Любовница поневоле

Думай, Чарли! Думай.

Я растираю запястье, на котором синим растекается кровоподтек.

Я не могу найти деньги, я не могу договориться с их альфой, но…

«Не знаю, что нашло на Доминика, но на него действительно можно положиться. У него есть связи… в особых кругах, он может решить любую проблему», — слова Дэнвера всплывают в памяти.

Возможно, я знаю того, кто может.

Мне приходится приложить все усилия, чтобы смириться с этой мыслью. И даже несмотря на это, я все равно продолжаю сидеть на холодном полу, глядя в одну точку и думая о том, что я могу воспользоваться оставленной Лабрю визиткой. Не могу. Не могу, потому что раньше, чем этому делу будет дан ход, если он вообще будет дан (я не настолько наивна, чтобы считать, что полиция может что-то противопоставить вервольфу, способному дать в долг десять миллионов), могут пострадать мои родители. Рэбел и ее дети.

Я сижу и думаю, думаю, думаю.

Но в голове крутится только одно имя.

Доминик Экрот.

Магазин приходится закрыть раньше положенного времени, но я сомневаюсь, что в такой дождь ко мне кто-нибудь еще заглянет. За исключением кредиторов Дэнвера.

Хватает пяти минут, чтобы узнать адрес Доминика. Одна из самых богатых персон Крайтона и Легории живет в Мантон-Бэй, в районе, где за десять миллионов можно купить разве что гараж. В Сети даже есть фото его дома — роскошного особняка на берегу Серебряного залива. Дом мечты, но не моей.

Я включаю сигнализацию, и тут меня осеняет. Камера! Единственная камера в моем магазине направлена на торговый зал, чтобы ловить книжных воришек на горячем, но, к сожалению, стойку с кассой она не захватывает. Я возвращаюсь и просматриваю видео. На нем не видно, как вервольф выкручивает мне запястье и как давит тревожную кнопку, но в «кадр» попадает морда мерзавца, который угрожал мне!

Сохраняю видео на телефон, все закрываю и бегу сквозь стену дождя к машине. От кофейного виски в моем организме, кажется, не осталось и следа — все смыла бешеная доза адреналина. Мои пальцы слегка подрагивают, когда я выруливаю на автостраду до Мантон-Бэй. Он находится в другой стороне от центра Крайтона, так что я выбираю окружную дорогу, чтобы избежать пробок, и навигатор выдает расчетное время прибытия — час сорок.

Я будто впала в некое подобие транса, когда есть цель, а всего остального не существует. Знала, что нужно хотя бы продумать, о чем с ним говорить. Но проблема была в том, что я не слишком хорошо знала Доминика, пусть даже Дэн называл его своим лучшим другом. Правда, лучшим другом он был до случая на веранде, когда предлагал мне стать его любовницей. С тех пор как я вышла замуж за Дэнвера, с Экротом я ни разу не пересекалась, он даже не появился на нашей свадьбе.

Да что говорить о Доминике! Я, оказывается, даже толком не знала своего мужа, который спустил десять лямов непонятно на что и повесил долг на меня! А у меня даже доказательств никаких нет, что этот долг вообще существует!

И главное, тем парням они не нужны.

Они придут за мной завтра и потребуют деньги.

Поэтому мне нужен тот, кто поможет во всем разобраться.

На этой мысли я вжала педаль газа до упора, выжимая из своей машинки все силы.

О том, что дома Доминика может не оказаться, я всю дорогу старалась не думать. А вот сбавить скорость все-таки пришлось, потому что, казалось, сама мать-природа была против моей поездки в Мантон-Бэй — дворники едва справлялись с дождем. Поэтому, когда навигатор пропищал, что до моей цели всего триста метров, я поблагодарила всех, кого только можно, что добралась.

Все хорошо.

Меня не смыло в залив.

Я не перевернулась на скользкой автостраде.

Осталось только преодолеть четырехметровый забор и попасть в особняк, просматриваемый сквозь решетки. Подсветка двора и яркий свет в окнах давали надежду на то, что кто-то все-таки есть дома.

Закрывая голову курткой (я не додумалась взять зонт), я добежала до ворот и вдавила палец в звонок. И едва не подпрыгнула, когда из динамиков неожиданно раздался женский и, судя по интонации, веселый голос:

— Кто?

Вот что бывает, когда бесы на нервах играют! Начинаю дергаться от всего на свете.

— Мне нужен Доминик Экрот.

— А кто его спрашивает?

— Шарлин Мэдисон. — Я решила представиться своей Девичьей фамилией, тем более что Доминик знал меня под ней. — Мы друзья.

— Тогда это меняет дело! Сейчас открою ворота.

Широкие ворота действительно начинают мягко отъезжать в стороны, поэтому я спешу к своей машине. Неужели мне повезло?

И кто мне открыл? Экономка?

В таком доме наверняка содержат штат слуг.

Но в огромном холле с широкой лестницей, уходящей на второй этаж, ни души. Только приглушенный свет бра отражается на паркете. Здесь вообще очень много дерева: резные перила, рамы картин, высокий столик в центре с изящной вазой. И совершенно ничего лишнего!

Дверь мягко захлопывается за моей спиной, и я чувствую себя крайне неуютно. Правда, с появлением в холле девушки градус моей неуютности только увеличивается. Я в промокшем насквозь свитере и джинсах, мои волосы липнут к лицу, а вот незнакомка в коротком платье в мерцающих пайетках, на высоких каблуках и со струящимися по плечам шоколадными локонами. Да, на экономку она совсем не похожа!

— Привет! — Девушка подбегает ко мне, подхватывает меня за локоть и увлекает за собой. — Как я рада, что этот скучный ужин разбавило твое появление!


— Мое?

— Ну не мое же! — смеется она. — Доминик будет рад, что ты приехала.

Так…

Я адресом не ошиблась? Может, это какой-то другой Экрот? Или…

От этого «или» все внутри холодеет. Вдруг загадочный альфа, которому Дэнвер должен десять миллионов, и есть Доминик? И это все заранее спланировано?!

— Он меня ждет? — спрашиваю, высвободив локоть.

— Тебе лучше знать. Кстати, я — Джинджер, но можешь звать меня Джин.

Кто она такая? У Доминика нет жены, я знаю это из новостей. В смысле, если бы он женился, об этом кричали бы даже унитазы. Но это не значит, что у него нет такой Джинджер. У Дэна их было множество.

— Хорошо, Джин. Ведите меня к Доминику.

— А мы уже пришли!

Мы заворачиваем за угол, и Джинджер буквально вталкивает меня в большую, нет, просто огромную зеленую гостиную. С окном во всю стену, с причудливо изогнутыми диванами и с мерцающей всеми гранями хрусталя люстрой. Но главное, с хозяином дома, который резко поворачивает голову в мою сторону.

Наши взгляды встречаются, и в глазах Экрота на долю мгновения вспыхивает желтое пламя. Вспыхивает и тут же гаснет. Хотя его поза (он сидит в кресле, расположенном в середине комнаты) остается такой же расслабленной. А вот меня пробирает до кончиков пальцев. До мурашек по коже.

Я уже и забыла, какое пугающее впечатление он производит. Он давит своей аурой, своей животной сутью, а нас разделяют несколько метров! Но я стряхиваю это ощущение, как стряхнула капли дождя с куртки, повесив ее на руку.

Я знала, на что шла. К тому же я уже здесь.

Делаю шаг вперед, не отпуская его взгляда, поэтому не сразу замечаю остальных присутствующих. На диване по левую сторону от Доминика сидит пара в летах, а вот в кресле справа разместилась утонченная девушка с волосами, как у Джинджер, и изумлением на лице, как у всех.

— Смотрите, кого я привела! — восклицает громко Джин, привлекая всеобщее внимание. — Это подруга Доминика. Да-да, та самая подруга, которая есть у каждого уважающего себя вервольфа до свадьбы. А у некоторых и после свадьбы.

Эффект неожиданности лопается, как пузырь, и второй мужчина поднимается.

— Ты сказал, что будет семейный ужин, Доминик! Зачем пригласил эту женщину, когда сегодня мы обсуждаем вашу с Одри помолвку?

Помолвку?!

Бесы!

Джин кусает нижнюю губу, изо всех сил сдерживая смех, и я понимаю, что меня развели и для нее это такой вид развлечений. Вот дрянь! Только она не знает, что у меня сегодня очень плохой день.

— Меня не приглашали, — отвечаю холодно, мысленно просверлив дырку во лбу Доминика, — и я не подруга прима Экрота. Но я приехала к нему для серьезного приватного разговора, который не терпит отлагательств.

— Какая наглость, — заявляет дама и поджимает губы. Очевидно, мама невесты.

А я стою посреди комнаты, смахивая с себя тяжесть волчьего взгляда.

— Или мы можем поговорить здесь? — предлагаю я.

Скрежет отодвигаемого кресла режет слух. Доминик наконец-то поднимается, вырастая над окружающими, и направляется ко мне, на ходу бросив:

— Начинайте без меня.

— Доминик, это неуважение к моей семье, — бросает мужчина.

— И чем же я вас не уважил, прим Конелл? — Готова отдать ногу на съедение волкам, мужчина даже приседает, когда Экрот к нему поворачивается. — Тем, что занимаюсь делами? Ни вас, ни Одри они не касаются, мы договорились об этом сразу. Начинайте без меня. Заодно напомните дочери, что ложь всегда наказуема.

Джинджер перестает смеяться, ойкает и обходит Доминика по дуге, а ему, судя по всему, на нее плевать. Он смотрит только на меня. Приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не моргнуть и не сделать шаг назад.

Но когда мы оказываемся за дверью, его пальцы смыкаются на моих запястьях, притягивая к себе, а глаза загораются желтым.

— Что ты здесь делаешь, Шарлин?

— Я думала, тебе это известно, — отвечаю я тем же холодным тоном, что и минуту назад в гостиной. Кажется, этот день меня окончательно доконал, если даже близость Доминика не вызывает во мне желание сбежать. А вот биться за себя до последнего — вполне. — Джин сказала, что ты меня ждешь.

Вервольф притягивает меня ближе, практически заставляет встать на носки, многострадальное запястье пульсирует болью, а мне в ноздри ударяет запах мускуса с какими-то древесными нотами. Его запах.

— Джин любит… приукрасить. А вот я не люблю угадывать. Так что к делу.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь прочесть на нем, правду говорит или нет. Но по Экроту сложно понять, что он чувствует. Играет или удивлен моим приездом?

Бес с ним!

— Будем разговаривать в коридоре? — интересуюсь я.