бубня о том, что не все, что кажется мертвым, на самом деле им является, и наоборот.

Теперь тот, кто еще недавно именовался Валерием младшим, принимал это как должное.

Своей работой он полностью удовлетворен — выложится полностью. Если бы даже от этого зависела его жизнь — вряд ли бы сделал лучше, хотя почему «если бы»? Именно от того, насколько получится угодить новому хозяину, его жизнь и зависит.

Они пришли со звезд и принесли свои изображения. Интересно, насколько они отличаются от портрета, над которым он столько трудился? Что же получается — ему одному позволено? Дед рассказывал, что в его время портреты некоторых государственных деятелей можно было писать лишь по особому разрешению и строго по установленным правилам… Но одного портрета мертвому богу будет недостаточно, он ясно ощущает это. Как бы еще заслужить его расположение?

Очнувшись однажды утром от тревожного беспокойного сна, Валерий вдруг понял, что обладает необходимой информацией. Будущий придворный живописец теперь знал, где должен находиться, чтобы встретить Ктулху после того, как тот восстанет из своего подводного небытия. И воздать ему необходимые почести. Это совсем не далеко — три часа на электричке, а затем часа три пешком. Причем, отправиться в путь нужно не позднее чем через неделю. Но ждать было выше его сил, тем более, вдруг кто-то еще отмечен особым вниманием. Он поедет немедленно, как только соберется. Опять же, лучше на час раньше, чем на пять минут опоздать.

Хотя почести одного человеческого существа слишком ничтожны для древнего создания, способного единым движением обратить в пыль целые города и государства. Он приведет ему новых почитателей и тех, кто будет счастлив расстаться со своей жалкой жизнью во славу его. Тех, кто совершит это добровольно и с великой радостью. И тех, кто будет возносить хвалу проснувшемуся богу. Вот тогда его, Валерия, старание, точно будет замечено. Отец всегда говорил, что лучше перекланяться, чем недокланяться. А в таком деле, особенно.

С кого же начать? Среди обитателей самозаселенного дома он ни с кем особенно не контактирует.

Да и честно говоря, не стремится. Из академии тоже друзей не осталось, отец не одобрял общения с потенциальными конкурентами. Отчего бы не начать с тех, кто легче всего поведется?

— Лидусик, привет, ты завтра что делаешь? Как насчет подзаработать немного в отечественной валюте? Не, ну ты что, как ты могла подумать, что я мог такое подумать? По прямой специальности. А Василиса с Гулей завтра свободны? Мне троих сразу и надо — заказали портрет хозяек фитнесс-клуба в виде трех граций. А у них фигуры с вашими, девчонки, ни в какое сравнение. Ужин с меня, не пожалеете.





Снова затерянная деревушка


В более чем сутках езды, в деревушке, отрезанной от всего мира, с заката до утра в пещере, уходившей к самому центру земли, звучал барабан, заботливо сохранявшийся на протяжении многих столетий.

Мужчина, в лице которого даже самый внимательный наблюдатель не нашел бы следов умственной деятельности, без устали выбивал странный неровный ритм. Жрец-колдун, подкинув в костер ароматических кореньев, дым которых поддерживал силы и помогал посвященным прозревать будущее, удалился в один из подземных коридоров. Там находилось нечто, о чем было позволено знать лишь ему.

Если бы современный человек смог увидеть громадную скалу из темно-красного камня в разрезе, ему было бы чему удивиться. Скала, которая казалась цельной, на самом деле была прорезана снизу доверху множеством узких извилистых ходов. В большинство из них с трудом протиснулся бы даже ребенок, одолеть другие было бы под силу разве что кошке. Еще более странным показалось бы то, что почти все ходы никуда не вели. Начинаясь в укромных местах на поверхности, они соединялись в одну каменную трубу, которая заканчивалась причудливой ступенчатой нишей в одном из залов, куда запрещено было входить остальным обитателям деревни.

Когда боги прилетели со звезд и принесли свои изображения, тогда и появилась поющая труба.

Труба, звук которой должен приветствовать Ктулху, поднявшегося из своего подводного обиталища. Подобные странные сооружения были на берегу каждого моря и океана, каждого большого озера или достаточно полноводной реки. Но некоторые из них пострадали от природных катаклизмов, другие — от человеческих рук, третьи — оттого, что некому стало поддерживать их в должном состоянии. Поэтому не могли они выполнить свое предназначение, когда звезды сойдутся определенным образом и мир станет другим. Труба, находящаяся на берегу озера, оставалась едва ли не последней, готовой подать голос в честь мертвого бога Ктулху. А для того, чтобы новый мир не погиб, едва возродившись, нужно заботиться о произведении древних мастеров, которые, судя по всему, вряд ли были людьми.

Это было совсем не легким делом. Сперва следовало обойти все отверстия, выходящие на поверхность, в каких бы неприступных местах они ни находились. В каждое из них нужно было бросить небольшой камень, завернутый в кусок шкуры, обильно смазанной жиром. Камни тоже годились не абы какие, а лишь те, что россыпью лежали на крохотном островке, который показывался посреди реки, когда она мелела в начале осени. Только они, преодолев все изгибы и повороты, прочно прилипали к плите, лежавшей перед входом в ступенчатую нишу. После этого в нише, посредине выбитого на полу круга, разводился костер из тщательно высушенных веток сосны и кустарника, который растет лишь на болоте, в самой гиблой его части.

Дым медленно втягивался в каменную трубу, поднимался по извилистым ходам и слабыми, еле видными, струйками выходил на поверхность. После дождя и особенно, когда холода уступали место нежаркому северному лету, недостаточно оказывалось и столько охапок хвороста, сколько пальцев на руках и ногах. Нередко вместе с хворостом заживо сгорали птицы и мелкие зверюшки, которых удавалось поймать в силки из конского волоса, какими пользовались охотники на заре времен. Точно так же новый жрец-колдун поступит с телом прежнего, когда тот удалится в Серые Топи…

С каждым годом поддерживать жизнь в каменном инструменте становилось все труднее, но, показав свою немощность, он станет не нужен племени, и тогда судьба его будет поистине ужасна.

Не в силах больше томиться мучительным ожиданием, Валерий покинул город и направился туда, где скоро бог Ктулху явит миру свой устрашающий лик.

Ранним субботним утром он оставил Сквот-таун, держа под мышкой тщательно упакованный портрет мертвого бога. Компанию будущему придворному живописцу составили натурщицы Лидуся и Василиса, на удивление легко согласившиеся вот так неожиданно сорваться с места и отправиться непонятно куда. Впрочем, так же они устремились бы на любую тусовку, пикник или семинар на заумную тему. Главное, чтобы было весело, а бытовые проблемы как по волшебству решались для них сами собой. Везде и всегда находились те, кто брал на себя заботу о юных беззащитных и наивных созданиях. Для них сама собой появлялась еда, ночлег, даже одежда, если девушек, например, угораздило увязаться с кем-нибудь в туристский поход как есть — в цивильном прикиде с рюкзачками, куда помещается только сотовый телефон и носовой платок.

А тут настоящее приключение — поездка за город с эзотерическим уклоном. Тем более что Валерий понравился им обеим и подруги решили не ссориться, а предоставить все на волю случая. Да и вообще прикольно!

Стоило им выйти на улицу и пройти буквально несколько шагов, как перед ними нарисовалась кошмарного вида старуха очень южной национальности. Она как будто специально ждала их появления, заранее зная, где и когда надо быть. Поднявшись с ободранного кресла, стоявшего возле мусорных бачков, она бодро двинулась навстречу, как будто только ее здесь и не хватало. Но не успел Валерий послать нахалку так далеко, как только позволяет интеллигентное воспитание, как старуха глянула ему в глаза, сделала странный жест, будто рисовала у себя на лице какой-то узор и произнесла фразу, которая за последнее время намертво впечаталась в его память.

— Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн.

— Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн — ответил ей, внезапно успокоившись, молодой человек и добавил, обращаясь к девушкам. —Все в порядке, это своя… из нашей тусы.

Лидусик и Василиса даже и не думали тревожиться; чем больше разного интересного народа, тем прикольнее.

На следующей улице, когда они проходили мимо здания, обнесенного лесами, из-за ярко-зеленой сетки начали вылезать молодые мужчины, по всей вероятности, соотечественники странной старухи. Ни слова не говоря, они снимали с себя яркие жилетки с надписью «Стройпроект» и, бросив их прямо на тротуар, направились вслед за Валерием и его спутницами. Седой мужчина, по всей вероятности их начальник, бережно прижимал к себе что-то небольшое, завернутое в яркую восточную ткань.

Чуть позже к ним присоединилась парочка бродяг неопределенного пола и возраста, неформальный подросток с лихорадочно горящими глазами и благообразного вида старик с продуктовой авоськой. Их появление никого не удивило, будто все происходило само собой… или как было когда-то предначертано.

Не глядя друг на друга, они целеустремленно двигались к цели своего путешествия, подобно толпе, идущей от остановки к проходной крупного завода или муравьям, следующим своими тропами.

Поначалу Валерий испытывал разные прямо противоположные чувства, буквально раздирающие его. Разумеется, он был избранным, и это ощущение приятно грело душу. Наличие свиты тоже оказалось непривычным и таким замечательным ощущением.

Но одно дело, когда тебя сопровождают две симпатичные девушки, с обожанием взирающие на тебя и, открыв рот, ловят каждое твое слово, а совсем другое — толпа непонятно откуда взявшихся странноватых личностей, которыми вот-вот заинтересуется милиция. И тогда все его труды последних дней накроются большим медным тазом. Не оказаться в нужном месте в нужное время всегда считалось большим промахом вне зависимости от места действия и состава участников.

Но потом все организовалось само собой. Сопровождающие без лишних хлопот взяли билеты на электричку и закупили продовольствия. При этом начальник бригады строителей одним жестом пресек попытки Валерия заплатить за себя. Впрочем, художник все понял и без слов. Он — особенный и для всех них большая честь сопровождать его и обеспечивать всем, что ему может потребоваться.

— Ну, ты суперкласс! — почему-то шепотом произнесли девушки. — А с виду и не подумаешь.

Восторженные спутники толпились на почтительном, но достаточно близком расстоянии. Они не посмели разделить с Валерием одну скамейку, и все «купе» занимал он, парадный портрет мертвого бога и девушки, тихо попискивающие от восторга. Таких приключений у них еще не было.

Когда в вагоне стали появляться торговцы всякой всячиной, то один, то другой из последователей Ктулху приближался едва ли не на четвереньках, согнувшись в три погибели, чтобы преподнести избраннику пакет чипсов, арахиса или рожок самого дорогого мороженого. Старуха, достав из своих лохмотьев веер, достойный оперной дивы, пристроилась в качестве добровольного опахальщика. Неформальный подросток уселся по-турецки прямо на полу и на протяжении всего пути совершал поклоны и другие ритуальные телодвижения в сторону немного ошалевшего живописца. Старик с авоськой просто не спускал с него восторженного взгляда.


А стоило Валерию подняться с места и похлопать себя по карманам в поисках сигарет, как к его услугам оказались несколько пачек самых разных марок, фирменная зажигалка, а также почетный и, кажется, вооруженный эскорт.

Художник, уверенно стоящий на позициях конформизма, даже немного расстроился, когда объявили конечную остановку. Дальше предстояло идти пешком.

Впрочем, путешествие от этого стало не менее комфортным. Несмотря на то, что погода, довольно прохладная для начала мая, не очень-то располагала к загородным прогулкам. Валерий прекрасно помнил, что у его «свиты» не было при себе никакого багажа, кроме пакетов из продуктового магазина. Но в нужный момент, как из воздуха, сгущались свитер, коврик с лебедями «ядерной» расцветки и все необходимое, чтобы приготовить достойный обед на природе.

Еду себе они брали в последнюю очередь, да и ели ли они вообще? Попытки девушек развести необычных спутников на более непринужденное общение ни к чему не привели. Даже когда они принялись строить глазки восточным парням, те проявили удивительную моральную устойчивость. Разочаровавшись, Лидусик и Василиса переключили внимание на неформального подростка, который оказался гораздо более разговорчивым. Один раз открыв рот, он уже не умолкал. Пересказав все про мертвого бога, он принялся за жизнеописание индийского принца, которому вдруг приспичило вести праведный образ жизни, затем переключился на тибетских мудрецов и средневековых суффистов. Около трех часов спустя девушки уже жалели, что пробудили к жизни этот словесный фонтан. Потихоньку удрав от проповедника всех культов вместе, они были «взяты на абордаж» интеллигентным стариком. Тот принялся рассказывать об экспедиции в одну из среднеазиатских республик, из которой он вернулся совсем другим человеком. Самое удивительное в его жизни произошло, когда они навестили крохотную деревушку, стоявшую на дне давно высохшего озера…

Они шли целый день, и все время внутренний компас подсказывал Валерию, куда следует идти.

Сперва двигались по шоссе, затем неожиданно свернули на полузаброшенную грунтовую дорогу, обошли по большой дуге какой-то поселок и дачное садоводство, пересекли заброшенную автобазу и углубились в совершенно необитаемую местность.

Путешественники шли до позднего вечера. Расположившись на ночлег на площадке, окруженной громадными валунами, они разожгли костер. Валерий, который в студенческие годы сходил в несколько загородных походов, удивился необычной форме очага. Посреди стандартного круга из камней был зачем-то поставлен еще один. Он был продолговатый, вкопанный вертикально вроде памятной стеллы героям-летчикам, стоящей в сквере неподалеку от места прописки потомственного парадного портретиста.

Перед тем как разжечь костер, восточный мужчина, который был старше остальных, развернул и торжественно водрузил на центральный камень небольшую темно-зеленую статуэтку. Огонь вспыхнул, разом охватив кучу хвороста, смешанную с сухой травой и сухими зонтиками как у укропа только во много раз крупнее. Как по волшебству вокруг центрального камня, служащего постаментом для изваяния великого Ктулху, оставалось пустое пространство, куда огонь не посмел распространиться.

От костра шел резковатый запах; сперва он казался неприятным, но потом кружил голову, будя воображение. Хотелось сидеть и любоваться, как сверкают крохотные золотые искорки на каменной поверхности, тщательно обработанной неведомыми мастерами, как сворачиваются в кулак, сгорая, листья, напоминающие ладошки. Казалось, еще немного, мертвый бог пошевелится и поднимет голову, чтобы одарить взглядом своих верных последователей.

Окружающая местность также воспринималась искаженной, перекошенной под несколькими совершенно немыслимыми углами одновременно. Сквозь темноту начала проглядывать панорама какого-то диковинного города. Башни, непонятным образом наклоненные в нескольких направлениях сразу, дома, предназначенные явно не для людей…

— Лесной дурман — прошептала Василиса, устраиваясь рядом с молодым человеком. — Бабушка всегда клала его в подушки, говорила, от него сон хороший. А когда я бросила немного в печку, очень ругалась, ворчала, что угорим с него.

Бывшие строители расположились по другую сторону костра, сбившись в кучу подобно стае волков; в свете огня глаза их поблескивали: подобно глазам хищных зверей. Лицо интеллигентного старика, еще недавно такое располагающее и благообразное, приобрело выражение фанатичного восторга, на старуху, которая время от времени подкладывала в костер травинки и веточки, невозможно было взглянуть без внутренней дрожи. Неформальный подросток, который наконец-то назвал себя, представившись Асмодеем, плавно раскачивался взад и вперед, сидя в позе лотоса. Судя по затуманенному взгляду, мысли его бродили где-то далеко.

Наутро, едва попив вместо закончившегося чая горьковатый травяной отвар, они так же целеустремленно тронулись в путь.

Время от времени в глубине сознания молодого художника вспыхивал огонек страха и сомнения.

Что он творит? Зачем он забрался в эту жуткую глушь в компании каких-то проходимцев? Не лучше ли бросить все и бежать отсюда пока цел? Тут ведь если что и милиция не найдет… Но картина в его руках всякий раз будто оживала, точнее просыпалась, посылая ему телепатический сигнал. Да и молчаливые восточные мужчины почувствовав минутную слабость своего кумира, теснее смыкались вокруг него, у прочих же, включая благообразного старика, выражение глаз становилось уж вовсе жутковатым. То ли почетная охрана, то ли… От таких и захочешь — не убежишь..

Да и чего он вообще переполошился: все идет как надо, согласно утвержденному плану. Скоро великий Ктулху вернется и весь мир будет принадлежать ему.

Валерий-старший, даже не догадываясь о внезапных переменах в судьбе сына, собирался в небольшую релаксационно-творческую поездку. Если быть совсем точным, целью путешествия была дача одного из бывших однокурсников с традиционным набором развлечений.

Он категорически запретил жене вызванивать и тем более разыскивать блудное чадо. Перебесится —сам приползет, хватит сидеть на родительской шее, давно пора самостоятельно ориентироваться в этой жизни. И понимать, что определенные правила соблюдать следует неукоснительно.

Дав руководящие указания, он уселся в серый фольксваген и направился на фазенду, находящуюся практически на самом берегу громадного озера.

Помимо дачи-шашлыков-девочек, ожидалась импровизированная выставка картин и беседы об искусстве за бутылочкой горькой домашней наливки.





И опять Сквот-Таун


— Хреново дело, господа художники! — подытожил Эвенгар, старательно гася окурок в банке из под растворимого кофе. — Кажется, мы стоим на пороге нового Агмагеддона.

— Ты имеешь в виду всю эту ерунду со снами? — поинтересовался Аркадий, непроизвольно бросая взгляд на стену лестничной площадки. Рисунок древнего бога давно стерли, но даже сейчас, в виде бесформенного пятна, он производил попрежнему гнетущее впечатление.

— Вообще-то он прав! — отозвался Юлий, терзая очередной журнал. — Криминальную хронику хоть вовсе не читай: сплошные убийства, расчлененка, даже несколько случаев людоедства. В «Криминальных новостях» говорится, что весной у всех маньяков крышу срывает. Типа сезонного обострения. Но то, что творится сейчас — просто ни в какие ворота.

Причем не только у нас, а по всему миру. Вот хотя бы последние новости…

— Но дело-то не в этом! — перебила Лиана, выдохнув клуб ментолового дыма. — Если произойдет все, что мы видим в ночных кошмарах, так ведь не будет и выставки и, тем более, ежегодного альманаха! И вообще ничего не будет!

— Ага, все будем пить, танцевать и жрать друг друга!

— Короче, кто как, а я направляюсь туда, на озеро! — решительно заявил Эвенгар. — Нельзя же сидеть сложа руки и ждать, когда вот это выползет наружу — добавил он, кивнув в сторону наполовину стертого рисунка.

— И что ты думаешь сделать, герой-одиночка?

— Ну не знаю, в фильмах на такую тему все меняет случайность. В принципе, у меня есть парочка армейских осветительных ракет. Хотел к Новому году заначить, но раз такое дело…

— Я с тобой — поднялся с места Фабрицио — герою-одиночке необходим спутник. А у меня, между прочим, по каратэ коричневый пояс. Когда выдвигаемся?

— В принципе, мне все равно, что произойдет с этим тупым мещанским миром — произнес Аркадий. — Но я очень не люблю, когда кто бы то ни было покушается на мою независимость… А после можно будет заняться этюдами. Как я успел запомнить из последнего сна, пейзажи вокруг этого водоема очень даже клевые.

— А я уж лучше здесь. Если произойдет что-нибудь экстраординарное или администрация заявится с очередной внеплановой проверкой — навешаю им лапши на уши и сразу отэсэмэслю.