Лучшая фантастика
Часть 61 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я не могу доказать, что являюсь именно тем, кем говорю, или что сделал то, что утверждаю. Нет ни списка троллей, в котором можно подтвердить мою личность, ни страницы "Википедии" с проверенными ссылками.
Вы уверены, что я сейчас вас не троллю?
Я не скажу вам свой пол, или расу, или с кем предпочитаю спать, потому что эти детали не имеют отношения к тому, что я сделал. Может, у меня десяток винтовок. Может, я пылкий сторонник контроля над оружием.
Я взялся за Фортов, потому что они этого заслуживали.
У могильного троллинга долгая, славная история, и нашей целью всегда была безликость. Скорбь должна быть частной, личной, скрытой. Неужели вы не видите, как ужасно поступила мать, превратив свою покойную дочь в символ, в политический инструмент? Общественная жизнь безлика. Любой, кто выходит на арену, должен быть готов к последствиям.
Любой, кто поделился онлайн-мемориалом той девушки, кто участвовал в виртуальном бдении со свечами, кто выражал соболезнования, обещал начать действовать, – все они такие же лицемеры. Вы не думали, что распространение оружия, способного за минуту убить сотню людей, – это плохо, пока вам под нос не сунули фотографию с мертвой девушкой? Что с вами не так?
А вы, журналисты, – хуже всего. Вы наживаетесь и получаете награды, превращая смерти в расхожие истории, заставляя выживших рыдать перед вашими дронами, чтобы повысить продажи, предлагая читателям найти смысл в их жалкой жизни посредством вторичных, неискренних страданий. Мы, тролли, играем с изображениями мертвых, которым все равно; но вы, поганые упыри, жиреете и богатеете, скармливая смерть живым. У ханжей обычно самые грязные мысли, а жертвы, рыдающие громче всех, больше всех жаждут внимания.
Сейчас каждый тролль. Если вы хоть раз лайкнули или расшарили мем, жестокий по отношению к незнакомцу, если хоть раз позволили себе огрызаться и плевать ядом, потому что жертва была "могущественной", если хоть раз заламывали руки и выражали озабоченность, что, быть может, деньги, собранные для одной жертвы, следовало бы передать другой, не столь "привилегированной" жертве, – значит, как это ни прискорбно, вы тоже занимались троллингом.
Кое-кто говорит, что расцвет риторики троллей разъедает нашу культуру, что броня необходима, дабы уравнять условия спора, единственный способ победить в котором – меньше переживать. Но неужели вы не видите всей аморальности брони? Она заставляет слабых считать себя сильными, превращает трусов в обманутых героев, которым нечего выигрывать. Если вы действительно презираете троллинг, то должны были осознать, что броня лишь ухудшила ситуацию.
Превратив свою скорбь в оружие, Эбигейл Форт стала величайшим троллем в истории – вот только троллем она была паршивым, слабачка в броне. Мы должны были свергнуть ее – а заодно и всех вас.
Эбигейл Форт
Политика вернулась к обычному состоянию. Продажи бронежилетов для детей и подростков заметно подскочили. Появились новые компании, предлагающие школам тренинги по владению ситуацией и учения по выживанию при стрельбе в общественных местах. Жизнь продолжалась.
Я удалила свои аккаунты; я перестала высказывать свое мнение. Но для моей семьи было слишком поздно. Эмили съехала, как только появилась возможность. Грег снял себе квартиру.
Одна в доме, без брони на глазах, я пыталась разобрать архив фотографий и видеозаписей с Хейли.
Всякий раз, просматривая запись ее шестого дня рождения, я мысленно слышала порнографические стоны; всякий раз, глядя на фотографии со школьного выпускного, я видела ее окровавленное тело, пляшущее под мелодию Girls Just Wanna Have Fun; всякий раз, пролистывая старые альбомы в поисках хороших воспоминаний, я подпрыгивала на стуле, думая, что на меня вот-вот выскочит ВР-призрак с гротескно искаженным, как на "Крике" Мунка, лицом, хихикающий: "Мама, этот новый пирсинг такой неприятный!"
Я кричала, я рыдала, я обращалась за помощью. Ни психотерапия, ни лекарства не сработали. Наконец, оцепенев от ярости, я стерла все файлы, порвала все бумажные альбомы, уничтожила фотографии на стенах.
Тролли обучили меня ничуть не хуже, чем мою броню.
У меня больше нет изображений Хейли. Я не могу вспомнить, как она выглядела. Я окончательно, полностью потеряла своего ребенка.
Разве можно меня за это простить?
Алек Невала-Ли[55]
Алек Невала-Ли (nevalalee.wordpress.com) – финалист премий "Хьюго" и "Локус" за серию биографических очерков "Поразительное: Джон У. Кэмпбелл, Айзек Азимов, Роберт А. Хайнлайн, Л. Рон Хаббард и Золотой век научной фантастики", которую журнал "Economist" назвал одной из лучших книг 2018 года. Невала-Ли является автором трех романов в жанре триллера, в том числе The Icon Thief ("Похититель икон"); его рассказы регулярно публикуются в литературном журнале "Analog". В настоящее время работает над биографией Ричарда Бакминстера Фуллера – американского архитектора и философа.
У мертвого кита
Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и множество скота?
"Книга пророка Ионы"
I
– Ну наконец-то, – сказала Евника, глядя в темную воду. На такой глубине невозможно что-либо рассмотреть, но замерев, она устремила взгляд в черноту перед собой. Ее гидролокатор показал, что на пути у нее находилось нечто огромное, а теперь ей предстоял визуальный осмотр – самый опасный момент при установлении любого контакта. Когда находишься на глубине в тысячу метров, свет может привлечь нежелательное внимание. – Я пытаюсь рассмотреть его.
Вагнер ничего не ответил. Он никогда не отличался разговорчивостью и, как обычно, предпочитал держать свои мысли при себе. Евника проверила информацию, поступавшую на ее сенсоры, скорректировала направление и постаралась сосредоточиться. Она уже сбилась со счета, сколько раз ей приходилось переживать нечто подобное, но эта часть работы всегда давалась ей нелегко, и когда она включила передний фонарь, пронзивший тьму тонким лучом света, то мысленно приготовилась к тому, что может здесь обнаружить.
Евника посветила лучом по сторонам, намереваясь погасить его, как только заметит малейшие признаки движения. Сначала свет выхватил из темноты лишь отдельные частицы, которые кружились в воде, словно пылинки в лучах солнца, но через мгновение, когда она продолжила обследовать пространство, в поле ее зрения возник бледный силуэт. Она едва не отпрянула, но вовремя успокоилась и поняла, что оказалась лицом к лицу с похожей на статую громадой, абсолютно белой и голой, наполовину зарытой в песок, как нос затонувшего корабля.
Евника опустила фонарь, и луч света образовал яркий круг на морском дне, где белесые отложения чередовались с черным илом, напоминавшим заплатки на ткани. Напряжение стало постепенно спадать, и все же она по-прежнему оставалась начеку. Евника пришла к выводу, что со времени гибели кита прошел довольно большой срок, но это ничего не означало. Внутри все еще мог кто-то скрываться, поэтому она старалась не терять бдительности и в любую секунду была готова к отступлению.
Она миновала первый холм, на котором виднелись небольшие силуэты, напоминавшие надгробные камни, их бугристые выступы поднимались вверх, выстраиваясь в ровную линию. По обе стороны симметрично располагались изогнутые стержни, закрепленные в параллельных углублениях. Все это покрывал тонкий слой точно таких же белесых отложений, что и на дне вокруг нее.
Это был скелет серого кита. От костей его нижней челюсти до кончика хвоста длина кита составляла тринадцать метров, он был в десять раз больше Евники, если бы она встала и развела конечности в разные стороны. Евника усилила яркость света, пока вся вода не наполнилась мягким свечением и не появились тени, которых никогда еще не бывало в этой части океана. Ее реактивный двигатель заработал, ведущий диск в основании корпуса закрутился, и она поплыла к погибшему киту так, что шесть ее конечностей, расположенных веером, двигались синхронно.
Вагнер, который был закреплен у нее на талии, наконец-то дал о себе знать.
– Сейчас?
– Нет еще. – Евника плыла медленно, вокруг ее купола вспыхнуло кольцо света. Она не была рассчитана на дальние путешествия и быстрое перемещение, и прекрасно понимала, что ей постоянно нужно держаться начеку. Здесь было множество мест, где мог кто-нибудь скрываться, поэтому она заставляла себя внимательно осматриваться по сторонам, хотя уровень ее заряда упал до угрожающе низкого уровня.
Каждый последующий труп кита отличался от предыдущих, и Евника изучала место его падения так, словно никогда прежде не видела ничего подобного. Несколько десятилетий назад серый кит умер и упал в батиальную зону, при этом высвободилось огромное количество углекислого газа, – для его воспроизведения при других обстоятельствах потребовалось бы две тысячи лет. Холод и давление не позволили ему всплыть на поверхность, и новое сообщество организмов образовало колонию на его трупе, создав уникальную экосистему, способную существовать вдали от солнца.
Евника увидела уже знакомых ей жителей глубин. Двустворчатые моллюски поблескивали в пустых глазницах черепа, который удивительным образом напоминал птичий и занимал треть от длины всего тела кита. Крошечные крабы и морские улитки неподвижно застыли на костях. Повсюду было множество бактерий, которые разъедали липиды костной ткани кита, выпуская тем самым сульфид водорода и позволяя этому изолированному миру существовать. Иначе, кроме бактерий, здесь просто никого бы больше не было.
– Ладно. Можешь начинать.
Вагнер молча отстегнулся от нее. Он был черным эластичным кольцом – тороидом – который плотно облегал ее талию, словно спасательный круг. При необходимости он разворачивал пару крошечных плавников, но на такой глубине от них не было никакой пользы, поэтому он проявил благоразумие и не стал их показывать. Когда он опустился на дно, Евника автоматически отрегулировала свою плавучесть относительно уменьшившегося веса.
Тороид опустился в полуметре от останков кита. Он свободно зафиксировал себя на дне и сориентировался в пространстве. Вагнер был слепым, но прекрасно умел приспосабливаться к окружающей обстановке другими способами, и когда Евника направилась в самый центр китового скелета, он пополз по песку. Он передвигался так медленно, что это почти не было заметно, однако путь, которым он следовал, был тщательно и точно рассчитан и определен, в течение двадцати часов он обследовал каждый дюйм дна, после чего начинал все сначала.
Синие диоды на внутренней стороне кольца тороида были точно такими же, как диодная лента на нижнем крае купола Евники, это позволяло им общаться, когда они находились в поле видимости друг друга. Он быстро передал световой сигнал:
– Все идет хорошо.
– Я буду ждать, – сказала Евника. Она отправилась на свое привычное место отдыха – в центре скелета, там, где грудная клетка кита развалилась на части. Евника нашла себе укромное местечко и расположилась поудобнее среди других подводных жителей. Экосистема вокруг трупа кита может просуществовать столетие без видимых изменений, но изменения все же существуют: организмы сменяют друг друга, появляются и исчезают, и одна фаза изменений следует за другой. Евника сама видела это, как и другие гости этих мест. Иногда ей даже становилось интересно, не сохраняются ли воспоминания о ее визитах в тех местах, которые она покинула.
Стороннему наблюдателю Евника напомнила бы полупрозрачный купол медузы, соединенный с металлическим цилиндром, на котором по кругу закреплены шесть гибких щупалец головоногого моллюска. В верхней части ее купол был чуть меньше полуметра в диаметре, а на нижнем краю, на некотором расстоянии друг от друга было установлено шесть аппаратных компонентов, каждый из них состоял из фотодетектора, фонаря и синего светодиода. Евника могла включать или выключать их по своему желанию, но обычно держала включенными, что позволяло ей видеть все вокруг. Это влияло на образ ее мыслей, предоставляя целый спектр возможностей, не ограниченных простыми альтернативами, что иногда мешало ей в принятии решений.
Евника осторожно опустила вниз свои щупальца. Ее ребристые конечности способны были полностью расслабляться, когда она перемещалась с помощью перистальтической тяги или вдруг замирала на месте. У каждой конечности был датчик-эффектор с отстоящими друг от друга пальцами, способными выполнять тонкую работу или осуществлять сжатие с давлением в сотни килограммов. Теперь она опустила их в ил на дне моря и сидела неподвижно, чтобы зря не расходовать энергию, однако она погрузила их не очень глубоко, чтобы при необходимости иметь возможность немедленно высвободить щупальца.
Евника знала, что ее энергия была почти на исходе, ей даже не нужно было проверять уровень заряда. Пока Вагнер продолжал работу, медленно заряжая свои клетки, Евника отключила свою основную систему. Пройдет несколько дней, прежде чем они смогут двинуться дальше, и в данный момент она погрузилась в состояние, близкое к стазису, сохраняя лишь малую искру сознания. Часть этого сознания была направлена на окружающий ее мир, она готова была выслушать мнение Вагнера, если тот внезапно захочет с ней чем-то поделиться, другая же часть была сосредоточена на ней самой – она методично изучала, анализировала последние этапы ее путешествия.
И хотя в центре внимания Евники были недавние события, она была способна одновременно обрабатывать сразу несколько мысленных потоков, поэтому обычно параллельно предавалась мечтам о доме. Все начиналось с ранних воспоминаний, которые принимали форму вертикально расположенного троса, тихонько раскачивающегося в неглубокой воде. Один конец спускался под воду, а на другом – находился буек цилиндрической формы, который то поднимался, то опускался вниз, как игрушечный лифт.
В двух метрах под водой висела металлическая сфера, из которой торчало три прута. В юности, когда Евника уставала, она могла подплыть к этому генератору и получить от него необходимую ей энергию. Тогда она воспринимала это как должное, но в нынешние времена, когда все ее существование превратилось в сплошные утомительные поиски, это казалось ей чем-то невероятным. Трое шестиногих могли подзаряжаться одновременно, и ее сестры обычно плавали неподалеку, как рыбки в пруду, привлеченные крошками хлеба.
Евника однажды поинтересовалась устройством этого генератора. Она разговорилась в порту с Джеймсом – они часто общались. Ее купол был почти не виден под водой. Джеймс сидел на яхте со своей консолью, на нем была красная ветровка, которую он надевал всегда, чтобы двенадцать шестиногих могли сразу узнать его. Евника плохо запоминала лица, и лицо Джеймса над воротником куртки было для нее лишь размытым коричневым пятном.
Джеймс напечатал свой ответ. Он писал не на ее родном языке, поэтому его сообщение прошло через несколько стадий перевода прежде, чем обрело форму, которую она могла понять.
– Мы называем это циклом погружения – чем глубже ты опускаешься, тем холоднее становится вода. Цилиндр поднимается в теплой воде и тонет в холодной. Когда он движется, то тем самым вырабатывает электричество, которое поступает в зарядную станцию.
Евника не совсем поняла это объяснение, но приняла его на веру. Почти всю свою короткую жизнь она либо опускалась на дно, либо всплывала, ей было достаточно того, что, оказывается, привязанный к тросу цилиндр делал то же самое.
– Понятно.
На первый взгляд это был ничего не значащий обмен репликами, но теперь, вспоминая тот разговор, она понимала, что именно в тот момент Джеймс впервые проявил к ней интерес. Евника была единственной шестиногой, задававшей такие вопросы, и она подозревала, что именно по этой причине она оказалась в числе тех пятерых избранных, которые покинули дом. До самой последней минуты было неизвестно, кем окажутся эти избранники. Их всех перевели на режим энергосбережения, а когда она очнулась, то поняла, что они уже прибыли на место проведения исследований.
Как только ее опустили в воду океана, она почувствовала себя совершенно по-другому. Евника исследовала воду, ее переполнили ощущения от незнакомых запахов и вкусов, и она даже не сразу осознала, что Джеймс разговаривает с ней:
– Ты готова?
Евника сосредоточила свое внимание на исследовательском судне, где сразу увидела знакомую красную ветровку.
– Думаю, да.
– С тобой все будет хорошо, – сказал Джеймс. Его слова ясно звучали в ее голове. – Удачи.
– Спасибо, – вежливо ответила Евника. Ее сестры покачивались на волнах вокруг нее. Затем на них замигали огоньки, и вот Фетида погрузилась под воду, за ней последовали Клио и Диона. Галатея дольше остальных смотрела на Евнику, но и она исчезла под водой, так ничего и не сказав ей.
Евника открыла свой нижний отсек, позволив воде затечь внутрь, и стала медленно погружаться вслед за остальными. Когда океан окружил ее со всех сторон, рация перестала работать, и она переключилась на свои акустические сенсоры, которые время от времени улавливали доносившиеся с яхты чирикающие звуки. На такой глубине в воде было еще достаточно светло, и она могла видеть четырех остальных шестиногих, которые кольцом рассредоточились внизу, под ней.