Любовница поневоле

— Разумеется. — Доминик приподнимает брови. — Ты будешь отличной любовницей, Шарлин. Постоянной конечно же.

Если можно оскорбить сильнее, то я даже не представляла как. Мои щеки вспыхивают так, что прохлада осенней ночи ощущается так, будто я прислонилась к льдине.

— Стоит родителям Дэна узнать, что он женился на тебе, они быстро отрубят ему все семейные кормушки. Вы уже не сможет жить с размахом, как раньше, — он кивает на дом, — не будет всех этих вечеринок. Не будет всех тех подарков, которые ты от него получаешь.

Я не успеваю ответить, что в задницу подарки, Доминик едва уловимым, плавным движением перетекает ко мне.

— Хорошо подумай, Шарлин. Я предлагаю тебе жизнь, похожую на рай. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

— А взамен нужно с тобой трахаться…

Неожиданно его указательный палец прижимается к моим губам.

— Тсс, не груби. Хотя если тебя это заводит, я согласен сделать исключение.

Это прикосновение настолько беспардонное, что я просто задыхаюсь от бешенства. Особенно, когда его ладонь соскальзывает на мою шею.

— Я лучше его, Шарлин. Одна ночь со мной тебе это покажет.

— Я никогда не буду с тобой! — с отвращением выплевываю я. — Ни за деньги, ни просто так!

Я оказываюсь прижата к груди вервольфа раньше, чем успеваю сделать следующий вдох. Он сжимает меня так сильно, что кажется, вот-вот раздавит, уничтожит одним только своим присутствием. Или взглядом, который уже вовсю горит желтизной, а на гладковыбритом подбородке проступает «волчья щетина». Уверена, если посмотрю на его руки, то увижу когти, но смотреть вниз мне совсем не хочется, и так чувствую, насколько сильно Доминик хочет меня.

— Поосторожнее с обещаниями, Шарлин, — рычит он. — Может случиться так, что ты передумаешь и сама ко мне прибежишь.

— Никогда!

Его рот запечатывает мой грубым поцелуем, и у меня темнеет перед глазами. От недостатка воздуха, от потери свободы. От той тьмы, которая плещется в нем.

Но, прежде чем я успеваю упасть в эту яму, Доминик отстраняется так же быстро, открывая моему взгляду Дэнвера.

— Что это значит?

Я еще ни разу не видела глаза своего жениха настолько яркими, он так сильно зол, что даже я понимаю: он почти сдерживается от трансформации. А вот Доминик, напротив, привычно невозмутим. От его ярости не остается и следа.

— Мы просто разговаривали, — говорит он.

— Я думал, что это называется по-другому.

Я бросаюсь к Дэну, обхватываю его шею руками, и плевать, как это выглядит со стороны.

— Пожалуйста, давай уйдем отсюда, — прошу его.

Теперь уже Доминик не кажется мне пугающим, он кажется мне опасным. Настолько опасным, как бездонные провалы звериных зрачков. Мне становится по-настоящему страшно, потому что исходящую от Дэнвера злость я ощущаю всей кожей. Так же, как ленивое, расслабленное спокойствие, которое излучает Доминик. Спокойствие зверя перед броском.

— Сначала я покажу одному вервольфу, что не нужно разевать пасть на чужую женщину.

Дэн отставляет меня в сторону, сжимая и разжимая кулаки. Но Доминик и бровью не ведет.

— Если ударишь, наша договоренность потеряет силу, — предупреждает он.

Дэнвер будто натыкается на невидимую преграду, колеблется лишь секунду, а затем переплетает наши пальцы и, злобно сверкнув взглядом в сторону друга, тянет меня в дом.

— Дэн, о чем он говорил? Что имел в виду?

— Не бери в голову, милая. Это наши общие дела.

— Которые меня не касаются? — выпалила я и ускорила шаг.

Все, хватит с меня вечеринок!

Дэнвер догоняет меня на крыльце, захватив наши пальто. Его уже отпустило, и это снова мой позитивный Дэн.

— Чар, ты все не так поняла. Мы… видимо, оба все не так поняли. Не знаю, что нашло на Доминика, но на него действительно можно положиться. У него есть связи… в особых кругах, он может решить любую проблему. В том числе связанную с нами.

— О чем ты?

— Доминик очень богат, и он не зависит от родителей.

Я холодею, хотя куда уж сильнее.

— Пожалуйста, Дэнвер, не нужно брать у него деньги. Не связывайся с ним. Он очень плохой человек.


— Вервольф, — поправляет он меня.

— Да, вервольф.

Мы молчим по дороге в квартиру Дэна. Он ведет машину, а я вглядываюсь в темный лес по обе стороны от дороги. Как никогда я чувствую пропасть между нами, и впервые мне становится так страшно.

— Вдруг ничего не получится?

— Что? — непонимающе смотрит на меня жених.

— Я про нас.

Видимо, что-то в моем голосе заставляет Дэнвера съехать с обочины и остановить машину.

— Глупости, Чар. Я люблю тебя, а ты меня. Это самое важное. Мои родители терпеть друг друга не могут, и только отравляют жизнь себе и нам с братьями. Я хочу, чтобы у нас все было по-другому. Мне никто не нужен, кроме тебя.

На душе теплеет, и я слабо улыбаюсь.

— И только смерть разлучит нас, — добавляет он шутливо.

— Не говори таких страшных слов, Дэнвер. У меня мурашки по коже.

Мой жених только смеется:

— Чар, это же устойчивое выражение. Литературное, между прочим. Кто из нас учится на филологическом, а?

Мне не смешно. Я приникаю к нему и целую. Так отчаянно, как, пожалуй, никогда еще не целовала. Будто пытаюсь стереть все плохое, что было между нами, а еще забыть и проклятого Доминика с его поцелуем и словами про то, что у нас Дэнвером нет будущего.

— Я не хочу с тобой разлучаться, — шепчу ему.

— Значит, никуда я от тебя не денусь.

— Обещаешь?

— Клянусь!

На этот раз Дэн меня целует, а я крепко прижимаюсь к нему. В эту минуту я действительно верю, что мы не расстанемся никогда.





ГЛАВА 1




Четыре года спустя



— Дэнвер, не порть все то хорошее, что между нами было. А оно было, пусть даже после все пошло под откос. Я говорила, что виноват ты, но это неправда, мы оба накосячили. Я, наверное, слишком многого от тебя требовала, да и от себя тоже… Но сейчас все изменилось, и нас ничего больше не связывает, кроме этих бумаг. Так сделай это, наконец! Тебе даже не нужно возвращаться в Крайтон, просто подпиши документы о разводе, и я от тебя отстану.

Писк в трубке возвестил о том, что положенное время для записи сообщения на автоответчик закончилось, и я в сердцах швырнула трубку на пассажирское сиденье.

Сколько за последний год я оставила таких сообщений? Сотню или больше? Однажды звонила ему каждый день всю неделю, но сейчас отзванивалась по средам по дороге на работу. Сообщения были разными: начиная от спокойных, где я уговаривала Дэна, что так будет лучше для нас двоих, и заканчивая угрозами, когда я обещала лично приехать к нему и оторвать все ненужное, если он не подпишет бесовские бумаги.

Проблема была в том, что я не знала, где сейчас мой муж.

И мне в общем-то было на это плевать, если бы этот драный вервольф дал мне развод. По законам Легории супруги оба должны отказаться от брака: нет двух подписей — продолжайте мучиться! Исключение могут сделать разве что «в случае нанесения телесных повреждений», но, несмотря на все недостатки мужа, на его врожденную агрессию, несмотря на то, что мы раньше ссорились до сорванных голосов, он меня ни разу не ударил, а сейчас это вовсе было неактуально. В последний наш телефонный разговор Дэн обещал приехать и разрубить эту веревку, связывающую нас.

Тогда я еще верила его обещаниям.

Я припарковала машину во внутреннем дворе и вошла в магазин через черный вход. Рэбел, моя бессменная помощница, как раз расставляла новые экземпляры и протирала полки.

— Снова не взял трубку? — поинтересовалась Рэбел, лихо спрыгивая на пол. Она не могла похвастаться высоким ростом, но зато благодаря этому не падала ни с одного табурета, балансируя наверху.

— У меня это на лице написано?

— Да. У тебя взгляд становится таким, будто хочешь взять томик Дрэксона и дать кое-кому по морде.

Я не сдерживаю улыбку. Энциклопедия Дрэксона, или «Все о мире вервольфов», пожалуй, самая огромная книга, которая есть в моей лавке, если не сказать самая большая в мире.

— Дрэксон, Рэбел? Он же не выживет!