Лучшая фантастика

Молли открыла «Первую и последнюю страницу», когда Фиби была еще ребенком, а граница между странами казалась прозрачнее. Оба правительства стремились создать Специальную торговую зону и выдавали специальные транснациональные лицензии. Все радовались, что в округе появился книжный магазин, и Молли сбилась со счета, сколько человек поблагодарили ее за то, что она решилась на этот шаг. Некоторые букинистические издания Молли приобретала в частных библиотеках, но многие люди готовы были пожертвовать ей книги безвозмездно.

Молли хотела, чтобы Фиби находилась поблизости от Калифорнии в случае, если Америка перейдет от угроз к делу и постарается употребить свое законодательство, допускающее многообразие трактовок против аморального образа жизни. Кроме того, Фиби заслуживала того, чтобы ее окружали самые разные люди, чтобы она была свободна в своих взглядах и выборе жизненного пути. К тому же оказалось, что Молли проявила значительную проницательность, когда решила вести бизнес одновременно в двух странах, ведь таким образом, она вдвое увеличила свой рынок сбыта.

Какое-то время на границе также работали бар, бургерная и магазин одежды, но Молли даже не заметила, как все эти заведения закрылись одно за другим. Она думала, что ее «Первая и последняя страница» отличалась от остальных мест тем, что чтение книг никому не ударит в голову настолько, чтобы разъяриться и ввязаться в драку.



Мэтью, прихрамывая, вошел в американские двери, когда в магазине было затишье, и Молли обратила внимание на его рваные брюки, грязные руки и следы засохшей соли на его буром лице. Она повидала уже немало таких людей, и его появление не вызвало у нее удивления. Ей даже не нужно было видеть клеймо на шее Мэтью, которое напоминало пару сломанных крыльев и указывало на то, что он являлся несвободным батраком и находился в ведении Тюремных властей Великих Аппалачи, а также корпорации «Радость». Она лишь кивнула и провела его в магазин, пока никто больше не заметил этого и не стал задавать вопросов.

– Мне нужна книга по саморазвитию, – сказал Мэтью. Такие, как он, часто говорили нечто подобное. Кто-то где-то сообщал им, что благодаря этой кодовой фразе Молли сразу же поймет, что им нужно. Но на самом деле никакой кодовой фразы не существовало, в ней просто не было необходимости.

Помимо магазина Молли, существовало множество других мест, где граница между Америкой и Калифорнией никак не регулировалась. Среди таких мест был и каменистый холм, через который перебирались Зейди и другие калифорнийские ребятишки, чтобы поиграть с американскими детьми. На границе было слишком много пустырей, на патрулирование которых бессмысленно было тратить время, и уж тем более устанавливать там сенсоры. Все равно ты не смог бы пообедать в Калифорнии, прежде чем твою личность не проверят двадцать компьютеров. Но такие, как Мэтью, выбирали магазин Молли, потому что книги означали цивилизацию, а может быть, все дело было в его названии, которое будто обещало, что переход будет безопасным и с первой страницы они благополучно переберутся на последнюю.

Молли поступила так, как она всегда вела себя по отношению к беженцам. Она помогла Мэтью найти самый быстрый путь от отдела любовных романов в отдел философии, оттуда – в отдел истории, а затем – в Калифорнию. Она дала ему чистую одежду из ящика для пожертвований, который, как она всегда говорила покупателям, предназначался для какого-нибудь приюта, а также поделилась с ним известной ей информацией о ресурсах и контактных лицах. И позволила ему умыться в туалете.

Мэтью по-прежнему прихрамывал, пока шел по магазину в новых вельветовых штанах и мешковатом пестром свитере. Молли предложила осмотреть его ногу, но он лишь покачал головой.

– Старая рана.

Она принесла аптечку первой помощи и дала ему пузырек с обезболивающими. Мэтью все время озирался по сторонам, словно искал скрытые камеры (которых там не было), и резко дернулся назад, когда Молли попросила его ненадолго задержаться после того, как они оказались в Калифорнии.

– Что? Что-то не так? В чем дело?

– Ни в чем. Все так. Я просто подумала… – Молли всегда давала беженцам бесплатную книгу, чтобы как-то скрасить время в предстоящем путешествии. Она не хотела выбирать книгу наугад, поэтому посмотрела на Мэтью в приглушенном янтарном свете настенных бра, освещавших отдел истории. – Скажите, какие книги вы любите? Кроме книг по саморазвитию.

– Простите, но у меня нет денег, – ответил Мэтью, а Моли только махнула рукой.

– Деньги не нужны. Я просто хотела дать вам что-нибудь с собой.

В этот момент появилась Фиби, она сразу поняла, что происходит.

– Привет, мама. Здравствуйте, я – Фиби.

– Это Мэтью, – сказала Молли. – Я хочу дать ему книгу в дорогу.

– Нам не разрешают иметь своих книг, – возразил Мэтью. – У нас была маленькая библиотека, но пользоваться ею разрешали только за особые заслуги. И чтобы получить эту привилегию, нужно было не только хорошо себя вести, но и… – Он посмотрел на Фиби, потому что явно собирался сказать нечто такое, что не предназначалось для детских ушей. – Но нам разрешали читать Библию, и я даже учил наизусть некоторые отрывки оттуда.

Молли и Фиби переглянулась и, пока Мэтью беспокойно переминался с ноги на ногу, Фиби сказала:

– Детективы про отца Брауна.

– Ты уверена? – спросила Молли.

Фиби кивнула. Она убежала, быстрая, как лань, и вскоре вернулась со сборником рассказов Г. К. Честертона в мягкой обложке. Книга была такой маленькой, что могла уместиться в кармане вельветовых брюк, которые отдали Мэтью.

– Мне понравилась эта книга, – сказала она Мэтью. – Она о Боге, о религии. А еще там очень интересные детективные истории, где ключом к разгадке всегда служит понимание людей.

Мэтью принялся благодарить Молли и Фиби, издавая гортанные звуки, напоминающие кашель, пока они жестом не дали ему понять, что в этом не было необходимости. Оказавшись в фойе магазина на калифорнийской стороне, они попросили Мэтью не выходить из-за книжных шкафов, убедились, что поблизости никого не было, а затем вывели его из магазина и показали самый короткий путь, который позволял добраться до главной дороги незамеченным. Пока Мэтью бежал через длинную, посыпанную гравием парковку, он один раз остановился и махнул им на прощание рукой, но больше не оборачивался.



Президент Калифорнии поздравил президента Америки не с Пасхой, а с весенним солнцестоянием, и президент Америки созвал пресс-конференцию, чтобы обсудить это непростительное оскорбление. Уоллес Доусон – Американский секретарь по морали и нравственности оскорбительно отозвался о генеральном прокуроре Калифорнии, который был геем. Калифорния перебросила к границе войска и стала проводить военные учения так близко от магазина Молли, что она всю ночь слышала холостые залпы орудий. (Она надеялась, что залпы были холостыми.) Американцы послали к границе авиацию и беспилотники, чтобы патрулировать воздушное пространство. Калифорнийские роботы смогли отыскать большие запасы воды под толщей земной коры, но и Америка, и Калифорния заявили, что вода находится на их территории.

На гиджете Молли все время всплывали последние новости, сдобренные изрядной порцией пропаганды, как будто составлявшие их люди с обеих сторон изо всех сил старались накалить обстановку. Американские средства массовой информации распространяли сведения о беременной женщине из Нью-Сакраменто, которая потеряла ребенка из-за того, что у ее импланта, отвечавшего за планирование семьи, произошел сбой при обновлении программного обеспечения; а также жуткие истории о жестоких бандитских разборках в городах, наркомании, проституции и тому подобном. Калифорнийские СМИ постоянно напоминали своим гражданам об американских подростках, которых насильно удерживали взаперти и регулярно насиловали, чтобы они затем производили на свет потомство, а также о мирных протестующих, которых избивали и травили газом полицейские.

В последнее время почти каждый день в магазин Молли приходили американцы и искали две книги, которых у нее не было. Молли решила сыграть на опережение и заказать себе несколько экземпляров «Почему мы сильны» – манифест длиной в целую книгу, посвященный индивидуализму и христианским ценностям, в котором калифорнийцев обвиняли во всех мыслимых грехах за исключением каннибализма и скотоложства. Но этой книги больше не было в продаже и пришлось ждать нового тиража. В то же время Молли отказывалась продавать книгу «Наш народ», содержавшую оскорбительные карикатуры на черных и цветных людей, которые жили преимущественно в больших городах на западе вроде Нью-Сакраменто, а также псевдонаучные теории об их слабом умственном развитии.

Но люди все равно продолжали приходить и спрашивать «Наш народ», хотя Молли была уверена, что им было известно – книги в магазине нет, однако они все равно считали обязательным задать этот вопрос.

– Некоторые люди считают, будто вы возомнили о себе невесть что, – заметила Норма Верлейн, чья белокурая болтливая дочь Саманта входила в компанию Фиби. – То, как вы пытаетесь угодить и нашим и вашим, сидите здесь в своем красивом кресле и решаете, что стоит читать, а что нет. Вы в буквальном смысле принимаете за нас решение.

– Я ни за кого не принимаю решений, – возразила Молли. – Норма, я ведь тоже здесь живу и вместе с вами каждое воскресенье хожу в храм. И никого не осуждаю.

– Вам, конечно, виднее. Но вы отказываетесь продавать «Наш народ».

– Да, потому что эта книга расистская.

Норма повернулась к Регги Уоттс, чьи двое детей – Тобиас и Суз – тоже были участниками маленькой банды Фиби.

– Регги, вы слышали? Она только что назвала меня расисткой.


– Я никак вас не называла. Я говорила о книге.

– Нельзя отделять книги от людей, – заметила Регги, которая работала на большой электростанции в тридцати милях к востоку от книжного магазина. – Как нельзя отделять людей от тех мест, откуда они родом.

– Возможно, настанет момент, когда вам придется выбирать, в какой стране жить, – сказала Норма. Затем они с Регги удалились, преисполненные чувством собственной добродетельности.

Молли чувствовала, как что-то гложет ее изнутри. Словно книжный червь из мультика, который она смотрела в детстве. Там он прогрызал насквозь книги, а этот червь проделал в Молли аккуратное отверстие, из-за чего какую-то ее часть больше невозможно было прочитать.



Молли разбирала товарные чеки – после той перебранки между Тери и Сэндером она испытывала настоящую паранойю по поводу того, что продажи на американской стороне могли быть не занесены в компьютер – как вдруг началось землетрясение. Земля задрожала, и несколько книг упали на пол, но большинство стояли так плотно, что остались на местах. Вместе с подземными вибрациями послышался резкий оглушающий звук, из-за которого у Молли заболели уши. Когда она снова смогла подняться на ноги, то первым делом посмотрела на свой гиджет, но поначалу не обнаружила там никакой информации. Затем на экране появилось срочное сообщение: Калифорния заявила свои права на подземные запасы воды и приступила к их немедленному извлечению. Америка назвала это актом агрессии.

Фиби как всегда шаталась где-то со своими друзьями. Молли послала сообщение на ее гиджет, затем вышла из магазина и стала звать ее по имени. Из-под земли по-прежнему доносился жуткий грохот, но то ли Молли привыкла к нему, то ли он стал постепенно удаляться.

– Фиби?

Молли пошла по двухполосной дороге, через каждую пару минут проверяя свой гиджет, однако Фиби до сих пор не ответила ей. Она твердила себе, что не будет волноваться, если ей удастся отыскать дочь до захода солнца, но когда солнце село, ей пришлось придумывать новые сроки, когда она может позволить себе начать паниковать.

Что-то огромное и мощное неподалеку открыло свою пасть и зарычало так, что Молли даже покачнулась. Горячее дыхание гигантского хищника обдало ей лицо, а уши заложило от оглушительного грохота. Мгновение спустя она поняла, что три самолета-сталкера пролетели совсем низко над землей в невидимом режиме – так что их можно было услышать, но невозможно увидеть.

– Фиби? – крикнула Молли, когда дошла до конца длинной улицы, где находились продуктовый магазин и кафе. – Фиби, ты здесь?

С одной стороны улицы было большое кукурузное поле, с другой – объездная дорога, ведущая к автомагистрали. Кукуруза все еще шелестела после того, как над полем пролетели самолеты. На грунтовой дороге послышалось шуршание шин по земле, перемешанной с мелкими камешками, а затем она увидела приближающиеся к ней светящиеся фары.

– Мама! – Фиби мчалась к ней вниз по холму из маленькой рощицы, за ней бежали Джин Бринкфорт, Зейди Канва и другие ребята. – Слава богу, с тобой все в порядке!

Молли начала говорить Фиби, что она должна немедленно укрыться в книжном магазине, потому что читальный зал был единственным местом в округе, который мог кое-как сойти за бомбоубежище.

Но снова появились всполохи огней и послышался оглушающий грохот, а когда Молли посмотрела на окраину города, она увидела шеренгу теней, которые продвигались вперед и каждая была в три раза выше самого высокого здания в округе.

Молли никогда прежде не видела меха-роботов, но узнала этих металлических гигантов с массивными цилиндрами на ногах и ракетными пусковыми установками на руках. Они напоминали грубые карикатуры на бодибилдеров с огромными мускулами под броней из титанового сплава. Два смотровых оконца на их головах и красные полосы придавали им невероятно грозный внешний вид, с которым они взирали на людей у своих ног. Их до абсурдного гигантские тела с ног до головы были оснащены оружием, они двигались через город в сторону границы.

– Все в книжный магазин! – закричала Фиби. Зейди Канва писала сообщение отцу на каком-то навороченном планшете, остальные дети тоже пытались связаться со своими родителями, и Молли пришлось загонять их в «Первую и последнюю страницу».



Люди приходили в магазин в поисках детей или укрытия от обстрелов. Некоторых военный конфликт застал в магазине, другие просто проезжали мимо. Молли всех впускала, пока американские мехи сражались с эскадроном калифорнийских центурионов, которые внешне выглядели так же, как эти металлические гиганты, только их бортовые системы были подключены к комплексу «Друг». Обе стороны привели в действие свои ракетные установки, и небо озарилось одинаковыми оранжевыми вспышками, которые окрашивали все в янтарные цвета. Молли видела, как американский меха ударил своим огромным кулаком центуриона в бок, и металлические осколки полетели во все стороны, словно семена одуванчика на татуировке Зейди.

Затем Молли закрыла дверь в читальный зал и с чувством выполненного долга заперла ее на засов.

– Я заплатила подрядчикам в двойном размере, – сказала она людям, которые сидели там, сжавшись в комочки. – Эти стены как стальной сейф. Здесь самое безопасное место.

Туалет находился за железной дверью чуть дальше по коридору, хотя, конечно, существовал некоторый риск, что в тебя попадет снаряд, пока ты будешь справлять нужду.

Вместе с Молли и Фиби в читальном зале находилась еще дюжина людей. Здесь была Зейди со своим отцом Джеем; Норма Верлейн с дочерью Самантой; Регги Уоттс с двумя своими детьми; Джон Бринкфорт; Сендер – инженер, желавшие заполучить книгу «Души Земли»; Тери – женщина, которая приобрела эту книгу; Марси – двенадцатилетняя девочка из Калифорнии и ее мать Петрис.

Они все сидели в этой комнате площадью два на три метра с кушетками, на которых спокойно могли разместиться по пять человек, и книжными стеллажами от пола до потолка. Каждый раз, когда люди начинали потихоньку расслабляться, по земле снова прокатывалась дрожь, а грохот становился все громче и ужаснее. Чипы и различные устройства не принимали сигналы то ли из-за толстых стен, то ли потому, что связь активно глушилась. Стены комнаты ходили ходуном, но к счастью, книги на полках стояли тесно друг к дружке, так что ни одна из них не упала.

Молли посмотрела на Джея Канву, который сидел, обняв дочь, и внезапно вспомнила, как несколько лет назад, когда Фиби отправилась в поход, она ходила на свидание с Джеем. Фиби и Зейди уже были подругами, хотя их обеих тогда еще не интересовали романтические отношения, и Фиби считала, что этот высокий хорошо сложенный архитектор мог стать хорошей парой для ее матери. Отчасти потому, что они часто обменивались грустными улыбками, когда жаловались друг другу на тяготы жизни одиноких родителей своих буйных дочерей. К тому же, Молли и Фиби были гражданками Америки, однако двойное гражданство никому бы не помешало. Но у Молли не было времени для романтики. А теперь уже Зейди стала бросать заинтересованные взгляды на Фиби, которая никак не могла выбрать между Зейди и Джоном, и, возможно, уже никогда не остановит ни на ком свой выбор.

Джей выпустил из объятий дочь, которую все это время отчитывал за то, что она впуталась во все это. Остальные родители, включая Молли, тоже с хмурым видом смотрели на своих детей.

– Как бы я хотел оказаться сейчас дома, – прошептал Джей Канва дочери, – а не сидеть здесь взаперти с этими людьми.

– Что вы имеете в виду под «этими людьми»? – возмущенным тоном поинтересовалась Норма Верлейн, сидевшая напротив него.

Стены снова задрожали и послышался грохот.

– Норма, не заводись, – сказала Регги. – Я уверена, что он ничего такого не хотел сказать.

– Нет, мне интересно, – не унималась Норма. – Что делает нас «этими людьми»? Ведь мы просто пытаемся жить своей жизнью и воспитывать наших детей. В то время как в вашей стране нормой теперь считается все, что угодно, от абортов и противоестественных сексуальных отношений до всовывания в человеческий мозг всякого нанотехнологического мусора. Так что это я должна задаваться вопросом, почему мне приходится терпеть таких людей, как вы!

– Я собственными глазами видел, что в вашей стране делают с людьми вроде меня, – тихо сказал Джей Канва.

– Как будто калифорнийцы не похищают постоянно американских детей, чтобы превращать их в секс-рабов и проституток. Из-за этого я теперь глаз не спускаю с Саманты.

– Мам, – сказала Саманта, и это слово, состоящее всего из одного слога, могло означать все, что угодно. От: «Хватит позорить меня на глазах у моих друзей» до «Ты не сможешь защищать меня вечно».

– Мы не воруем детей, – возмутились Сендер. – Это нелепый вымысел.

– Вы вечно все воруете. Сейчас вы воруете воду, – сказала Тери. – Для вас нет ничего святого, никаких правил, как будто бы разрешено все, что вы только захотите!

– Но не мы отправляли полмиллиона человек в трудовые лагеря, – возразила Петре – тихая седовласая женщина, обычно покупавшая книги по садоводству и истории Италии.

– О нет, конечно! Вместо этого Калифорния превратила миллионы человек в кибернетических рабов комплекса «Другй», – сказала Регги, – это гораздо гуманнее.