Лучшая фантастика
Часть 22 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Бурджвик потер бок, куда Мортис ударил его коленом с такой силой, что Бурджвик испугался, как бы ему не сломали ребра. На месте удара уже расплывался желто-бурый синяк. Мортис так громко завопил от ярости, что сразу прибежало несколько слуг. Они застали сцену полнейшего хаоса: Мортис прижимал Бурджвика к земле и поносил его последними словами, в то время как Джиб предпринимал вялые попытки освободить его.
– Ну вот, совсем как новенький, – сказал дядя Беллерофон, убирая пузырек обратно в карман.
Мортис с мрачным видом кивнул, но продолжал буравить взглядом Бурджвика.
– Поблагодари дядю, – проворчал отец. Он не выглядел рассерженным, но настроение отца всегда трудно было угадать. Его рот скрывался в гуще жестких черных волос бороды, а вечно слезящиеся глаза давно удалили и заменили блестящими черными шарами, которые создал самый лучший генный специалист на континенте.
– Спасибо, дядя, – сухо проговорил Мортис.
– А теперь я хочу побеседовать со своими отпрысками, – сказал отец, похлопав дядю Беллерофона по плечу.
Ворсинки на шкуре дяди Беллерофона изогнулись, реагируя на прикосновение. Вся его шкура блестела и была покрыта оранжевыми пятнами по случаю кануна Дня Заражения, а несколько кудрявых волосков окружали его голову, создавая странный ореол. Шкура отца, напротив, была как всегда по-звериному распушенной и обрамляла плотные красные мускулы, которые делали его невероятно сильным.
Бурджвик хорошо помнил тот день, когда старое дерево неудачно упало и придавило одного из слуг, и как отец подошел к нему, присел на корточки и поднял ствол с такой легкостью, словно это была всего лишь маленькая ветка.
Как только дядя Беллерофон ушел, отец сложил руки на груди и посмотрел на них, его черные как смоль глаза сначала повернулись в сторону Бурджвика, а затем – Мортиса.
– Может, нам отправить клоунов домой? – спросил он. – Похоже, вы двое решили взять на себя их работу.
Бурджвик удивленно заморгал, Мортис – скривил рот.
– Слуги смеялись над вами, – сказал отец. – Двое сыновей Сомнамбулического дома катались в грязи, колотили друг друга и орали как маленькие дети. Мы никогда не выясняем отношений на глазах у слуг. Вы позорите меня.
Бурджвик заметил, как Мортис кусает губы от злости и стыда.
– Это я во всем виноват, отец, – быстро сказал Бурджвик. – Я спровоцировал Мортиса.
– Мортиса и провоцировать не нужно, он и так не отличает свой рот от задницы, – фыркнул отец. – Возможно, я совершил ошибку, когда подарил тебе охотничье ружье. А то еще отстрелишь себе голову. Возможно, вам двоим сегодня лучше остаться дома.
Бурджвик удивленно открыл рот; лицо Мортиса побагровело.
– Скоро приедут представители других семей, – продолжал отец. – Сегодня вечером вы должны вести себя как и подобает членам нашей семьи, иначе вы не сможете участвовать в охоте на доппеля. Вам ясно?
Бурджвик энергично кивнул и облегченно вздохнул, когда через несколько секунд его брат также кивнул.
– И еще, Бурджвик. – Блестящий черный глаз отца повернулся в своей глазнице. – Больше никаких игр с мальчиками-слугами. Это недопустимо. А теперь идите.
Первым порывом Бурджвика было броситься прочь со всех ног, чтобы избежать мести старшего брата. Но когда они направились к дому, Мортис, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль.
– Это я-то не могу отличить рот от задницы? – внезапно со злобой проговорил Мортис. – Он считает меня дураком. Но я не дурак.
– Нет. – Сказал Бурджвик и тут же пожалел, ведь Мортис обратил на него внимание. Бурджвик вздрогнул, когда брат поднял руку, однако удара не последовало.
Вместо этого брат взял его за щеку и заглянул в глаза.
– Ты еще пожалеешь о том, что сделал это, маленький братик, – сказал он дрожащим голосом. – Очень сильно пожалеешь.
К тому моменту, когда начали прибывать представители различных семей, Бурджвик успел привести себя в порядок, очиститься от клея, зачесать назад волосы и нанести ароматную секрецию на свою шкуру. Он стоял на лужайке рядом с матерью, у которой на шкуре выросла тонкая вуаль, окутывающая ее встревоженное лицо. Она всегда сильно волновалась, когда приезжали другие семьи, переживала из-за тысячи разных мелочей, которые слуги могли испортить или проигнорировать.
Мортис, напротив, улыбался и смеялся, обмениваясь приветствиями и пожеланиями счастливого Дня Заражения с представителями Непорочного дома и Дома Слез, которые одни за другим прибывали в черных тонколапых экипажах. Бурджвик надеялся, что во всей этой суматохе брат забудет про свое обещание отомстить ему, но ребра все еще болели – Мортис всегда знал, как ударить побольнее.
По случаю праздника члены Непорочного дома привели своего зеленого человека. Все его искривленное тело было покрыто мхом, а вены проступали сквозь кожу, извиваясь, как ползущие растения. Накануне Дня Заражения он вырастил у себя на коленях и на бедрах красные сахарно-лакричные шарики. Они находились достаточно низко, чтобы даже дети могли их сорвать.
Бурджвик помнил, как он боялся зеленого человека, когда был совсем маленьким. Его неуклюжая походка и огромное оплывшее лицо внушали ему неподдельный ужас. Мортис говорил, что в его венах струится кровь детей, которую он пил. Но теперь Бурджвик знал, что для питания ему нужны только фиолетовый свет и вода.
Следующими прибыли представители Пыточного дома. Они вырастили у себя на шкуре маски, которые крепились к их широким воротникам тонкими ворсинками, и Бурджвик не сразу смог узнать Бреешу. Она подросла с прошлой их встречи и теперь была выше его, а ее рыжевато-золотистые волосы словно пламя пылали позади ее белой, как кость, маски, походка же совсем не изменилась и была все такой же легкой и пружинистой.
– Счастливого Дня Заражения, тетя Деметра, – обратилась она к матери Бурджвика нежным голоском, а потом схватила Бурджвика за руку и оттащила в сторону. – Смотри, что у меня теперь есть, – сказала она. – Видишь, они выгружают его. – Она указала на слуг Пыточного дома, которые с трудом вытаскивали прикрепленный позади экипажа контейнер с инкубатором.
– У меня тоже есть такой, – сказал Бурджвик, решив не упоминать о том, как он едва не лишился привилегии участвовать в охоте. Он подумал о Джибе, которому наверняка поручили самую тяжелую работу на кухне под бдительным присмотром повара, и его охватило чувство вины.
– А вот и члены Сумеречного дома. По традиции они явились позже всех, – сказала Брееша и посмотрела в ночное небо.
Бурджвик был рад этой возможности отвлечься. Воздушный корабль Сумеречного дома освещали грязно-желтые шары биосвета, а когда он спустился ниже, Бурджвик смог рассмотреть остальные детали: решетчатый пол палубы, похожий на высохшие соты, раздутый от газа мешок, который поддерживал корабль в воздухе, и маленькие лица близнецов Феррика и Фрейи, выглядывавших из-за борта.
Со дна воздушного корабля свисали толстые веревки из жил, и все слуги, которые находились на лужайке перед домом, бросились ловить и привязывать их к парковочным петлям. Один слуга споткнулся и наступил на веревку. Она задрожала, и Бурджвик услышал, как застонал воздушный корабль. Он представил себе, как раздраженно вздохнула в этот момент его мать.
Едва воздушный корабль приземлился, как члены Сумеречного дома начали сходить на землю торжественной вереницей. Последней корабль покинула Старая Мадам, которую окружали многочисленные слуги. Бурджвику показалось, что в отличие от Брееши, она скукожилась и стала совсем маленькой. Из ее дряблой шеи торчали дыхательные трубки, и казалось, что еще чуть-чуть, и она окончательно утонет в своем кресле, которое само двигалось на ножках, сделанных из сплава черного наноуглерода и красных волокон живых мускулов.
– Отец сказал, что это последний раз, когда она лично приезжает сюда, – тихим голосом сказала Брееша. – Ее тело разваливается на части.
Бурджвик нахмурился.
– Она не может принять еще клеточного соединителя?
– Отец говорит, она такая старая, что даже клеточный соединитель не в силах ей помочь. – Брееша с нескрываемым интересом следила за тем, как Старая Мадам скользила на кресле от одного своего потомка к другому и принимала поздравления. – Знаешь, она последняя из тех, кто родился под землей. Во время Заражения.
– В то время они еще кое-чего не знали о генетическом материале, – сказал Бурджвик, и его губы тронула легкая улыбка.
– Ничего, – поправила Бурджвика Брееша и как-то странно посмотрела на него. – Они вообще ничего не знали.
Бурджвик посмотрел на Мортиса, который отвешивал энергичный поклон, его красивое лицо сморщилось в самой очаровательной гримасе, пока он желал Старой Мадам счастливого Дня Заражения, а охотничий плащ элегантно струился по его плечам.
Может быть, он все-таки забудет про ту историю с плевальшиками?
Вскоре после этого начались торжества. Все ходили по лужайке, общались друг с другом, собирались в кружки, потом эти кружки распадались и собирались снова, – в общем, все вели себя как амебы, которых Бурджвик изучал вместе со своим наставником. Повсюду сновали слуги с бокалами вина и кружками бактериального пива. Твердые огни начали сплетаться в живые узоры: монстры преследовали зараженных птиц и наоборот.
Бурджвик чувствовал себя совсем потерянным, особенно после того, как Брееша оставила его и присоединилась к Мортису и другим старшим кузенам. Ему не хотелось попадаться на глаза брату, к тому же он был слушком юным, чтобы с интересом обсуждать моду и поединки.
Но вместе с тем он был слишком взрослым, чтобы играть с Ферриком и Фреей, которые бегали за зеленым человеком Непорочного дома, набрасывались на него, срывали лакричные шарики с его коленей и хихикали, когда он начинал наигранно возмущаться и размахивать своими одеревенелыми узловатыми руками. Бурджвик также заметил, что между лопатками зеленого человека рос какой-то гриб с оранжевыми пятнышками, но он находился слишком высоко, и дети не могли дотянуться до него. Некоторые взрослые протягивали руку и пытались тихонько его сорвать, когда зеленый человек проходил мимо них. Одним из таких взрослых был дядя Беллерофон, а когда он заметил, что Бурджвик смотрит на него, то приложил палец к губам и подмигнул ему.
В какой-то момент Бурджвик поймал на себе взгляд отца, хотя, возможно, тот смотрел на что-то еще, находившееся поблизости от него. Однако в этот момент Бурджвик осознал, каким странным и неприличным было его поведение: молча бродит среди всеобщего веселья, наблюдает за людьми, но ни с кем не разговаривает, – поэтому он решил присоединиться к группе своих тетушек, которые тотчас радостно закудахтали о том, каким он стал высоким и что у него скоро вырастет борода точь-в-точь как у его отца.
А затем они начали сравнивать поведение недавно вживленных им калорийных червей. Поначалу это было интересно, но когда тетя Виолетта отодрала кусок своей шкуры и продемонстрировала бледный плоский живот и ржавого цвета организм, который был едва виден под кожей, Бурджвик покраснел и отвернулся, а их дальнейшие разговоры заставили его покраснеть еще сильнее, поэтому он предпочел потихоньку удалиться.
– Но ты же теперь стал молодым мужчиной! – крикнула ему вслед тетя Виолетта. – Ты ведь участвуешь в сегодняшней охоте?
Бурджвик знал, что должен был испытывать радостное волнение по поводу предстоящей Охоты на доппеля, что должен веселиться на этом вечере, но ему вдруг стало тревожно. Вокруг было слишком много людей. Он чувствовал себя намного лучше, когда они с Джибом вдвоем играли на лужайке. Бурджвик обогнул цистерну утопленника, стараясь не подходить к ней слишком близко. Вокруг нее собралась небольшая толпа, наблюдавшая за тем, как Клуни, встав на цыпочки, плевался и хватал ртом воздух. Бурджвик уже собирался спрятаться в близлежащем шатре для омовений, когда его перехватила Брееша.
– Вот ты где, – сказала она. Судя по ее блестящим глазам и красному носу, ей удалось наконец выпить бактериального пива, хотя она утверждала, что попробовала его еще в прошлом году. – Все собираются на обед. Пойдем за наш столик, иначе тебе придется сидеть с близнецами.
– Мортису это может не понравиться, – возразил Бурджвик. – Я лучше сяду с… – Бурджвик осекся. Он хотел сказать "С мамой и папой", и, судя по напуганному лицу Брееши, она это поняла.
– Да пошел этот Мортис со своим модным плащиком куда подальше, – сказала Брееша. – Он так увлечен самим собой, что даже не обратит на тебя внимания. Послушать его, так можно подумать, что сегодня его тридцатая Охота на доппеля, хотя на самом деле – всего лишь третья. – Она закатила глаза и снова надвинула на лицо свою белую, как кость, маску. – Пошли.
Банкетный зал в Сомнамбулическом доме был превращен в потусторонний мир: зараженные птицы летали над столами, разрисованные яркими красками акробаты свисали со стропил или медленно летающих дронов, а обычные теплые желтые биофонари заменили на бледно-лиловое освещение. Когда Бурджвик посмотрел на свои руки, он увидел, что его кости просвечивают сквозь кожу.
Большинство гостей, не видевших прежде фокуса с "мертвым светом", смеясь, осматривали скелеты всех присутствующих. Бурджвик смутно помнил, что такое освещение было опасным, но, вероятно, в пищу добавляли дополнительные клеточные соединители, чтобы смягчить его воздействие.
Однако акробаты не могли использовать клеточные соединители, как и слуги, которые сновали по залу, держа в руках подносы с напитками, хотя на некоторых были тяжелые и жесткие фартуки, которые, возможно, защищали их. Бурджвик надеялся, что Джиб не станет слишком часто выходить из кухни.
Охотничий плащ Мортиса в самом деле выглядел очень импозантно в "мертвом свете", всякий раз, когда он двигался, плащ оставлял в воздухе серебристое сияние. Когда Бурджвик и Брееша сели за стол, он громко рассказывал своему кузену Орри какой-то анекдот. Мортис лишь на мгновение взглянул на брата, а затем перевел взгляд в сторону, как будто его здесь и не было или он вдруг стал невидимкой. Но он хотя бы не стал возражать, когда они садились за стол, и Бурджвик по своему опыту знал, что это даже к лучшему, если брат игнорирует его.
Вскоре к ним присоединилась еще пара кузин: Фенелла и ее сестра, чье имя Бурджвик никак не мог запомнить. Краем уха Бурджвик слышал, как повар отдавал приказания – его голос ни с кем невозможно было спутать. Через минуту из кухни высыпали слуги, нагруженные разной едой. Там было культивированное мясо, сложенное подрагивающими горками, амниотические пудинги, сферы из кактуса, которые раскрасили разными пигментами и придали им форму дынь, тыкв и других фруктов и овощей, произраставших когда-то в этих местах. Бурджвик вспомнил про калорийного червя тети Виолетты и с надеждой подумал, что он справится с возложенной на него задачей.
Есть ему особо не хотелось, поэтому он проглотил лишь несколько кусочков со своей тарелки, когда Фенелла тихонько толкнула его ногой под столом.
– Выпить не хочешь, маленький кузен? – спросила она.
Фенелла снова толкнула его, и Бурджвик понял, что от него хотят, посмотрев под стол. Фенелла с сестрой набрали столько остатков из пустых бутылок, что им впору было открывать свое пивное заведение. Содержимое ведерка было не таким густым, как полноценное бактериальное пиво, зато пенилось намного лучше, и от него исходил такой же дразнящий запах.
– Поможет успокоиться, – широко улыбнулась Фенелла. – Перед охотой.
Бурджвик осмотрелся. Никто из взрослых не обращал на них внимания. Дядя Беллерофон, прижавшись к плечу тети Виолетты, хохотал во все горло, потому что отец, обычно такой угрюмый, решил показать фокус: вынул свои черные глазные шары из глазниц и заставил их бегать наперегонки по столу на маленьких тщедушных ножках; один глаз все норовил запрыгнуть под юбку тете Нефертити, но она отбилась от него закрытым веером. Мамы нигде не было видно.
Брееша уже наполняла свой стакан из ведерка, ее примеру последовали Орри и Мортис, который затем с усмешкой передал ведерко Бурджвику. Тот погрузил свой стакан в ведерко, в глубине души ожидая, что брат сейчас выльет все содержимое ему на брюки, позовет мать и свалит всю вину этой затеи на него. Но вместо этого Мортис лишь сдержанно кивнул в знак одобрения.
Восстановленное пиво было отвратительным на вкус, но после того, как Бурджвик с трудом проглотил полстакана, он немного расслабился и даже повеселел. Все остальные наслаждались вечером, в особенности Мортис и Брееша. Мортис снял со шкуры Брееши ее маску, чтобы иметь возможность взглянуть сквозь ее прорези с другой стороны, и Брееша весело хихикала, несмотря на то, что еще совсем недавно посылала куда подальше Мортиса с его модным плащиком. От всего этого у Бурджвика как-то странно свело желудок.
После того как слуги убрали со столов посуду, по залу медленно расползлась тишина. Бурджвик увидел, что Старая Мадам вышла перед гостями и приготовилась произнести речь, одна из ножек ее кресла нетерпеливо стучала по полу. Отец громко хлопнул в ладоши, и все разговоры окончательно стихли. Кузены расселись по своим местам и приготовились слушать; Брееша оттолкнула от себя Мортиса.
Старая Мадам обвела взглядом представителей всех домов, а затем открыла рот.
– Ну вот мы снова здесь все вместе, – прошептала она. Ее голову окружали черные губки, которые тут же принялись улавливать и усиливать голос, распространяя его по банкетному залу. Бурджвик почувствовал, как волосы на его руках встают дыбом. – Мне всегда было ужасно скучно каждый год рассказывать одну и ту же историю, но в последнее время я даже стала получать от этого удовольствие. Это все равно что вернуться в привычный ритм. Наверное, я просто старею.
Взрослые вежливо рассмеялись; после чего Бурджвик поддержал их.
– Три столетия тому назад мир оказался на пороге страшной катастрофы, дети мои, – произнесла Старая Мадам, и эти знакомые слова напомнили Бурджвику, как еще совсем маленьким ребенком он сидел на коленях матери и слушал. – Летом стоял палящий зной, приливы становились все сильнее, а все города мира кишели паразитами. Эти паразиты постоянно размножались в грязных трущобах и умоляли дать им еды, чтобы наполнить распухшие животы их детей, и те, в свою очередь, тоже смогли бы плодиться дальше. Мир не мог больше выдерживать их. Тогда начались войны, голод и наводнения, которые поглощали целые острова. И кого же обвинили во всем паразиты?
Бурджвик на автомате подхватил следующее слово:
– Нас. – Голос Старой Мадам задрожал от презрения. – Они обвинили тех, кто был достаточно силен и умен, чтобы подняться на вершину горы из человеческих экскрементов и удержаться на этой вершине. Они обвинили нас в том, что мы отравили небеса и убили океан. Паразиты были слабыми и глупыми, но их было много, и они были ужасно злы. Они объявили на нас охоту, дети мои, и убивали нас даже тогда, когда мир стал рушиться вокруг них.
– Ну вот, совсем как новенький, – сказал дядя Беллерофон, убирая пузырек обратно в карман.
Мортис с мрачным видом кивнул, но продолжал буравить взглядом Бурджвика.
– Поблагодари дядю, – проворчал отец. Он не выглядел рассерженным, но настроение отца всегда трудно было угадать. Его рот скрывался в гуще жестких черных волос бороды, а вечно слезящиеся глаза давно удалили и заменили блестящими черными шарами, которые создал самый лучший генный специалист на континенте.
– Спасибо, дядя, – сухо проговорил Мортис.
– А теперь я хочу побеседовать со своими отпрысками, – сказал отец, похлопав дядю Беллерофона по плечу.
Ворсинки на шкуре дяди Беллерофона изогнулись, реагируя на прикосновение. Вся его шкура блестела и была покрыта оранжевыми пятнами по случаю кануна Дня Заражения, а несколько кудрявых волосков окружали его голову, создавая странный ореол. Шкура отца, напротив, была как всегда по-звериному распушенной и обрамляла плотные красные мускулы, которые делали его невероятно сильным.
Бурджвик хорошо помнил тот день, когда старое дерево неудачно упало и придавило одного из слуг, и как отец подошел к нему, присел на корточки и поднял ствол с такой легкостью, словно это была всего лишь маленькая ветка.
Как только дядя Беллерофон ушел, отец сложил руки на груди и посмотрел на них, его черные как смоль глаза сначала повернулись в сторону Бурджвика, а затем – Мортиса.
– Может, нам отправить клоунов домой? – спросил он. – Похоже, вы двое решили взять на себя их работу.
Бурджвик удивленно заморгал, Мортис – скривил рот.
– Слуги смеялись над вами, – сказал отец. – Двое сыновей Сомнамбулического дома катались в грязи, колотили друг друга и орали как маленькие дети. Мы никогда не выясняем отношений на глазах у слуг. Вы позорите меня.
Бурджвик заметил, как Мортис кусает губы от злости и стыда.
– Это я во всем виноват, отец, – быстро сказал Бурджвик. – Я спровоцировал Мортиса.
– Мортиса и провоцировать не нужно, он и так не отличает свой рот от задницы, – фыркнул отец. – Возможно, я совершил ошибку, когда подарил тебе охотничье ружье. А то еще отстрелишь себе голову. Возможно, вам двоим сегодня лучше остаться дома.
Бурджвик удивленно открыл рот; лицо Мортиса побагровело.
– Скоро приедут представители других семей, – продолжал отец. – Сегодня вечером вы должны вести себя как и подобает членам нашей семьи, иначе вы не сможете участвовать в охоте на доппеля. Вам ясно?
Бурджвик энергично кивнул и облегченно вздохнул, когда через несколько секунд его брат также кивнул.
– И еще, Бурджвик. – Блестящий черный глаз отца повернулся в своей глазнице. – Больше никаких игр с мальчиками-слугами. Это недопустимо. А теперь идите.
Первым порывом Бурджвика было броситься прочь со всех ног, чтобы избежать мести старшего брата. Но когда они направились к дому, Мортис, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль.
– Это я-то не могу отличить рот от задницы? – внезапно со злобой проговорил Мортис. – Он считает меня дураком. Но я не дурак.
– Нет. – Сказал Бурджвик и тут же пожалел, ведь Мортис обратил на него внимание. Бурджвик вздрогнул, когда брат поднял руку, однако удара не последовало.
Вместо этого брат взял его за щеку и заглянул в глаза.
– Ты еще пожалеешь о том, что сделал это, маленький братик, – сказал он дрожащим голосом. – Очень сильно пожалеешь.
К тому моменту, когда начали прибывать представители различных семей, Бурджвик успел привести себя в порядок, очиститься от клея, зачесать назад волосы и нанести ароматную секрецию на свою шкуру. Он стоял на лужайке рядом с матерью, у которой на шкуре выросла тонкая вуаль, окутывающая ее встревоженное лицо. Она всегда сильно волновалась, когда приезжали другие семьи, переживала из-за тысячи разных мелочей, которые слуги могли испортить или проигнорировать.
Мортис, напротив, улыбался и смеялся, обмениваясь приветствиями и пожеланиями счастливого Дня Заражения с представителями Непорочного дома и Дома Слез, которые одни за другим прибывали в черных тонколапых экипажах. Бурджвик надеялся, что во всей этой суматохе брат забудет про свое обещание отомстить ему, но ребра все еще болели – Мортис всегда знал, как ударить побольнее.
По случаю праздника члены Непорочного дома привели своего зеленого человека. Все его искривленное тело было покрыто мхом, а вены проступали сквозь кожу, извиваясь, как ползущие растения. Накануне Дня Заражения он вырастил у себя на коленях и на бедрах красные сахарно-лакричные шарики. Они находились достаточно низко, чтобы даже дети могли их сорвать.
Бурджвик помнил, как он боялся зеленого человека, когда был совсем маленьким. Его неуклюжая походка и огромное оплывшее лицо внушали ему неподдельный ужас. Мортис говорил, что в его венах струится кровь детей, которую он пил. Но теперь Бурджвик знал, что для питания ему нужны только фиолетовый свет и вода.
Следующими прибыли представители Пыточного дома. Они вырастили у себя на шкуре маски, которые крепились к их широким воротникам тонкими ворсинками, и Бурджвик не сразу смог узнать Бреешу. Она подросла с прошлой их встречи и теперь была выше его, а ее рыжевато-золотистые волосы словно пламя пылали позади ее белой, как кость, маски, походка же совсем не изменилась и была все такой же легкой и пружинистой.
– Счастливого Дня Заражения, тетя Деметра, – обратилась она к матери Бурджвика нежным голоском, а потом схватила Бурджвика за руку и оттащила в сторону. – Смотри, что у меня теперь есть, – сказала она. – Видишь, они выгружают его. – Она указала на слуг Пыточного дома, которые с трудом вытаскивали прикрепленный позади экипажа контейнер с инкубатором.
– У меня тоже есть такой, – сказал Бурджвик, решив не упоминать о том, как он едва не лишился привилегии участвовать в охоте. Он подумал о Джибе, которому наверняка поручили самую тяжелую работу на кухне под бдительным присмотром повара, и его охватило чувство вины.
– А вот и члены Сумеречного дома. По традиции они явились позже всех, – сказала Брееша и посмотрела в ночное небо.
Бурджвик был рад этой возможности отвлечься. Воздушный корабль Сумеречного дома освещали грязно-желтые шары биосвета, а когда он спустился ниже, Бурджвик смог рассмотреть остальные детали: решетчатый пол палубы, похожий на высохшие соты, раздутый от газа мешок, который поддерживал корабль в воздухе, и маленькие лица близнецов Феррика и Фрейи, выглядывавших из-за борта.
Со дна воздушного корабля свисали толстые веревки из жил, и все слуги, которые находились на лужайке перед домом, бросились ловить и привязывать их к парковочным петлям. Один слуга споткнулся и наступил на веревку. Она задрожала, и Бурджвик услышал, как застонал воздушный корабль. Он представил себе, как раздраженно вздохнула в этот момент его мать.
Едва воздушный корабль приземлился, как члены Сумеречного дома начали сходить на землю торжественной вереницей. Последней корабль покинула Старая Мадам, которую окружали многочисленные слуги. Бурджвику показалось, что в отличие от Брееши, она скукожилась и стала совсем маленькой. Из ее дряблой шеи торчали дыхательные трубки, и казалось, что еще чуть-чуть, и она окончательно утонет в своем кресле, которое само двигалось на ножках, сделанных из сплава черного наноуглерода и красных волокон живых мускулов.
– Отец сказал, что это последний раз, когда она лично приезжает сюда, – тихим голосом сказала Брееша. – Ее тело разваливается на части.
Бурджвик нахмурился.
– Она не может принять еще клеточного соединителя?
– Отец говорит, она такая старая, что даже клеточный соединитель не в силах ей помочь. – Брееша с нескрываемым интересом следила за тем, как Старая Мадам скользила на кресле от одного своего потомка к другому и принимала поздравления. – Знаешь, она последняя из тех, кто родился под землей. Во время Заражения.
– В то время они еще кое-чего не знали о генетическом материале, – сказал Бурджвик, и его губы тронула легкая улыбка.
– Ничего, – поправила Бурджвика Брееша и как-то странно посмотрела на него. – Они вообще ничего не знали.
Бурджвик посмотрел на Мортиса, который отвешивал энергичный поклон, его красивое лицо сморщилось в самой очаровательной гримасе, пока он желал Старой Мадам счастливого Дня Заражения, а охотничий плащ элегантно струился по его плечам.
Может быть, он все-таки забудет про ту историю с плевальшиками?
Вскоре после этого начались торжества. Все ходили по лужайке, общались друг с другом, собирались в кружки, потом эти кружки распадались и собирались снова, – в общем, все вели себя как амебы, которых Бурджвик изучал вместе со своим наставником. Повсюду сновали слуги с бокалами вина и кружками бактериального пива. Твердые огни начали сплетаться в живые узоры: монстры преследовали зараженных птиц и наоборот.
Бурджвик чувствовал себя совсем потерянным, особенно после того, как Брееша оставила его и присоединилась к Мортису и другим старшим кузенам. Ему не хотелось попадаться на глаза брату, к тому же он был слушком юным, чтобы с интересом обсуждать моду и поединки.
Но вместе с тем он был слишком взрослым, чтобы играть с Ферриком и Фреей, которые бегали за зеленым человеком Непорочного дома, набрасывались на него, срывали лакричные шарики с его коленей и хихикали, когда он начинал наигранно возмущаться и размахивать своими одеревенелыми узловатыми руками. Бурджвик также заметил, что между лопатками зеленого человека рос какой-то гриб с оранжевыми пятнышками, но он находился слишком высоко, и дети не могли дотянуться до него. Некоторые взрослые протягивали руку и пытались тихонько его сорвать, когда зеленый человек проходил мимо них. Одним из таких взрослых был дядя Беллерофон, а когда он заметил, что Бурджвик смотрит на него, то приложил палец к губам и подмигнул ему.
В какой-то момент Бурджвик поймал на себе взгляд отца, хотя, возможно, тот смотрел на что-то еще, находившееся поблизости от него. Однако в этот момент Бурджвик осознал, каким странным и неприличным было его поведение: молча бродит среди всеобщего веселья, наблюдает за людьми, но ни с кем не разговаривает, – поэтому он решил присоединиться к группе своих тетушек, которые тотчас радостно закудахтали о том, каким он стал высоким и что у него скоро вырастет борода точь-в-точь как у его отца.
А затем они начали сравнивать поведение недавно вживленных им калорийных червей. Поначалу это было интересно, но когда тетя Виолетта отодрала кусок своей шкуры и продемонстрировала бледный плоский живот и ржавого цвета организм, который был едва виден под кожей, Бурджвик покраснел и отвернулся, а их дальнейшие разговоры заставили его покраснеть еще сильнее, поэтому он предпочел потихоньку удалиться.
– Но ты же теперь стал молодым мужчиной! – крикнула ему вслед тетя Виолетта. – Ты ведь участвуешь в сегодняшней охоте?
Бурджвик знал, что должен был испытывать радостное волнение по поводу предстоящей Охоты на доппеля, что должен веселиться на этом вечере, но ему вдруг стало тревожно. Вокруг было слишком много людей. Он чувствовал себя намного лучше, когда они с Джибом вдвоем играли на лужайке. Бурджвик обогнул цистерну утопленника, стараясь не подходить к ней слишком близко. Вокруг нее собралась небольшая толпа, наблюдавшая за тем, как Клуни, встав на цыпочки, плевался и хватал ртом воздух. Бурджвик уже собирался спрятаться в близлежащем шатре для омовений, когда его перехватила Брееша.
– Вот ты где, – сказала она. Судя по ее блестящим глазам и красному носу, ей удалось наконец выпить бактериального пива, хотя она утверждала, что попробовала его еще в прошлом году. – Все собираются на обед. Пойдем за наш столик, иначе тебе придется сидеть с близнецами.
– Мортису это может не понравиться, – возразил Бурджвик. – Я лучше сяду с… – Бурджвик осекся. Он хотел сказать "С мамой и папой", и, судя по напуганному лицу Брееши, она это поняла.
– Да пошел этот Мортис со своим модным плащиком куда подальше, – сказала Брееша. – Он так увлечен самим собой, что даже не обратит на тебя внимания. Послушать его, так можно подумать, что сегодня его тридцатая Охота на доппеля, хотя на самом деле – всего лишь третья. – Она закатила глаза и снова надвинула на лицо свою белую, как кость, маску. – Пошли.
Банкетный зал в Сомнамбулическом доме был превращен в потусторонний мир: зараженные птицы летали над столами, разрисованные яркими красками акробаты свисали со стропил или медленно летающих дронов, а обычные теплые желтые биофонари заменили на бледно-лиловое освещение. Когда Бурджвик посмотрел на свои руки, он увидел, что его кости просвечивают сквозь кожу.
Большинство гостей, не видевших прежде фокуса с "мертвым светом", смеясь, осматривали скелеты всех присутствующих. Бурджвик смутно помнил, что такое освещение было опасным, но, вероятно, в пищу добавляли дополнительные клеточные соединители, чтобы смягчить его воздействие.
Однако акробаты не могли использовать клеточные соединители, как и слуги, которые сновали по залу, держа в руках подносы с напитками, хотя на некоторых были тяжелые и жесткие фартуки, которые, возможно, защищали их. Бурджвик надеялся, что Джиб не станет слишком часто выходить из кухни.
Охотничий плащ Мортиса в самом деле выглядел очень импозантно в "мертвом свете", всякий раз, когда он двигался, плащ оставлял в воздухе серебристое сияние. Когда Бурджвик и Брееша сели за стол, он громко рассказывал своему кузену Орри какой-то анекдот. Мортис лишь на мгновение взглянул на брата, а затем перевел взгляд в сторону, как будто его здесь и не было или он вдруг стал невидимкой. Но он хотя бы не стал возражать, когда они садились за стол, и Бурджвик по своему опыту знал, что это даже к лучшему, если брат игнорирует его.
Вскоре к ним присоединилась еще пара кузин: Фенелла и ее сестра, чье имя Бурджвик никак не мог запомнить. Краем уха Бурджвик слышал, как повар отдавал приказания – его голос ни с кем невозможно было спутать. Через минуту из кухни высыпали слуги, нагруженные разной едой. Там было культивированное мясо, сложенное подрагивающими горками, амниотические пудинги, сферы из кактуса, которые раскрасили разными пигментами и придали им форму дынь, тыкв и других фруктов и овощей, произраставших когда-то в этих местах. Бурджвик вспомнил про калорийного червя тети Виолетты и с надеждой подумал, что он справится с возложенной на него задачей.
Есть ему особо не хотелось, поэтому он проглотил лишь несколько кусочков со своей тарелки, когда Фенелла тихонько толкнула его ногой под столом.
– Выпить не хочешь, маленький кузен? – спросила она.
Фенелла снова толкнула его, и Бурджвик понял, что от него хотят, посмотрев под стол. Фенелла с сестрой набрали столько остатков из пустых бутылок, что им впору было открывать свое пивное заведение. Содержимое ведерка было не таким густым, как полноценное бактериальное пиво, зато пенилось намного лучше, и от него исходил такой же дразнящий запах.
– Поможет успокоиться, – широко улыбнулась Фенелла. – Перед охотой.
Бурджвик осмотрелся. Никто из взрослых не обращал на них внимания. Дядя Беллерофон, прижавшись к плечу тети Виолетты, хохотал во все горло, потому что отец, обычно такой угрюмый, решил показать фокус: вынул свои черные глазные шары из глазниц и заставил их бегать наперегонки по столу на маленьких тщедушных ножках; один глаз все норовил запрыгнуть под юбку тете Нефертити, но она отбилась от него закрытым веером. Мамы нигде не было видно.
Брееша уже наполняла свой стакан из ведерка, ее примеру последовали Орри и Мортис, который затем с усмешкой передал ведерко Бурджвику. Тот погрузил свой стакан в ведерко, в глубине души ожидая, что брат сейчас выльет все содержимое ему на брюки, позовет мать и свалит всю вину этой затеи на него. Но вместо этого Мортис лишь сдержанно кивнул в знак одобрения.
Восстановленное пиво было отвратительным на вкус, но после того, как Бурджвик с трудом проглотил полстакана, он немного расслабился и даже повеселел. Все остальные наслаждались вечером, в особенности Мортис и Брееша. Мортис снял со шкуры Брееши ее маску, чтобы иметь возможность взглянуть сквозь ее прорези с другой стороны, и Брееша весело хихикала, несмотря на то, что еще совсем недавно посылала куда подальше Мортиса с его модным плащиком. От всего этого у Бурджвика как-то странно свело желудок.
После того как слуги убрали со столов посуду, по залу медленно расползлась тишина. Бурджвик увидел, что Старая Мадам вышла перед гостями и приготовилась произнести речь, одна из ножек ее кресла нетерпеливо стучала по полу. Отец громко хлопнул в ладоши, и все разговоры окончательно стихли. Кузены расселись по своим местам и приготовились слушать; Брееша оттолкнула от себя Мортиса.
Старая Мадам обвела взглядом представителей всех домов, а затем открыла рот.
– Ну вот мы снова здесь все вместе, – прошептала она. Ее голову окружали черные губки, которые тут же принялись улавливать и усиливать голос, распространяя его по банкетному залу. Бурджвик почувствовал, как волосы на его руках встают дыбом. – Мне всегда было ужасно скучно каждый год рассказывать одну и ту же историю, но в последнее время я даже стала получать от этого удовольствие. Это все равно что вернуться в привычный ритм. Наверное, я просто старею.
Взрослые вежливо рассмеялись; после чего Бурджвик поддержал их.
– Три столетия тому назад мир оказался на пороге страшной катастрофы, дети мои, – произнесла Старая Мадам, и эти знакомые слова напомнили Бурджвику, как еще совсем маленьким ребенком он сидел на коленях матери и слушал. – Летом стоял палящий зной, приливы становились все сильнее, а все города мира кишели паразитами. Эти паразиты постоянно размножались в грязных трущобах и умоляли дать им еды, чтобы наполнить распухшие животы их детей, и те, в свою очередь, тоже смогли бы плодиться дальше. Мир не мог больше выдерживать их. Тогда начались войны, голод и наводнения, которые поглощали целые острова. И кого же обвинили во всем паразиты?
Бурджвик на автомате подхватил следующее слово:
– Нас. – Голос Старой Мадам задрожал от презрения. – Они обвинили тех, кто был достаточно силен и умен, чтобы подняться на вершину горы из человеческих экскрементов и удержаться на этой вершине. Они обвинили нас в том, что мы отравили небеса и убили океан. Паразиты были слабыми и глупыми, но их было много, и они были ужасно злы. Они объявили на нас охоту, дети мои, и убивали нас даже тогда, когда мир стал рушиться вокруг них.