Лучшая фантастика
Часть 36 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
А потом к чему это может привести? К тому, что мужчины никогда больше не будут разговаривать с женщинами, ведь лучше свести на нет всякое общение примерно с половиной человечества, если альтернативой этому является необходимость думать или переживать о своем поведении дольше, чем 0.000002 секунды
А потом иногда плохие мужчины приносят извинения: прости, ведь ты так восхищалась мной, прости, что я решил изменить правила по ходу дела, прости, я не помню, как это сделал, потому что был пьян или под кайфом, но я помню, что тебе это понравилось, и прости, если ты потом изменила свое мнение на этот счет, но все равно прости, что у меня такие сексуальные фантазии
А потом плохие мужчины исчезают и появляются снова
А потом мы все забываем, и они появляются снова
Или, может, они своим новым появлением заставляют нас все забыть
До следующего раза, до следующего раза
– Мне кажется, все эти новости сильно расстраивают ее, – сказала я одной ее подруге. Мы ей посочувствовали.
Тот раз, когда Бонни угостила меня завтраком
Однажды утром Бонни дважды постучала в дверь моей спальни и вошла, не дожидаясь ответа. Мне не нравилось, когда она ко мне заходила, потому что часто рассматривала мою мебель, одежду, обувь с неизменно дружелюбно-отрешенным видом, за которым, я знала, скрывалась жалость, и меня это оскорбляло. Разумеется, мои дела обстояли не так хорошо, как у Бонни, но не так уж и плохо, чтобы взирать на все это с таким каменным лицом.
Однако на этот раз Бонни ничего подобного делать не стала, а просто сказала:
– Позвони на работу и скажи, что заболела. Я хочу тебе кое-что показать.
– Ты же знаешь, я не могу. – Хотя, знала ли она? Недавно мне подвернулась довольно хорошая временная подработка в сети магазинов беспошлинной торговли. Я должна была переносить названия косметических средств из больших папок в компьютерную базу данных. Под конец срока выяснилось, что я все сделала неправильно, так как мне неправильно объяснили. Поэтому мне продлили срок работы, чтобы я смогла исправить все ошибки; работодатели оказались очень милыми, гуманным и понимающими. К сожалению, несмотря на то что я научилась правильно выполнять свою работу, в скором времени мне предстояло потерять ее. И я понятия не имела, чем буду заниматься дальше.
– Не важно! – сказала Бонни. – Ладно. Нет, подожди. Я заплачу тебе в пять раз больше, чем ты зарабатываешь за один день. И угощу тебя завтраком. Давай сходим куда-нибудь!
– Ты серьезно?
Она посмотрела на меня сверху вниз с надменным видом умудренной жизнью и состоявшейся женщины.
– Ты же знаешь, я никогда не вру, если речь заходит о деньгах или еде. – Бонни положила мне на лицо уже подписанный чек, а когда я начала от него отплевываться, заявила, что будет ждать меня в гостиной.
Собравшись и договорившись об отгуле на работе, я вышла из комнаты и увидела, что Бонни сидит с чинным видом на кушетке, закрыв глаза.
– Пойдем! – сказала она, вставая. Ее глаза по-прежнему были закрыты. Приблизившись к ней, я заметила, что ее веки были покрыты чем-то прозрачным и твердым. – Ты, наверное, хочешь спросить, что с моими глазами? Я заклеила их суперклеем, – сказала она. – Он высох? – спросила она и сама ответила на вопрос: – Да. Он высох. Так что видишь, теперь мои глаза полностью закрыты, верно?
Да, так и было. Я попятилась назад, очень тихо, но Бонни сказала:
– Хватит пятиться, да еще так тихо! Я знаю, у тебя просто аллергия какая-то на все, что связано с сумасшествием, потому что тебя воспитала тетя-шизофреничка, а к людям, которые с детства придумывают различные защитные механизмы, чтобы хоть как-то уберечь себя, нужно относиться с уважением, но пора уже перебороть себя. Иногда в жизни происходит ужасное дерьмо. Иногда люди ведут себя очень странно, а зачастую просто безумно, но далеко не всегда их безумие бывает направлено против тебя! Пойми, наконец, это! И кстати, тебя тоже не назовешь совсем уж нормальной! – Она надела солнцезащитные очки. – Ну да, ты сейчас скажешь: "Это говорит богатая сексуальная девчонка, у которой было счастливое детство", но это все неправда. Хотя, ты же встречалась с моими родителями. Вот дерьмо. Постой. В этот раз ты этого не делала. Ладно, ты права, но я тоже кое в чем права. Ну так что, ты хочешь пойти и проветрить голову?
– Я не собиралась использовать слово "сексуальная", – заметила я.
Она рассмеялась и хохотала так долго, что я даже забыла спросить ее, откуда она узнала про мою тетю. Затем мы вышли на улицу.
Хотя она ничего не видела своими заклеенными глазами, Бонни без посторонней помощи вышла из здания. Она подобрала игрушку, выпавшую из коляски, и вернула ее ребенку. Она сделала комплимент женщине по поводу ее туфель и при этом очень убедительно описывала все детали. Она купила газету и рассказала мне, что в ней было написано. Она достала свой телефон и пересказала мне содержание каждого из сообщений, адресованных ей. Она встала на углу улицы и попросила меня сказать ей, когда будет ровно восемь утра, и когда это произошло, она вытянула руку и сказала:
– Красная машина, черная машина, синяя машина, синяя машина, полицейская машина, секси-парень едет на байке, секси-парень перебегает улицу на красный свет. (Хотя я была несогласна насчет привлекательности тех парней, но, если брать во внимание вкусы Бонни, то она была на редкость точна.)
И все это она определила с заклеенными суперклеем глазами. Я снова посмотрела на них. При дневном свете они выглядели еще ужаснее.
– Бонни, – я была одновременно потрясена и испытывала дурные предчувствия, – как тебе это удается?
Позже, вечером, мы ели попкорн и смотрели реалити-шоу по телевизору, точнее, я смотрела, а Бонни слушала, и при этом ее глаза двигались под веками. Нам пришлось выбрать именно его, так как в создании остальных фильмов и передач, которые нам хотелось бы посмотреть, принимали участие мужчины, оказавшиеся насильниками или манипуляторами.
– Подожди, и он тоже? – спросила я.
– Посмотри у себя в телефоне, – ответила Бонни. – Новость только что опубликовали.
Сначала я поразилась тому, что Бонни отказывалась смотреть то, что ей на самом деле хотелось бы увидеть из-за причастности к этому того или иного Плохого Мужчины, но на самом деле она уже была не той Бонни, которую я знала прежде.
– Все это дерьмо… оно только и делает, что повторяется снова и снова лишь с небольшими отклонениями, – проговорила она распевным речитативом. – Можешь переживать, можешь не переживать, все равно это никак не повлияет на тот замкнутый круг, в котором я оказалась. И я просто не могу смотреть больше на его гребаное лицо! Если бы ты могла взглянуть на все моими глазами, то поняла бы, что вся эта грязь, которую я про него узнаю, постепенно наслаивается на мое восприятие. С каждой неделей появляется новый слой. И они продолжают нарастать, слой за слоем, слой за слоем.
Бонни стала заранее цитировать все, что происходило в реалити-шоу, это было довольно странно, и я спросила ее: новая неделя должна была начаться после полуночи?
– Совершенно верно, – сказала она. – Сегодня в полночь. Вторник – последний день перед тем, как все начинается сначала. Я люблю вторники и боюсь их. Однако я с нетерпением жду, когда суперклей исчезнет.
– Почему ты не сказала мне об этом раньше на неделе?
– Говорила. – Она не могла увидеть ужаса на моем лице, но все равно похлопала меня по руке. – Знаешь, в этот раз я придумала фокус с суперклеем, мне это казалось таким забавным. Но я не собиралась ходить с заклеенными глазами всю неделю. Ну так как, мне удалось устроить тебе вынос мозга?
Я задумалась.
– Знаешь… – сказала я. – Я ведь человек. Живой человек. Даже если я ничего не могу запомнить.
– Знаю, – вздохнула Бонни. – Прости. Сначала я тебе очень завидовала, но когда научилась доказывать окружающим, что это все происходит со мной на самом деле, то начала понимать, как это ужасно. Наконец-то понять правду о том, что случилось, а потом – осознать, что в конце концов все это будет стерто и начнется сызнова.
Проблема заключалась в том, что теперь, когда Бонни видела мир в мрачном безрадостном свете, кому-то необходимо было разрядить обстановку и внести позитивный настрой. Но я не была сильна по этой части. Я понимала, что я сегодняшняя, прожившая вместе с ней всю эту неделю, с наступлением полуночи должна буду исчезнуть. Разумеется, Бонни могла воссоздать очень близкое подобие меня нынешней, если в следующий раз будет вести себя точно так же, но мне казалось, что так будет еще хуже. Нет, это точно будет хуже. Я быстро сказала:
– А ты можешь сказать что-нибудь вроде волшебной фразы, которая все ускорит, чтобы в следующий раз все события развивались быстрее?
– На самом деле нет. И нет никакого волшебного способа скрывать или передавать знания; в противном случае я смогла бы доказать тебе, что ты должна хотя бы раз в жизни проконсультироваться с психиатром. Забавно, что ты упомянула про волшебство. В последнее время я увлеклась черной магией, в основном чтобы отыскать способ, который поможет мне выбраться из этой временной петли, а еще чтобы помочь Нине разобраться в ее проблеме с призраком.
Мне стало интересно, что Бонни имела в виду под "последним временем".
– Так ты знаешь об этом? Ой, я опять забыла. Ты ведь обо всем знаешь. И у тебя получилось?
– Нет, – просто и с грустью ответила она. – Печальная правда заключается в том, что ты не всегда можешь разобраться с тем дерьмом, которое с тобой происходит.
– Бедная Нина, – сказала я. Боже, Бонни ведь в самом деле изменилась! Сколько раз за сегодняшний день я подумала об этом? Но я не могла избавиться от этой мысли, ведь все, что она говорила и делала, только подчеркивало эту ее новизну, каждый раз по-новому. Я посмотрела на часы и вздрогнула. – Ой, уже почти полночь, – сказала я, чувствуя, как меня сковывает страх. – Мне просто нужно отвлечься от ужаса бытия и сказать тебе: пожалуйста, в следующий раз постарайся доказать мне все это с самого начала, а потом дай мне немного денег, чтобы я могла не ходить на работу и развлекаться всю неделю. Что скажешь?
– Я могла бы так поступить, и мне стоит это сделать. Но все бесполезно.
– Ого, как-то непривычно видеть такую мрачную и темную сторону Бонни. Я буду скучать по ней… и нет, я точно не буду по ней скучать. – Мне тяжело было это говорить. Зубы стучали.
Полночь почти наступила.
Оставалась всего одна секунда.
Тот раз, когда Бонни осталась
Она шептала всем на ухо, вызывая в нас легкий шок, который мы выражали удивленными вздохами, когда же она добралась до меня, я просто сказала:
– Не надо.
Я не хотела знать о том, что ей про меня известно, и не важно, что я ей там говорила, ведь это говорила ей не я. (Да, это была я, нет, это была не я.)
– Не надо, – сказала я. – Я всему верю.
Бонни кивнула и снова села на место. Мы все были потрясены.
– Сегодня мне хочется со всеми делиться информацией, – заявила Бонни. – Пожалуйста, спрашивайте меня все, что хотите.
Вот несколько вопросов, которые я запомнила. Их было очень много.
Вопрос: Как тебе удается столько всего запомнить, если ты не можешь ничего с собой забрать?
Ответ: Хороший вопрос. На самом деле для моей памяти это было довольно тяжело. Но я освоила метод локусов, благодаря "Риторике для Геренния" и другим книгам. Первым делом, просыпаясь, я начинаю печатать на компьютере все, что только могу вспомнить. В эти моменты я впадаю в полное исступление. Хорошо, что ты только один раз слышала, как я стучала по клавиатуре! Ха-ха. А еще после того, как я проснулась, я заказываю себе книги и прочее, чтобы все это доставили как можно скорее.
Вопрос: Ты когда-нибудь пыталась покончить с собой.
Ответ: Нет. Пока мой оптимизм не умер окончательно, я еще надеялась, что смогу в конце концов вырваться из временной петли. Я не хотела рисковать, мне было страшно, что если я покончу с собой, то лишу себя такой возможности. А потом я случайно погибла, и все поняла. Но я никогда бы не стала делать это специально. Я ненавижу тот мрак, в который погружаюсь между циклами. Когда я умерла, это состояние длилось дольше.
Вопрос: Какое у тебя самое любимое воспоминание?
Ответ: Их так много! Знаю, это покажется слишком слащавым, но мне нравится вспоминать о том, как мы с вами стали ближе. Вы не помните этого, но мы очень сблизились, например, стали обмениваться локонами волос и носить их в медальонах. Даже у нас с тобой, Скотт, были свои памятные моменты. А еще в честь меня был создан один темный магический культ, я не могу сказать, что это мое любимое воспоминание, скорее, интересное, но очень, очень, очень интересное. Ах да, еще много потрясающих воспоминаний связано с сексом. Все верно, я безумно много занималась сексом, и это было так здорово, но, разумеется, было и много посредственных эпизодов, нелепых и даже несколько ужасных. Я же не богиня все-таки. Временами я не могу предугадать, когда произойдет что-то нехорошее, и не в силах помешать этому. И хотя мое тело постоянно перезагружается, с мозгом этого не происходит.
Вопрос: Ты хочешь, чтобы это прекратилось?
Ответ: Да.
Вопрос: Почему ты хочешь, чтобы это прекратилось?
А потом иногда плохие мужчины приносят извинения: прости, ведь ты так восхищалась мной, прости, что я решил изменить правила по ходу дела, прости, я не помню, как это сделал, потому что был пьян или под кайфом, но я помню, что тебе это понравилось, и прости, если ты потом изменила свое мнение на этот счет, но все равно прости, что у меня такие сексуальные фантазии
А потом плохие мужчины исчезают и появляются снова
А потом мы все забываем, и они появляются снова
Или, может, они своим новым появлением заставляют нас все забыть
До следующего раза, до следующего раза
– Мне кажется, все эти новости сильно расстраивают ее, – сказала я одной ее подруге. Мы ей посочувствовали.
Тот раз, когда Бонни угостила меня завтраком
Однажды утром Бонни дважды постучала в дверь моей спальни и вошла, не дожидаясь ответа. Мне не нравилось, когда она ко мне заходила, потому что часто рассматривала мою мебель, одежду, обувь с неизменно дружелюбно-отрешенным видом, за которым, я знала, скрывалась жалость, и меня это оскорбляло. Разумеется, мои дела обстояли не так хорошо, как у Бонни, но не так уж и плохо, чтобы взирать на все это с таким каменным лицом.
Однако на этот раз Бонни ничего подобного делать не стала, а просто сказала:
– Позвони на работу и скажи, что заболела. Я хочу тебе кое-что показать.
– Ты же знаешь, я не могу. – Хотя, знала ли она? Недавно мне подвернулась довольно хорошая временная подработка в сети магазинов беспошлинной торговли. Я должна была переносить названия косметических средств из больших папок в компьютерную базу данных. Под конец срока выяснилось, что я все сделала неправильно, так как мне неправильно объяснили. Поэтому мне продлили срок работы, чтобы я смогла исправить все ошибки; работодатели оказались очень милыми, гуманным и понимающими. К сожалению, несмотря на то что я научилась правильно выполнять свою работу, в скором времени мне предстояло потерять ее. И я понятия не имела, чем буду заниматься дальше.
– Не важно! – сказала Бонни. – Ладно. Нет, подожди. Я заплачу тебе в пять раз больше, чем ты зарабатываешь за один день. И угощу тебя завтраком. Давай сходим куда-нибудь!
– Ты серьезно?
Она посмотрела на меня сверху вниз с надменным видом умудренной жизнью и состоявшейся женщины.
– Ты же знаешь, я никогда не вру, если речь заходит о деньгах или еде. – Бонни положила мне на лицо уже подписанный чек, а когда я начала от него отплевываться, заявила, что будет ждать меня в гостиной.
Собравшись и договорившись об отгуле на работе, я вышла из комнаты и увидела, что Бонни сидит с чинным видом на кушетке, закрыв глаза.
– Пойдем! – сказала она, вставая. Ее глаза по-прежнему были закрыты. Приблизившись к ней, я заметила, что ее веки были покрыты чем-то прозрачным и твердым. – Ты, наверное, хочешь спросить, что с моими глазами? Я заклеила их суперклеем, – сказала она. – Он высох? – спросила она и сама ответила на вопрос: – Да. Он высох. Так что видишь, теперь мои глаза полностью закрыты, верно?
Да, так и было. Я попятилась назад, очень тихо, но Бонни сказала:
– Хватит пятиться, да еще так тихо! Я знаю, у тебя просто аллергия какая-то на все, что связано с сумасшествием, потому что тебя воспитала тетя-шизофреничка, а к людям, которые с детства придумывают различные защитные механизмы, чтобы хоть как-то уберечь себя, нужно относиться с уважением, но пора уже перебороть себя. Иногда в жизни происходит ужасное дерьмо. Иногда люди ведут себя очень странно, а зачастую просто безумно, но далеко не всегда их безумие бывает направлено против тебя! Пойми, наконец, это! И кстати, тебя тоже не назовешь совсем уж нормальной! – Она надела солнцезащитные очки. – Ну да, ты сейчас скажешь: "Это говорит богатая сексуальная девчонка, у которой было счастливое детство", но это все неправда. Хотя, ты же встречалась с моими родителями. Вот дерьмо. Постой. В этот раз ты этого не делала. Ладно, ты права, но я тоже кое в чем права. Ну так что, ты хочешь пойти и проветрить голову?
– Я не собиралась использовать слово "сексуальная", – заметила я.
Она рассмеялась и хохотала так долго, что я даже забыла спросить ее, откуда она узнала про мою тетю. Затем мы вышли на улицу.
Хотя она ничего не видела своими заклеенными глазами, Бонни без посторонней помощи вышла из здания. Она подобрала игрушку, выпавшую из коляски, и вернула ее ребенку. Она сделала комплимент женщине по поводу ее туфель и при этом очень убедительно описывала все детали. Она купила газету и рассказала мне, что в ней было написано. Она достала свой телефон и пересказала мне содержание каждого из сообщений, адресованных ей. Она встала на углу улицы и попросила меня сказать ей, когда будет ровно восемь утра, и когда это произошло, она вытянула руку и сказала:
– Красная машина, черная машина, синяя машина, синяя машина, полицейская машина, секси-парень едет на байке, секси-парень перебегает улицу на красный свет. (Хотя я была несогласна насчет привлекательности тех парней, но, если брать во внимание вкусы Бонни, то она была на редкость точна.)
И все это она определила с заклеенными суперклеем глазами. Я снова посмотрела на них. При дневном свете они выглядели еще ужаснее.
– Бонни, – я была одновременно потрясена и испытывала дурные предчувствия, – как тебе это удается?
Позже, вечером, мы ели попкорн и смотрели реалити-шоу по телевизору, точнее, я смотрела, а Бонни слушала, и при этом ее глаза двигались под веками. Нам пришлось выбрать именно его, так как в создании остальных фильмов и передач, которые нам хотелось бы посмотреть, принимали участие мужчины, оказавшиеся насильниками или манипуляторами.
– Подожди, и он тоже? – спросила я.
– Посмотри у себя в телефоне, – ответила Бонни. – Новость только что опубликовали.
Сначала я поразилась тому, что Бонни отказывалась смотреть то, что ей на самом деле хотелось бы увидеть из-за причастности к этому того или иного Плохого Мужчины, но на самом деле она уже была не той Бонни, которую я знала прежде.
– Все это дерьмо… оно только и делает, что повторяется снова и снова лишь с небольшими отклонениями, – проговорила она распевным речитативом. – Можешь переживать, можешь не переживать, все равно это никак не повлияет на тот замкнутый круг, в котором я оказалась. И я просто не могу смотреть больше на его гребаное лицо! Если бы ты могла взглянуть на все моими глазами, то поняла бы, что вся эта грязь, которую я про него узнаю, постепенно наслаивается на мое восприятие. С каждой неделей появляется новый слой. И они продолжают нарастать, слой за слоем, слой за слоем.
Бонни стала заранее цитировать все, что происходило в реалити-шоу, это было довольно странно, и я спросила ее: новая неделя должна была начаться после полуночи?
– Совершенно верно, – сказала она. – Сегодня в полночь. Вторник – последний день перед тем, как все начинается сначала. Я люблю вторники и боюсь их. Однако я с нетерпением жду, когда суперклей исчезнет.
– Почему ты не сказала мне об этом раньше на неделе?
– Говорила. – Она не могла увидеть ужаса на моем лице, но все равно похлопала меня по руке. – Знаешь, в этот раз я придумала фокус с суперклеем, мне это казалось таким забавным. Но я не собиралась ходить с заклеенными глазами всю неделю. Ну так как, мне удалось устроить тебе вынос мозга?
Я задумалась.
– Знаешь… – сказала я. – Я ведь человек. Живой человек. Даже если я ничего не могу запомнить.
– Знаю, – вздохнула Бонни. – Прости. Сначала я тебе очень завидовала, но когда научилась доказывать окружающим, что это все происходит со мной на самом деле, то начала понимать, как это ужасно. Наконец-то понять правду о том, что случилось, а потом – осознать, что в конце концов все это будет стерто и начнется сызнова.
Проблема заключалась в том, что теперь, когда Бонни видела мир в мрачном безрадостном свете, кому-то необходимо было разрядить обстановку и внести позитивный настрой. Но я не была сильна по этой части. Я понимала, что я сегодняшняя, прожившая вместе с ней всю эту неделю, с наступлением полуночи должна буду исчезнуть. Разумеется, Бонни могла воссоздать очень близкое подобие меня нынешней, если в следующий раз будет вести себя точно так же, но мне казалось, что так будет еще хуже. Нет, это точно будет хуже. Я быстро сказала:
– А ты можешь сказать что-нибудь вроде волшебной фразы, которая все ускорит, чтобы в следующий раз все события развивались быстрее?
– На самом деле нет. И нет никакого волшебного способа скрывать или передавать знания; в противном случае я смогла бы доказать тебе, что ты должна хотя бы раз в жизни проконсультироваться с психиатром. Забавно, что ты упомянула про волшебство. В последнее время я увлеклась черной магией, в основном чтобы отыскать способ, который поможет мне выбраться из этой временной петли, а еще чтобы помочь Нине разобраться в ее проблеме с призраком.
Мне стало интересно, что Бонни имела в виду под "последним временем".
– Так ты знаешь об этом? Ой, я опять забыла. Ты ведь обо всем знаешь. И у тебя получилось?
– Нет, – просто и с грустью ответила она. – Печальная правда заключается в том, что ты не всегда можешь разобраться с тем дерьмом, которое с тобой происходит.
– Бедная Нина, – сказала я. Боже, Бонни ведь в самом деле изменилась! Сколько раз за сегодняшний день я подумала об этом? Но я не могла избавиться от этой мысли, ведь все, что она говорила и делала, только подчеркивало эту ее новизну, каждый раз по-новому. Я посмотрела на часы и вздрогнула. – Ой, уже почти полночь, – сказала я, чувствуя, как меня сковывает страх. – Мне просто нужно отвлечься от ужаса бытия и сказать тебе: пожалуйста, в следующий раз постарайся доказать мне все это с самого начала, а потом дай мне немного денег, чтобы я могла не ходить на работу и развлекаться всю неделю. Что скажешь?
– Я могла бы так поступить, и мне стоит это сделать. Но все бесполезно.
– Ого, как-то непривычно видеть такую мрачную и темную сторону Бонни. Я буду скучать по ней… и нет, я точно не буду по ней скучать. – Мне тяжело было это говорить. Зубы стучали.
Полночь почти наступила.
Оставалась всего одна секунда.
Тот раз, когда Бонни осталась
Она шептала всем на ухо, вызывая в нас легкий шок, который мы выражали удивленными вздохами, когда же она добралась до меня, я просто сказала:
– Не надо.
Я не хотела знать о том, что ей про меня известно, и не важно, что я ей там говорила, ведь это говорила ей не я. (Да, это была я, нет, это была не я.)
– Не надо, – сказала я. – Я всему верю.
Бонни кивнула и снова села на место. Мы все были потрясены.
– Сегодня мне хочется со всеми делиться информацией, – заявила Бонни. – Пожалуйста, спрашивайте меня все, что хотите.
Вот несколько вопросов, которые я запомнила. Их было очень много.
Вопрос: Как тебе удается столько всего запомнить, если ты не можешь ничего с собой забрать?
Ответ: Хороший вопрос. На самом деле для моей памяти это было довольно тяжело. Но я освоила метод локусов, благодаря "Риторике для Геренния" и другим книгам. Первым делом, просыпаясь, я начинаю печатать на компьютере все, что только могу вспомнить. В эти моменты я впадаю в полное исступление. Хорошо, что ты только один раз слышала, как я стучала по клавиатуре! Ха-ха. А еще после того, как я проснулась, я заказываю себе книги и прочее, чтобы все это доставили как можно скорее.
Вопрос: Ты когда-нибудь пыталась покончить с собой.
Ответ: Нет. Пока мой оптимизм не умер окончательно, я еще надеялась, что смогу в конце концов вырваться из временной петли. Я не хотела рисковать, мне было страшно, что если я покончу с собой, то лишу себя такой возможности. А потом я случайно погибла, и все поняла. Но я никогда бы не стала делать это специально. Я ненавижу тот мрак, в который погружаюсь между циклами. Когда я умерла, это состояние длилось дольше.
Вопрос: Какое у тебя самое любимое воспоминание?
Ответ: Их так много! Знаю, это покажется слишком слащавым, но мне нравится вспоминать о том, как мы с вами стали ближе. Вы не помните этого, но мы очень сблизились, например, стали обмениваться локонами волос и носить их в медальонах. Даже у нас с тобой, Скотт, были свои памятные моменты. А еще в честь меня был создан один темный магический культ, я не могу сказать, что это мое любимое воспоминание, скорее, интересное, но очень, очень, очень интересное. Ах да, еще много потрясающих воспоминаний связано с сексом. Все верно, я безумно много занималась сексом, и это было так здорово, но, разумеется, было и много посредственных эпизодов, нелепых и даже несколько ужасных. Я же не богиня все-таки. Временами я не могу предугадать, когда произойдет что-то нехорошее, и не в силах помешать этому. И хотя мое тело постоянно перезагружается, с мозгом этого не происходит.
Вопрос: Ты хочешь, чтобы это прекратилось?
Ответ: Да.
Вопрос: Почему ты хочешь, чтобы это прекратилось?