Лучшая фантастика
Часть 20 из 87 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он по-прежнему широко улыбался, но у Натальи закрались сомнения, происходило ли все это на самом деле или просто снилось ей.
– Изначально, – вмешался Гилкрест, – мы планировали провести компьютерный анализ образов, но выяснилось, что компьютеры, даже самые лучшие образцы искусственного интеллекта, которые нам удалось раздобыть, интерпретировали эти сигналы с большим трудом.
– Они не способны сделать это, – сказал Кирк. – Просто не могут. Но человеческий мозг… – Он постучал себя по виску, по-прежнему улыбаясь Наталье. – Мы на это способны. – Кирк сделал паузу, однако человеческий мозг Натальи по-прежнему был не в силах сообразить, что на это следует ответить. – Так что скажете? Вы готовы работать на нас?
– Прежде всего мы хотим, чтобы вы уделили достаточно времени подготовке и хорошенько научились смотреть на мир глазами осьминога. – Похоже, Гилкрест умел просто и доходчиво объяснить, что именно хотел сказать его невероятно воодушевленный босс. Возможно, для босса это его качество было особенно полезным. Гилкрест замолчал, словно ожидая поддержки со стороны Натальи, и она кивнула. – Затем вы будете плавать в том месте, где находился риф. Мы оснастим вас особым записывающим устройством, чтобы вы могли делать пометки под водой. Разумеется, вся ваша мозговая деятельность будет фиксироваться, и впоследствии при желании вы сможете просмотреть эти записи.
– После этого мы все проанализируем и выясним, как вырастить кораллы! – вклинился Кирк. – Мы понимаем, что это предприятие рискованное и довольно странное, но я думаю, у нас все получится. Так вы готовы посодействовать нам в этом?
Провести больше времени с осьминогом и увидеть, как когда-то выглядел Барьерный риф? Наталья даже не стала думать о том, насколько нереалистичной была эта идея.
– Да, – сказала Наталья, а затем вспомнила, что хорошо было бы заранее обсудить все условия. – Но я хочу, чтобы мне повысили оплату за более интенсивную работу.
Три недели ушли на то, чтобы наладить дело так, чтобы все оказались довольны результатом, а Кирк и Гилкрест постоянно заявляли, что подготовка идет гораздо быстрее, чем они ожидали. Наконец, они полетели на вертолете к месту, где когда-то находился старый риф. Раскачиваясь на своем сиденье, Наталья думала о Ванили – насколько удобно было осьминогу, находившемуся в тщательно закрепленном контейнере с водой. Ей было интересно, какую информацию лаборанты получали через электроды, которые уже были аккуратно закреплены на осьминоге? Они хотели знать, что в данный момент ощущал осьминог, или датчики уже были настроены на режим памяти? И какие воспоминания могло спровоцировать у морского жителя путешествие на вертолете?
К этому времени все в команде уже знали: Наталье требовалось определеное время, чтобы настроиться, и лишь после этого она подавала сигнал для включения октозрения. В этой новой для себя обстановке она была особенно острожной. Они уже пробовали воспользоваться функцией памяти, но, по словам Гилкреста, мелководье не пробудило у головоногого никаких воспоминаний. Однако от заплыва над остовом Большого барьерного рифа бросало в дрожь безо всяких дополнительных усовершенствований. И вот, наконец, Наталья подняла руку и закрыла левый глаз.
Затерянный мир возник перед ней во всей своей красе.
Наталья никогда еще не видела такой густонаселенной морской среды. В воспоминаниях Ванили рыбы и анемоны… и даже морские черепахи!.. все они плавали и играли среди поразительно ярких кораллов. В первые несколько минут Наталья насчитала как минимум семь вымерших видов и быстро проговорила их названия через респиратор, записывая все на специальное устройство.
Внезапно изображение перевернулось, и когда Наталья открыла левый глаз, она увидела, что Ваниль стремительно опускается на глубину. Пустота и заброшенность мертвых кораллов потрясли Наталью, ей хотелось отвлечься и остаться в том богатом мире воспоминаний, но она должна была держать открытым свой левый глаз, чтобы следовать за Ванилью. "Если я сейчас упущу осьминога…" – пронеслось у нее в голове, хотя она понимала даже в тот момент, что Ваниль не сможет скрыться от них, в осьминога наверняка было вживлено отслеживающее устройство или дюжина различных имплантов.
Наталья быстро опускалась вниз за осьминогом, поочередно открывая то один глаз, то другой. Это было такое странное, жуткое ощущение: яркие воспоминания о кипящей здесь жизни, увиденные через монохромное зрение осьминога, сочетались с царящим сейчас запустением. Все это казалось таким неправильным и совершенно сбивало с толку, у Натальи возникало ощущение, будто то, что она видела в настоящем, тоже было лишь воспоминанием. Впрочем, в тот момент все казалось ей неправильным. Осьминог трогал щупальцами трещины в мертвых кораллах, которые были когда-то покрыты ковром из живых полипов, и эти расщелины в его воспоминаниях служили домами для его собратьев. Кружил далеко внизу на пустынном песчаном дне, где когда-то собирались осьминоги в поисках или в отчаянии.
Ваниль вспоминал каждого из осьминогов, и эти воспоминания были такими яркими и четкими, что Наталье начало казаться, будто и она узнает их. Их было так много, и они один за другим всплывали перед ее взором, пока Ваниль кружился над опустошенным морским дном.
Наталья закрыла правый глаз, чтобы прервать этот поток воспоминаний о родственниках или друзьях, а может быть, общине? Но изображение в левом глазу расплывалось. Она стала подниматься, забыв про записывающее устройство, игнорируя вопросы, звучащие в гарнитуре. Выработанная долгими тренировками привычка заставила ее остановиться, хотя она уже почти не помнила, для чего это сделала. На какие-то секунды Наталья зависла в воде в нескольких метрах от поверхности, всхлипывая в дыхательный аппарат, пока ее тело не решило, что пришло время всплыть окончательно.
Наталья не знала, как ей избавиться от этой пустоты, от невыносимого чувства утраты. Она не употребляла алкоголь с тех пор, как ее кузена сбил пьяный водитель, и, хотя ей нравилось иногда побаловать себя стаканчиком мороженого, у нее никогда не возникало желания съесть целое ведерко этого лакомства. Она подолгу сидела у себя в квартире и плакала. Иногда смотрела телевизор, если там показывали что-то интересное, это помогало ей отвлечься, и она стала искать популярные шоу и сериалы, скачивала их, словно белка, собирала запас, распределяла по дням, когда и что она будет смотреть. На работе Наталья не появлялась. Некоторые работодатели звонили ей и оставляли встревоженные сообщения, не получая от нее ответов. Ее почтовый ящик был завален сообщениями, помеченными как "непрочитанные". Но прошло несколько недель, прежде чем у Натальи возникло желание с кем-нибудь поговорить. И когда ей все-таки захотелось этого, она не знала, кому позвонить.
Она снова и снова пролистывала список контактов на телефоне. Наконец, совершенно интуитивно набрала Эльзу. Они с ней никогда не были особенно близки, но Эльза занималась проблемами изменения климата и загрязнения окружающей среды или чем-то в этом роде, поэтому Наталья подумала, что она может ее понять.
Думая впоследствии об этом звонке, Наталья не могла точно вспомнить, что именно она говорила и как объяснила всю сложность своей ситуации. Она запомнила только физическое ощущение – как слова, словно лавина, вырывались у нее, и как потом Эльза сказала:
– Ну ладно, ладно. Все в порядке.
И она повторяла это снова и снова. Наталья помнила, что когда она немного успокоилась, Эльза осторожно, но настоятельно порекомендовала ей с "кем-нибудь поговорить", в ответ Наталья, едва не срываясь на истерику, спросила: "Здесь?" Эльза, возможно, не поняла, что она имела в виду, но Наталья ощущала себя так, словно она все еще находилась в Австралии. Как будто слова до сих пор звучали на чужом языке, а все общение происходило в атмосфере какой-то чужеродности. В таких обстоятельствах она просто не могла открыть перед кем-нибудь свою душу.
– Ты должна поговорить с профессионалом, – повторила Эльза, на этот раз тверже. – Я не профессионал. И не знаю, что здесь можно сказать. – Она вздохнула и добавила: – Я могу рассуждать, только опираясь на мой собственный опыт. И… – повисла долгая пауза, настолько долгая, что Наталья невольно отвлеклась от своей боли, которая окутывала ее, словно толстым слоем ваты, и забеспокоилась, не случилось ли чего-то с Эльзой. – Бывает, что тебя никак не отпускает отчаяние. Или чувство гнева. Иногда просто не знаешь, что делать. Но обычно… если я не опускала руки и сосредотачивалась на… на неотложных на тот момент делах… это приносило мне утешение. Хотя никогда не была уверена, что этого окажется достаточно.
– Ай-ай-ай, – сказала Наталья. – Неужели я утянула тебя в темную трясину вместе с собой?
Эльза рассмеялась.
– Я давно живу в темной трясине. Но у меня есть прочные лестницы и фонари.
Если бы не этот разговор, Наталья, возможно, не ответила бы на звонок Гилкреста. Хотя все это время ее мучило чувство вины из-за того, что она покинула проект безо всяких объяснений после того заплыва над скелетом рифа. Она чувствовала себя виноватой, понимала, что повела себя непрофессионально, а также пережевала за Ваниль. Мысли о том, что могло случиться после этого с осьминогом, не давали ей покоя. Иногда она представляла себе, как он сидит в своем среднего размера контейнере и страдает такой же вялостью и апатией, как Наталья, и никто не обращает на это внимания.
– День добрый. – Голос Гилкреста звучал непривычно. В нем не было чрезмерной осторожности, которую она так боялась услышать, он говорил сдержанным, но мягким тоном. – Хотел узнать, как у вас дела.
Наталья попыталась прочистить горло так, чтобы это не было слышно на другом конце линии.
– Со мной все хорошо. Насколько это возможно. Извините меня за то, что… – Она не смогла закончить фразу.
– Вам не за что извиняться. – Гилкрест тоже откашлялся, но, в отличие от Натальи, безо всякого смущения. – На самом деле это я должен извиняться. Мы с самого начала должны были привлечь к работе над проектом человека вроде вас, вы должны были входить в штат, иметь больше времени на подготовку. Мы и подумать не могли, что…
"Это будет так ужасно, и все обернется таким кошмаром", – мысленно закончила фразу Наталья.
– Но если вам нужен был постоянный сотрудник, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал рассудительно и спокойно, – в таком случае у меня не было бы возможности…
Наталья осеклась – до этого момента ей даже не приходило в голову, как она была рада тому, что приняла участие в этом проекте.
– Как бы там ни было, – Гилкрест снова откашлялся, – но Ринго спрашивал о вас, и мы подумали, что было бы неплохо пригласить вас на маленький праздник по случаю успешного проведения первого этапа воссоздания рифа. Если вы, конечно, не против.
– Кто такой Ринго? – спросила Наталья.
Гилкрест хихикнул.
– Какая же вы забывчивая. Ринго. – Последовало неловкое молчание, пока Наталья перебирала мысленно имена всех участников проекта, которых она вспомнила, и поймала себе на мысли, что таких сотрудников было совсем немного. – Ваш любимый осьминог. Ринго.
– Ринго???
– Ну разумеется, Ринго.
– Вы назвали осьминога Ринго?
– Ну да. Правда, глупо? – По крайней мере его голос звучал застенчиво.
– Я буду рада навестить… Ринго. – Интересно, можно было сказать, что эта кличка еще глупее, чем Ваниль? Ох уж эти идиоты люди и их идиотские человеческие клички для животного, которому они совершенно не нужны. Но… – Вы сказали, что осьминог спрашивал обо мне?
– Именно так. Если честно, нам понадобилось время, чтобы разобраться, что к чему. Ведь наша новая переводчица не была с вами знакома…
– Переводчица? – Похоже, за время ее отсутствия все получили новые имена.
– Ну… да. Оказалось, что эти устройства можно использовать и для общения. Первоначально их применяли для того, чтобы читать мысли пациентов, находящихся в вегетативном состоянии. Мы не сразу догадались, что с головоногим прибор будет работать похожим образом. – Он смущенно рассмеялся. – Хотя это и было очевидно.
– Да, – согласилась Наталья. Ей тоже не приходило это прежде в голову.
Праздник, разумеется, проводился не на побережье. А на том месте, где должны были проводиться работы по восстановлению кораллового рифа. На месте мертвого рифа, населенного призраками прошлого.
Пытаясь прогнать поселившийся в ее груди страх, Наталья напомнила себе, что в данный момент риф был в процессе реанимации. Риф Лазаря. Риф – монстр Франкенштейна. Риф зомби. Но это все равно не помогало ей отвлечься.
Хорошо хоть до места они добирались на корабле: большом, быстром и удобном.
– Ринго не любит вертолеты, – с сочувствием проговорил Гилкрест, когда она встретила его на палубе. – Я так переживал после того, как мы это узнали!
– Да уж, – с удивлением согласилась Наталья.
– Смотрите! – Гилкерст указал рукой на воду. – Дельфины. – Они молча наблюдали за ними несколько минут и после каждого прыжка ждали, появятся ли дельфины снова или скроются под водой. – Возможно, в следующий раз мы задействуем их.
Наталья не знала, как реагировать на эту новость: с радостью или тревогой.
– Как вы использовали воспоминания осьминога при восстановлении рифа?
– Мы не располагали полноценными картами рифа, – сказал Гилкрест. – Имелись крупномасштабные карты региона, где он находился, а также разрозненные видеозаписи, сделанные дайверами на отдельных небольших участках рифа, но никаких документальных сведений о том, как он выглядел изначально, не было. Ринго предоставил нам более подробную информацию. – Он положил руку на перила и продолжил рассказ: – Разумеется, мы не пытаемся воссоздать риф в точности по воспоминаниям Ринго. В этом нет практического смысла, да это и невозможно. Но его воспоминания предоставили нам ценную информацию: мы смогли уточнить размеры различных морских жителей, выяснить, на какую глубину погружались кораллы того или иного вида и так далее.
– Осьминог-консультант, – сказала Наталья, оглядываясь, словно Ваниль мог ее услышать. Она не подходила близко к контейнеру с Ванилью, так как не хотела встречаться с осьминогом таким образом, но теперь поймала себя на мысли, что все же должна поздороваться с ним. Как бы между делом.
Гилкрест рассмеялся.
– Да. Возможно, даже в большей степени, чем вы думаете. Мы пытаемся понять, как с помощью расшифровок воспоминаний Ринго выяснить, в каком направлении нам двигаться дальше.
– Правда? Звучит потрясающе! – Впервые у Натальи возникло желание вернуться в проект, но прежде чем она успела придумать, как перейти к этой теме, рев мотора сменил тональность. Они прибыли на место, и нужно было подготовиться.
Наталья волновалась перед новой встречей с Ванилью, но когда она спустилась в воду, там уже было много людей. Она увидела новую переводчицу и нескольких боссов компании, включая Кирка, на всех были гидрокостюмы с регуляторами давления газа в баллонах. Однако переводчица – высокая австралийка – собрала вокруг себя группу на поверхности и стала все подробно объяснять, поправляя экипировку для подводного плавания. Создавалось впечатление, что она специально отвлекала их внимание, пока Наталья в своей неудобной маске погружалась под воду вместе с Ванилью.
Она не могла заставить себя включить гарнитуру. Не могла. Однако осьминог кружил около нее, приветствуя, протягивая к ней одно щупальце за другим, но не касаясь ее. "Ваниль осторожен со мной так же, как я была осторожна с ним", – подумала Наталья и подала сигнал.
Кораллы, словно цветы, распустились перед ее глазами, они были яркими и причудливыми, постоянно изменялись – на месте старых форм возникали новые, а вокруг них танцевали мелкие рыбешки, плавали угри и множество осьминогов.
– Что это? – спросила Наталья через переговорное устройство. – Все выглядит иначе.
– О да, – ответил Гилкрест. – Мы пытаемся задействовать разные части мозга. И мы думаем, что все это – плод воображения Ринго. – Когда Наталья ничего не ответила, он продолжил: – Это будущее.
Тед Чан[18]
Тед Чан опубликовал свой первый рассказ ("Вавилонская башня") в журнале Omni в 1990-м году. Этот рассказ был удостоен премии "Небьюла" – и за следующие двадцать три года Чан написал всего тринадцать рассказов. Многие из них получили награды "Хьюго", "Небьюла", "Локус", "Старджон" и "Сайдуайз"; они изданы в сборниках "История твоей жизни" и "Выдох". Повесть "История твоей жизни" впоследствии была экранизирована под названием "Прибытие".
– Изначально, – вмешался Гилкрест, – мы планировали провести компьютерный анализ образов, но выяснилось, что компьютеры, даже самые лучшие образцы искусственного интеллекта, которые нам удалось раздобыть, интерпретировали эти сигналы с большим трудом.
– Они не способны сделать это, – сказал Кирк. – Просто не могут. Но человеческий мозг… – Он постучал себя по виску, по-прежнему улыбаясь Наталье. – Мы на это способны. – Кирк сделал паузу, однако человеческий мозг Натальи по-прежнему был не в силах сообразить, что на это следует ответить. – Так что скажете? Вы готовы работать на нас?
– Прежде всего мы хотим, чтобы вы уделили достаточно времени подготовке и хорошенько научились смотреть на мир глазами осьминога. – Похоже, Гилкрест умел просто и доходчиво объяснить, что именно хотел сказать его невероятно воодушевленный босс. Возможно, для босса это его качество было особенно полезным. Гилкрест замолчал, словно ожидая поддержки со стороны Натальи, и она кивнула. – Затем вы будете плавать в том месте, где находился риф. Мы оснастим вас особым записывающим устройством, чтобы вы могли делать пометки под водой. Разумеется, вся ваша мозговая деятельность будет фиксироваться, и впоследствии при желании вы сможете просмотреть эти записи.
– После этого мы все проанализируем и выясним, как вырастить кораллы! – вклинился Кирк. – Мы понимаем, что это предприятие рискованное и довольно странное, но я думаю, у нас все получится. Так вы готовы посодействовать нам в этом?
Провести больше времени с осьминогом и увидеть, как когда-то выглядел Барьерный риф? Наталья даже не стала думать о том, насколько нереалистичной была эта идея.
– Да, – сказала Наталья, а затем вспомнила, что хорошо было бы заранее обсудить все условия. – Но я хочу, чтобы мне повысили оплату за более интенсивную работу.
Три недели ушли на то, чтобы наладить дело так, чтобы все оказались довольны результатом, а Кирк и Гилкрест постоянно заявляли, что подготовка идет гораздо быстрее, чем они ожидали. Наконец, они полетели на вертолете к месту, где когда-то находился старый риф. Раскачиваясь на своем сиденье, Наталья думала о Ванили – насколько удобно было осьминогу, находившемуся в тщательно закрепленном контейнере с водой. Ей было интересно, какую информацию лаборанты получали через электроды, которые уже были аккуратно закреплены на осьминоге? Они хотели знать, что в данный момент ощущал осьминог, или датчики уже были настроены на режим памяти? И какие воспоминания могло спровоцировать у морского жителя путешествие на вертолете?
К этому времени все в команде уже знали: Наталье требовалось определеное время, чтобы настроиться, и лишь после этого она подавала сигнал для включения октозрения. В этой новой для себя обстановке она была особенно острожной. Они уже пробовали воспользоваться функцией памяти, но, по словам Гилкреста, мелководье не пробудило у головоногого никаких воспоминаний. Однако от заплыва над остовом Большого барьерного рифа бросало в дрожь безо всяких дополнительных усовершенствований. И вот, наконец, Наталья подняла руку и закрыла левый глаз.
Затерянный мир возник перед ней во всей своей красе.
Наталья никогда еще не видела такой густонаселенной морской среды. В воспоминаниях Ванили рыбы и анемоны… и даже морские черепахи!.. все они плавали и играли среди поразительно ярких кораллов. В первые несколько минут Наталья насчитала как минимум семь вымерших видов и быстро проговорила их названия через респиратор, записывая все на специальное устройство.
Внезапно изображение перевернулось, и когда Наталья открыла левый глаз, она увидела, что Ваниль стремительно опускается на глубину. Пустота и заброшенность мертвых кораллов потрясли Наталью, ей хотелось отвлечься и остаться в том богатом мире воспоминаний, но она должна была держать открытым свой левый глаз, чтобы следовать за Ванилью. "Если я сейчас упущу осьминога…" – пронеслось у нее в голове, хотя она понимала даже в тот момент, что Ваниль не сможет скрыться от них, в осьминога наверняка было вживлено отслеживающее устройство или дюжина различных имплантов.
Наталья быстро опускалась вниз за осьминогом, поочередно открывая то один глаз, то другой. Это было такое странное, жуткое ощущение: яркие воспоминания о кипящей здесь жизни, увиденные через монохромное зрение осьминога, сочетались с царящим сейчас запустением. Все это казалось таким неправильным и совершенно сбивало с толку, у Натальи возникало ощущение, будто то, что она видела в настоящем, тоже было лишь воспоминанием. Впрочем, в тот момент все казалось ей неправильным. Осьминог трогал щупальцами трещины в мертвых кораллах, которые были когда-то покрыты ковром из живых полипов, и эти расщелины в его воспоминаниях служили домами для его собратьев. Кружил далеко внизу на пустынном песчаном дне, где когда-то собирались осьминоги в поисках или в отчаянии.
Ваниль вспоминал каждого из осьминогов, и эти воспоминания были такими яркими и четкими, что Наталье начало казаться, будто и она узнает их. Их было так много, и они один за другим всплывали перед ее взором, пока Ваниль кружился над опустошенным морским дном.
Наталья закрыла правый глаз, чтобы прервать этот поток воспоминаний о родственниках или друзьях, а может быть, общине? Но изображение в левом глазу расплывалось. Она стала подниматься, забыв про записывающее устройство, игнорируя вопросы, звучащие в гарнитуре. Выработанная долгими тренировками привычка заставила ее остановиться, хотя она уже почти не помнила, для чего это сделала. На какие-то секунды Наталья зависла в воде в нескольких метрах от поверхности, всхлипывая в дыхательный аппарат, пока ее тело не решило, что пришло время всплыть окончательно.
Наталья не знала, как ей избавиться от этой пустоты, от невыносимого чувства утраты. Она не употребляла алкоголь с тех пор, как ее кузена сбил пьяный водитель, и, хотя ей нравилось иногда побаловать себя стаканчиком мороженого, у нее никогда не возникало желания съесть целое ведерко этого лакомства. Она подолгу сидела у себя в квартире и плакала. Иногда смотрела телевизор, если там показывали что-то интересное, это помогало ей отвлечься, и она стала искать популярные шоу и сериалы, скачивала их, словно белка, собирала запас, распределяла по дням, когда и что она будет смотреть. На работе Наталья не появлялась. Некоторые работодатели звонили ей и оставляли встревоженные сообщения, не получая от нее ответов. Ее почтовый ящик был завален сообщениями, помеченными как "непрочитанные". Но прошло несколько недель, прежде чем у Натальи возникло желание с кем-нибудь поговорить. И когда ей все-таки захотелось этого, она не знала, кому позвонить.
Она снова и снова пролистывала список контактов на телефоне. Наконец, совершенно интуитивно набрала Эльзу. Они с ней никогда не были особенно близки, но Эльза занималась проблемами изменения климата и загрязнения окружающей среды или чем-то в этом роде, поэтому Наталья подумала, что она может ее понять.
Думая впоследствии об этом звонке, Наталья не могла точно вспомнить, что именно она говорила и как объяснила всю сложность своей ситуации. Она запомнила только физическое ощущение – как слова, словно лавина, вырывались у нее, и как потом Эльза сказала:
– Ну ладно, ладно. Все в порядке.
И она повторяла это снова и снова. Наталья помнила, что когда она немного успокоилась, Эльза осторожно, но настоятельно порекомендовала ей с "кем-нибудь поговорить", в ответ Наталья, едва не срываясь на истерику, спросила: "Здесь?" Эльза, возможно, не поняла, что она имела в виду, но Наталья ощущала себя так, словно она все еще находилась в Австралии. Как будто слова до сих пор звучали на чужом языке, а все общение происходило в атмосфере какой-то чужеродности. В таких обстоятельствах она просто не могла открыть перед кем-нибудь свою душу.
– Ты должна поговорить с профессионалом, – повторила Эльза, на этот раз тверже. – Я не профессионал. И не знаю, что здесь можно сказать. – Она вздохнула и добавила: – Я могу рассуждать, только опираясь на мой собственный опыт. И… – повисла долгая пауза, настолько долгая, что Наталья невольно отвлеклась от своей боли, которая окутывала ее, словно толстым слоем ваты, и забеспокоилась, не случилось ли чего-то с Эльзой. – Бывает, что тебя никак не отпускает отчаяние. Или чувство гнева. Иногда просто не знаешь, что делать. Но обычно… если я не опускала руки и сосредотачивалась на… на неотложных на тот момент делах… это приносило мне утешение. Хотя никогда не была уверена, что этого окажется достаточно.
– Ай-ай-ай, – сказала Наталья. – Неужели я утянула тебя в темную трясину вместе с собой?
Эльза рассмеялась.
– Я давно живу в темной трясине. Но у меня есть прочные лестницы и фонари.
Если бы не этот разговор, Наталья, возможно, не ответила бы на звонок Гилкреста. Хотя все это время ее мучило чувство вины из-за того, что она покинула проект безо всяких объяснений после того заплыва над скелетом рифа. Она чувствовала себя виноватой, понимала, что повела себя непрофессионально, а также пережевала за Ваниль. Мысли о том, что могло случиться после этого с осьминогом, не давали ей покоя. Иногда она представляла себе, как он сидит в своем среднего размера контейнере и страдает такой же вялостью и апатией, как Наталья, и никто не обращает на это внимания.
– День добрый. – Голос Гилкреста звучал непривычно. В нем не было чрезмерной осторожности, которую она так боялась услышать, он говорил сдержанным, но мягким тоном. – Хотел узнать, как у вас дела.
Наталья попыталась прочистить горло так, чтобы это не было слышно на другом конце линии.
– Со мной все хорошо. Насколько это возможно. Извините меня за то, что… – Она не смогла закончить фразу.
– Вам не за что извиняться. – Гилкрест тоже откашлялся, но, в отличие от Натальи, безо всякого смущения. – На самом деле это я должен извиняться. Мы с самого начала должны были привлечь к работе над проектом человека вроде вас, вы должны были входить в штат, иметь больше времени на подготовку. Мы и подумать не могли, что…
"Это будет так ужасно, и все обернется таким кошмаром", – мысленно закончила фразу Наталья.
– Но если вам нужен был постоянный сотрудник, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал рассудительно и спокойно, – в таком случае у меня не было бы возможности…
Наталья осеклась – до этого момента ей даже не приходило в голову, как она была рада тому, что приняла участие в этом проекте.
– Как бы там ни было, – Гилкрест снова откашлялся, – но Ринго спрашивал о вас, и мы подумали, что было бы неплохо пригласить вас на маленький праздник по случаю успешного проведения первого этапа воссоздания рифа. Если вы, конечно, не против.
– Кто такой Ринго? – спросила Наталья.
Гилкрест хихикнул.
– Какая же вы забывчивая. Ринго. – Последовало неловкое молчание, пока Наталья перебирала мысленно имена всех участников проекта, которых она вспомнила, и поймала себе на мысли, что таких сотрудников было совсем немного. – Ваш любимый осьминог. Ринго.
– Ринго???
– Ну разумеется, Ринго.
– Вы назвали осьминога Ринго?
– Ну да. Правда, глупо? – По крайней мере его голос звучал застенчиво.
– Я буду рада навестить… Ринго. – Интересно, можно было сказать, что эта кличка еще глупее, чем Ваниль? Ох уж эти идиоты люди и их идиотские человеческие клички для животного, которому они совершенно не нужны. Но… – Вы сказали, что осьминог спрашивал обо мне?
– Именно так. Если честно, нам понадобилось время, чтобы разобраться, что к чему. Ведь наша новая переводчица не была с вами знакома…
– Переводчица? – Похоже, за время ее отсутствия все получили новые имена.
– Ну… да. Оказалось, что эти устройства можно использовать и для общения. Первоначально их применяли для того, чтобы читать мысли пациентов, находящихся в вегетативном состоянии. Мы не сразу догадались, что с головоногим прибор будет работать похожим образом. – Он смущенно рассмеялся. – Хотя это и было очевидно.
– Да, – согласилась Наталья. Ей тоже не приходило это прежде в голову.
Праздник, разумеется, проводился не на побережье. А на том месте, где должны были проводиться работы по восстановлению кораллового рифа. На месте мертвого рифа, населенного призраками прошлого.
Пытаясь прогнать поселившийся в ее груди страх, Наталья напомнила себе, что в данный момент риф был в процессе реанимации. Риф Лазаря. Риф – монстр Франкенштейна. Риф зомби. Но это все равно не помогало ей отвлечься.
Хорошо хоть до места они добирались на корабле: большом, быстром и удобном.
– Ринго не любит вертолеты, – с сочувствием проговорил Гилкрест, когда она встретила его на палубе. – Я так переживал после того, как мы это узнали!
– Да уж, – с удивлением согласилась Наталья.
– Смотрите! – Гилкерст указал рукой на воду. – Дельфины. – Они молча наблюдали за ними несколько минут и после каждого прыжка ждали, появятся ли дельфины снова или скроются под водой. – Возможно, в следующий раз мы задействуем их.
Наталья не знала, как реагировать на эту новость: с радостью или тревогой.
– Как вы использовали воспоминания осьминога при восстановлении рифа?
– Мы не располагали полноценными картами рифа, – сказал Гилкрест. – Имелись крупномасштабные карты региона, где он находился, а также разрозненные видеозаписи, сделанные дайверами на отдельных небольших участках рифа, но никаких документальных сведений о том, как он выглядел изначально, не было. Ринго предоставил нам более подробную информацию. – Он положил руку на перила и продолжил рассказ: – Разумеется, мы не пытаемся воссоздать риф в точности по воспоминаниям Ринго. В этом нет практического смысла, да это и невозможно. Но его воспоминания предоставили нам ценную информацию: мы смогли уточнить размеры различных морских жителей, выяснить, на какую глубину погружались кораллы того или иного вида и так далее.
– Осьминог-консультант, – сказала Наталья, оглядываясь, словно Ваниль мог ее услышать. Она не подходила близко к контейнеру с Ванилью, так как не хотела встречаться с осьминогом таким образом, но теперь поймала себя на мысли, что все же должна поздороваться с ним. Как бы между делом.
Гилкрест рассмеялся.
– Да. Возможно, даже в большей степени, чем вы думаете. Мы пытаемся понять, как с помощью расшифровок воспоминаний Ринго выяснить, в каком направлении нам двигаться дальше.
– Правда? Звучит потрясающе! – Впервые у Натальи возникло желание вернуться в проект, но прежде чем она успела придумать, как перейти к этой теме, рев мотора сменил тональность. Они прибыли на место, и нужно было подготовиться.
Наталья волновалась перед новой встречей с Ванилью, но когда она спустилась в воду, там уже было много людей. Она увидела новую переводчицу и нескольких боссов компании, включая Кирка, на всех были гидрокостюмы с регуляторами давления газа в баллонах. Однако переводчица – высокая австралийка – собрала вокруг себя группу на поверхности и стала все подробно объяснять, поправляя экипировку для подводного плавания. Создавалось впечатление, что она специально отвлекала их внимание, пока Наталья в своей неудобной маске погружалась под воду вместе с Ванилью.
Она не могла заставить себя включить гарнитуру. Не могла. Однако осьминог кружил около нее, приветствуя, протягивая к ней одно щупальце за другим, но не касаясь ее. "Ваниль осторожен со мной так же, как я была осторожна с ним", – подумала Наталья и подала сигнал.
Кораллы, словно цветы, распустились перед ее глазами, они были яркими и причудливыми, постоянно изменялись – на месте старых форм возникали новые, а вокруг них танцевали мелкие рыбешки, плавали угри и множество осьминогов.
– Что это? – спросила Наталья через переговорное устройство. – Все выглядит иначе.
– О да, – ответил Гилкрест. – Мы пытаемся задействовать разные части мозга. И мы думаем, что все это – плод воображения Ринго. – Когда Наталья ничего не ответила, он продолжил: – Это будущее.
Тед Чан[18]
Тед Чан опубликовал свой первый рассказ ("Вавилонская башня") в журнале Omni в 1990-м году. Этот рассказ был удостоен премии "Небьюла" – и за следующие двадцать три года Чан написал всего тринадцать рассказов. Многие из них получили награды "Хьюго", "Небьюла", "Локус", "Старджон" и "Сайдуайз"; они изданы в сборниках "История твоей жизни" и "Выдох". Повесть "История твоей жизни" впоследствии была экранизирована под названием "Прибытие".