Ложь во благо

Она осталась на месте, глядя, как выезжает внедорожник Скотта.

— Поверить не могу, что ты поменял аккумулятор. Он не может выезжать в одиночку…

— Ты бы предпочла, чтобы он улизнул втихую и застрял где-то с разряженным аккумулятором? — резко спросил он. — Нита, тебе нужно поверить, что с ним все будет в порядке.

Она отстранилась от него и направилась в свой кабинет, ускорив шаг, когда внедорожник Скотта прогрохотал по дорожке.

— Нита? — позвал Джордж.

Сев за стол, она включила ноутбук. Она завязала волосы в тугой хвост, нетерпеливо глядя на экран, а потом открыла браузер и вошла в аккаунт сайта отслеживания. Синие, красные и зеленые точки появились на карте, и она с облегчением выдохнула.

На грузовик Скотта был установлен маячок, а на его телефоне стояло отслеживающее приложение. Телефон был новым, купленным после его возвращения, потому что предыдущий остался валяться в футбольной сумке в ночь похищения. Она не пожалела денег на новый телефон или отслеживающие диски, теперь прикрепленные к подошвам его любимых ботинок, под сиденьем велосипеда, в рюкзаке и кошельке.

Она не собиралась снова его терять. Медленно досчитав до десяти и глубоко вдохнув, чтобы сбавить напряжение, она поглядела на скопление точек, движущихся по улице в сторону школы.

Один час можно выдержать. Она могла наблюдать за ним из дома, вызвать полицию, если что-нибудь случится, и принять достаточно «Ксанакса» по возвращении, чтобы потопить нервное событие в море фармацевтической безмятежности.

— Нита, — Джордж появился в проеме дверей кабинета. В утро возвращения Скотта домой он был у любовницы. Она распалась на части из-за исчезновения сына, а Джордж вытерпел, упав в чужие объятия. Она не винила его. Кому-то нужно было поддерживать их жизнь, зарабатывать деньги, оплачивать счета, следить за персоналом, и он это делал. После возвращения Скотта Джордж все время был рядом. Никакого запаха другой женщины на вещах, никаких загадочных дел посреди ночи. — Пойдем посидим в саду. Погода отличная.

— Не могу, — она нажала на кнопку, переключаясь на вид со спутника, и точки медленно повернулись.

— С ним все будет нормально. Он просто…

— Почему, Джордж? — она посмотрела на него. — Почему с ним все будет нормально? Потому что он взрослый мужчина? Не поверишь, его все равно похитили. Потому что он в приличном районе? В таком же находится его школа!

— Рэндалла Томпсона арестовали, — мягко сказал он. — Он в тюрьме. Скотт в безопасности.

Какое глупое утверждение. Скотт не был в безопасности, но она — что было невыносимо — никак не могла его защитить. Он не был в безопасности в доме и снаружи, и жизнь была намного легче, когда она находилась в блаженном неведении.

Джордж что-то пробормотал и ушел, в кабинете стало тихо, пока она наблюдала за спутниковым изображением. Точки задвигались, и она увеличила карту. Прищурила глаза. Почему он ехал на юг по Санта-Моника? Школа находилась в противоположном направлении. Она почти начала звонить ему, но остановила себя. Хоть Скотт знал о ее паранойе и страхах, он бы взбесился, узнав, что она следила за его передвижениями.

Вместо этого она проверила его телефон через приложение. Полный заряд батареи. Включено определение геолокации. С ним все будет в порядке, сказала она себе. Он катался. У него все равно не было причин проезжать мимо школы. Он, наверное, ехал в ту бургерную за бульваром Вествуд. Сбросив туфли на танкетке, она положила ноги на маленькую табуретку под столом и с трудом ослабила мертвую хватку на мышке.

Ее беспокойство было нездоровым. Так говорили Джордж и ее психотерапевт. Одержимость возможными сценариями и опасностями эмоционально истощала ее. К тому же, если верить Нэн Синглтери, ставшей гуру визуализации после просмотра документального фильма от Netflix, постоянное ожидание могло превратить воображаемое в действительное. Услышав это, Нита поспешно прекратила общение с Нэн, потому что невозможно было не думать обо всех опасностях, подстерегающих Скотта, и она не собиралась чувствовать себя виноватой за будущее, потенциально спланированное в ее голове.

Скотт продолжал ехать, двигаясь по странному маршруту на юг, а потом на восток. Нита смотрела, как он проехал по Сепульведа, потом Венис, а затем свернул на боковую жилую улицу, где, наконец, развернулся и остановился примерно в середине квартала. Она уставилась на мигающие точки, ожидая, что телефон отделится от грузовика, когда Скотт выйдет из машины. Точки остались на месте. Прошла минута. Потом две.

Она взглянула на часы, отмечая время. Может, он остановился ответить на сообщение. Может, чтобы позвонить ей. Может, чтобы проверить по GPS, где он и как вернуться домой.

Она медленно, сосредоточенно выдохнула. Это не причина паниковать, напомнила она себе. Если бы он сидел там слишком долго, она всегда могла позвонить ему.

Зеленая точка стала фиолетовой, и она нахмурилась, наклоняясь ближе, чтобы понять, что изменилось.

Определение местоположения выключено во время звонка.

Он разговаривал по телефону. Ее охватил прилив облегчения. Он разговаривал по телефону и остановился ради безопасности. Она годами говорила ему не разговаривать по телефону за рулем, но всегда думала, что он игнорировал ее совет, в частности потому, что и она, и Джордж частенько нарушали это правило.

Фиолетовая точка снова стала зеленой, а затем задвигалась, отделяясь от других, когда телефон Скотта удалился от грузовика. Точка резко двинулась влево, потом вправо по улице, словно он расхаживал из стороны в сторону. Она замерла на долгое мгновение, а потом вернулась к грузовику.

Она нахмурилась, затем перешла на другую вкладку, открывая записи звонков.

В тот день список звонков печально пустовал, не считая последнего — по незнакомому номеру, длившегося меньше минуты.

Она подумала позвонить по номеру, но решила сначала вбить его в поисковик. Пока результаты загружались, машина наконец-то двинулась, группа точек развернулась посреди жилой улицы.

Это странно. Номер значился за агентством недвижимости в Сан-Диего. Охваченная внезапной идеей, она поискала адреса поблизости места, где он припарковался. Конечно же, дом через дорогу — 22 Террас-Драйв — был выставлен на продажу. Скотт, должно быть, увидел их вывеску во дворе и позвонил.

Она кивнула, ощущая триумф, посетивший ее после разгадки.

Только вот… зачем? Было ли это случайной поездкой, толкнувшей его на звонок из любопытства? Или же Скотт хотел купить дом?

Второй вариант казался абсурдным. Ему семнадцать и — если бы она могла на это повлиять — он жил бы под их крышей еще как минимум три или четыре года. И у него не было работы, поэтому ему точно ни за что бы не дали ипотеку, не без подписи родителей.

Ладно, значит, случайная поездка была единственным решением, хотя и в этой теории имелись пробелы. Если только во дворе не было привлекательной девушки, Скотт не обращал внимания на дома и тем более никогда не звонил по номеру с объявления агентства недвижимости. Она взглянула на программу, где машина ее сына следовала в сторону дома.

— Вот, — Джордж вошел в кабинет с бокалом охлажденного вина. Он обошел стол, и она быстро закрыла окно, прежде чем он мог увидеть экран. Он протянул ей вино, и она приняла его с благодарной улыбкой.

— Спасибо, — она отпила.

— Извини, что не посоветовался с тобой насчет грузовика Скотта.

— Просто скажи, что ты его заправил.


— Да, — он успокаивающе сжал ее плечо. — С ним все будет хорошо, Нита.

Она кивнула и позволила себя обнять. Ему не нужно было знать о звонке Скотта риелторам. Не сейчас. До тех пор, когда она выяснит, что творилось с их сыном.





Глава 21




Я провела два дня, погрузившись в документы, овеянные смертью.

Рэндалл Томпсон, если он был Кровавым Сердцем, убил шестерых мальчиков. Шесть смертей и один побег. Моей задачей было провести независимое оценивание, основываясь на доступной информации об убийце, для чего я должна была отбросить все, что знала о Рэндалле Томпсоне, и подойти к делам беспристрастно.

Это должно быть легко, учитывая, сколько у меня имелось информации. Полные дела по каждому преступлению? Я не получала столько данных со времен докторантуры.

Я стояла в кабинете, глядя на стену, отделявшую меня от кабинета Беверли. Ранее я сняла две обрамленные картины, оперев их о диванчик, чтобы расчистить место для работы. Я разделила темно-зеленую стену мелом на три колонки примерно по три фута шириной. Первая была обозначена: «Места преступления». Вторая — «Жертвы». Третья — «Возможные подозреваемые». Я разглядывала содержимое каждой колонки.

Каждого серийного убийцу подпитывает причина.

Некоторые не могут справиться с тягой к насилию. Каждое взаимодействие с другим человеком для них рискованно, поэтому они контролируют себя, пока не сломаются. После переломного момента они переживают что-то вроде обнуления и продолжают. Убийство для них сродни приему пищи, удовлетворяющего голод на какое-то время, прежде чем им снова нужно поесть. Убийцы этого типа зачастую небрежны, совершают мелкие преступления и могут быть непредсказуемыми в выборе жертвы.

Другие являются социопатами и считают людей незначительными. Убийство в этом случае не удовольствие, а решение. Если человек встает на пути или доставляет неудобство в жизни, они разделываются с ним, как с комаром — убивают его, отбрасывают в сторону, живут дальше. Они не скорбят, не сожалеют, не смакуют и не думают о повторном убийстве, если оно не имеет последствий и не требует заметания следов.

А еще есть жаждущие внимания. Они наслаждаются приливом власти от убийства и всплеска новостей в прессе, рыдающими семьями, страхом. Они приветствуют известность, игру в кошки-мышки с полицией, уверенность в том, что обыгрывают всех. Эти убийцы чаще всего оказываются добрыми и услужливыми соседями, которых все обожают и на которых никогда не думают, что они могли бы кому-то навредить. Они выставляют убийства на публику и принимают решения, исходя из влияния их действий на огласку в прессе и статус легенды.

Мои первые шаги были простыми. Сначала — собрать информацию. Есть. Затем — установить общие черты и детали убийств.

Было много схожестей, особенно в области жертв. Прорабатывая каждое дело, я записывала детали и прикрепляла снимки в колонки, создавая море аккуратного белого шрифта и фотографий. Жертвы были практически шаблонными. Семь старшеклассников, атлетичных, со стройными фигурами и умеренной мускулатурой. Красивые и белые. Все они были популярными, богатыми и обожаемыми толпой — завидные парни в своих школах. Словами криминального профилирования, они были жертвами в группе низкого риска: жили в безопасных районах и не занимались опасной деятельностью. Они не были хулиганами или отморозками в школе. Они не торговали наркотиками на стороне, не принадлежали к бандам и почти не имели недоброжелателей.

Всех их похитили из разных школ, что предполагало планирование. Убийца, скорее всего, следил за жертвами до похищения и тщательно выбирал каждого среди сверстников.

Я просмотрела информацию. Выглядело организованно, только если не читать, потому что иначе становилось ясно, как нескладно это звучало. И все же я продвинулась. Я прошлась по делам поверхностно, а теперь глубоко погружалась в каждое убийство в хронологическом порядке. Я была на третьем мальчике, и закономерности начинали вырисовываться. Я сделала большой глоток чая и вгляделась в снимок Трэвиса Паттерсона, жертвы номер два.

Мальчиков похищали в людных местах. Всегда на улице, как правило, на парковках. Убийства никогда не совершались на месте похищения. Вместо этого — что являлось самым жутким элементом пазла — он увозил их в другое место, где держал от шести до восьми недель, прежде чем убить и сбросить трупы в третьей локации.

Три места — рискованно. Три возможности где-то оставить ДНК. Три шанса быть пойманным. Дважды ему нужно было перевозить тело, рискуя попасться на камеру, столкнуться с поломкой машины или упустить жертву.

И в архетипе мальчиков было что-то глубоко личное, провоцировавшее убийцу. Я предполагала, что старшая школа в случае убийцы была травмирующим периодом для психического развития. Самой вероятной и простой теорией было то, что он подвергся издевательствам от мальчика, очень похожего на типаж жертв. Учитывая сексуальную природу пыток, обидчик, вероятно, развращал его или насиловал, или он испытывал трудности из-за влюбленности или сексуального влечения к мальчику — влечения, которое могло расцвести или оказаться отвергнутым. Оба варианта имели шансы привести к ненависти или ощущению несоответствия, загноившихся и в итоге вылившихся в серию убийств.

Дверь кабинета открылась, и Беверли просунула голову в проем.

— Ты занята?

— Только своими мыслями, — я села на диван, подогув под себя ноги.

— Ну, я принесла шоколад.

— В таком случае, бери стул и устраивайся поудобнее, — я похлопала по сиденью. — Закрой за собой дверь.

— Секретные делишки, а? — она вошла и резко остановилась, когда увидела стену записей. — Вау. Как на это реагируют клиенты? — она указала на стену и протянула мне желтый пакетик сладостей.

— На этой неделе я принимаю их в конференц-зале, — я взяла его и высыпала горстку ярких шоколадок.

— Хороший ход. Это немного пугает, — сказала она, кивнув на записи.

— И не говори, — я вытянула руки и повращала головой, чтобы размяться. — У меня от всего этого глаза начинают косить.

— Ой, брось, — фыркнула она. — Тебе это нравится. Полные материалы дел? — она взглянула на стопки зеленых папок. — Удивлена, что через стену не слышно твоих стонов.

Я рассмеялась от грубой аналогии:

— Я не в таком уж экстазе от них. Но да. Это историческое событие. Получить возможность поучаствовать и взглянуть на эти дела… — я покачала головой. — От этого мне хочется забросить частную практику и присоединиться к правоохранительным органам.

— Серьезно? — она скептически на меня взглянула. — Нужно ли мне напоминать тебе, сколько ты зарабатываешь в год?

Я застонала:

— Деньги — это еще не все. Хотя… — я сдалась. — Да, ты права. Я сказала, что это соблазн, а не серьезное желание.

— Ты на своем месте, — сказала она. — Работать на адвоката — лучшее, что тебе могли предложить, — она оглядела стену. — Что в колонке с местами преступлений?