Любовница поневоле

— Ну конечно! Я специально полчаса мокла под дождем, чтобы выглядеть настолько сексуально. На прическу убила два часа и душ последний раз принимала только утром. Все ради того, чтобы тебя соблазнить!

Меня несло, я это понимала. Но сарказм помогал не сдаться, пережить этот день.

— Зато твой запах теперь острее.

— Запах?!

— Твой запах, Шарлин. Для вервольфов важен аромат того, с кем собираешься заняться сексом.

Вот теперь я от него отшатнулась, рассматривая широко раскрытыми глазами. Шаг, еще один.

— Ты издеваешься надо мной? — спросила прямо. — Нет, правда? Или это такая месть? За то, что отказала тебе в прошлый раз. Хочешь посмотреть на мое унижение?

Стоило прикусить губу. Что я и делаю, но поздно.

Теперь взгляд Доминика будто пробивает меня насквозь. Глаза за секунду наливаются желтым, черты заостряются, лицо темнеет, а светлая рубашка, кажется, вот-вот разлетится на лоскуты от начавшейся трансформации. Экрот шагает ко мне, и все во мне кричит: «Беги!» Ведь мы здесь одни, и он сильнее меня! Гораздо сильнее.

— Унижение? — От его животного рыка во мне все стынет, я будто вросла пол. — Что же с тобой делал Дэн, если ты считаешь секс унижением? Или ты считаешь унижением секс со мной?

— Я…

— Унижение можешь оставить себе. А я хочу посмотреть на тебя без этих тряпок. Хочу услышать, как ты будешь стонать подо мной. Хочу поиметь тебя. Прямо здесь и сейчас.

Нет, это не унижение. Это просто абзац! Мое лицо вспыхивает, и вовсе не от стыда. Мне за себя не стыдно. Кровь приливает к щекам и шее от злости на эту провокацию. Будь я вервольфом, точно бы превратилась в волчицу и вцепилась Доминику в горло!

Какого хрена?

Ему что, мало женщин?

Даже невеста в наличии.

— Знаешь, что меня больше всего достало? — Он снова опережает меня с вопросом. — Скука. А твое предложение внесло некое разнообразие в мою размеренную жизнь.

— Я ничего не предлагала!

— Так предложи.

Доминик медленно подходит к дивану и опускается на него, расположившись с максимальным комфортом. Его ноги раздвинуты, грудь размеренно поднимается и опускается, руки лежат на спинке дивана, а взгляд снова насмешливый, если не сказать предвкушающий.

Я разворачиваюсь и ухожу.

Потому что мне тошно от всего этого.

Потому что я не стану расплачиваться с ним собой! Своим телом.

— Стоять, — приказывает он так, что я едва не спотыкаюсь. — Переступишь порог, и я больше не приму ни одного твоего предложения, Шарлин.

Тем сильнее мне хочется это сделать!

Уйти не оглядываясь.

Ну или оглянуться, чтобы увидеть, как изменится его лицо, когда я все-таки переступлю порог.

Но…

Это бесовское «но» величиной в десять миллионов и сутками, чтобы их достать!

Будь я одна, будь у меня больше времени…

Поэтому я застываю перед этим проклятым порогом.

Может, мое имя наложило отпечаток на мой характер, но я всегда все проблемы решала сама. Даже Дэнвера лишний раз ни о чем не просила. Я, именно я, всегда заботилась о своей семье. Я всегда принимала удар на себя.

Так что изменилось сейчас, Чарли?

В конце концов, унизить можно только того, кто желает быть униженным.

Я медленно поворачиваюсь и складываю руки на груди.

— Что именно ты хочешь?

Деловой тон «включается» сам по себе, но мне проще представить, что я провожу очередную сделку.


Сделку за безопасность и неприкосновенность моей семьи!

— Я это уже озвучил.

— Чтобы я стонала под тобой?

Он на время прикрывает глаза, но когда распахивает вновь, мне сложно понять, о чем Экрот думает.

— И это тоже.

— От чего? От боли или от удовольствия?

— Зависит от твоих предпочтений, Шарлин.

Меня всю внутри передергивает.

— Откуда уверенность, что я вообще буду стонать? Может, в постели я бревно.

Вервольф смеется:

— Предлагаешь сначала проверить? Я не против.

Искры смеха растворяются во взгляде Экрота так же быстро, как появились. Теперь я явственно читаю в его глазах голод.

Он похлопывает себя по колену:

— Иди сюда.

— Сначала гарантии!

— Дай свой телефон.

Для того чтобы его отдать, мне нужно подойти к Доминику, что я и делаю на негнущихся ногах. Вервольф забирает протянутый разблокированный телефон, слегка касаясь пальцами моих, и я, пожалуй, слишком поспешно отдергиваю руку, что, естественно, от него не укрывается. Но он включает видеозапись и говорит:

— Я, Доминик Экрот, и я обещаю помочь Шарлин Мэдисон в деле с долгом ее покойного мужа. Теперь она под защитой, моей и моей стаи…

— И моя стая тоже под твоей защитой!

Доминик смотрит на меня чуть более пристально, чем прежде, но все-таки интересуется:

— Твоя стая?

— Мои близкие. Люди, за которых я отвечаю. Родители, моя помощница и ее дети.

Я выдерживаю этот взгляд. Если Экрот откажется, меня здесь ничего не держит!

— И твоя стая тоже под моей защитой. При полном и неукоснительном соблюдении договоренности между нами и выполнении всех моих условий. Клятва альфы.

Я не лгала, когда сказала, что не разбираюсь в законах вервольфов. Знала только то, что рассказывал Дэнвер. Но об этом от него слышала. Для людей последняя фраза ничего не значит, но для вервольфов клятва альфы — не пустой звук. Они все договоренности скрепляют подобными клятвами, ими просто так не разбрасываются и их не нарушают. Предъяви я эту клятву в мире людей, все только плечами пожмут. Но если я предъявлю ее тем ублюдкам, которые мне угрожали…

— Сроки? — Мой голос глухой, хриплый.

— До разрешения ситуации в твою пользу.

— Что это значит?

— Что я буду защищать тебя и твою семью столько, сколько потребуется, пока вопрос с долгом не будет решен.

— Я согласна.

Он выключает запись и возвращает мне телефон. А мои пальцы даже почти не дрожат, хотя внутри меня всю потряхивает, когда я просматриваю видео, на котором Доминик, действительно обещает позаботиться о моей семье и Рэбел с детьми. Это даже больше, чем нужная мне неделя. О таком подарке в мире вервольфов можно только мечтать.

Но мне такие подарки не нужны! Тем более от него.

— Мне не нужно твое покровительство, Доминик, — провожу между нами черту, игнорируя желтые вспышки в глазах вервольфа. — Помоги узнать, кому должен Дэн и сколько. И выиграть время, если долг действительно существует. Дальше я разберусь сама.

Доминик снова указывает на свои колени:

— Садись.

Мой пульс ускоряется, а во рту мгновенно пересыхает. Потому что одно дело — представлять, что это просто обычная сделка, совсем другое — осознавать, чем нужно расплатиться.

— Сначала ты выполни свою часть сделки.

— Шарлин, — мое имя вервольф произносит настолько мягко, что лучше бы рычал, — ты получила свои гарантии, теперь я хочу получить свои. Садись.