Любовь во время пандемии
Часть 29 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– На вашу беду, – усмехнулась писательница, – вы даже не представляете, что вас ждет, если я опоздаю на самолет.
– Я вас довезу, – предложила Вера, – в моем родстере всего два места, но там подруга сейчас. Давайте на «Тахо» поедем, а ребята здесь постоят.
– Клоунада какая-то! – возмутилась Эмилия.
Но к «Тахо» все-таки направилась.
– Ваня! – крикнула Бережная огромному человеку. – Достань из «Ауди» два чемодана и закинь в свою машину. А мы в ней побеседуем без свидетелей.
Американка опустилась на переднее сиденье, а на водительском расположилась Бережная.
– Ну, что, поехали, – напомнила миссис Миллз, – а то мне на регистрацию спешить надо.
– Отвезу, куда скажете. Только сначала ответьте, за что вы убили Аркадия Маркеловича Коклюшкина?
– Кого? – изобразила недоумение Эмилия. – Впервые о таком слышу.
– Знакомство можете отрицать, конечно, но есть люди, которые подтвердят, что вы встречались с ним: и в доме Михаила Борисовича, и в других местах.
– Ах, – вспомнила писательница, – это тот старикашка…
– Тот самый, которого вы пытались заказать Качанову. Но он сказал, что банкир ему ничего не должен, а если вам так надо, то сами убивайте, а он посмотрит…
– Чушь!
– А Карен Константинович уверяет, что…
– Врет он все!
– Я так ему и передам.
– Этот старикашка из банка меня домогался, и я защищалась. Случайно получилось. У него веревка какая-то в машине валялась, а у меня шоковое состояние… то есть состояние аффекта… Да и потом, когда это было – уже срок давности истек.
– А Малеева за что?
– Витю? Да как вы могли подумать такое?
– Так я не думаю: я знаю. Как вы позвонили ему, как потом взяли ключ от второго выхода из подъезда, сели в его автомобиль. Потом Совенко доставил вас обратно, и вы вернулись тем же путем, положили ключ на место, а на нем ваши отпечатки.
– Там нет ничьих отпечатков, я протерла ключ.
– Ну, вот вы и признались.
– Ничего я не призналась. Даже если под камеру говорю. Просто сказала, чтобы вы отвязались со своими претензиями, а на следствии докажу, что это все бред, я спала дома. Да и следствия никакого не будет, потому что я – американская гражданка. Я требую консула, буду говорить только в его присутствии, но консул потребует моего немедленного освобождения – потому что я публичная личность.
– Давая присягу Соединенным Штатам, вы отказались от любого другого гражданства и подданства. Но по договоренностям между двумя нашими странами можно оставить и российский паспорт, что вы и сделали, сохранив краснокожую паспортину. А значит, попадаете под юрисдикцию Российской Федерации.
– Бред! Вызывайте полицию, и тогда будем говорить.
– Я вызвала следственный комитет, и машина уже отправлена за вами. Могу проверить сейчас…
Она взяла телефон и набрала номер.
– Товарищ майор юстиции, как там с транспортом?
– Едем к вам, а вы где?
– Езжайте прямо, мимо не проскочите. У вас есть еще новости?
– Есть еще по тому документу. Он более чем сомнительный. И хотя руководство лаборатории подтвердило, что сам бланк настоящий, но был утерян несколько месяцев назад вместе с двумя десятками других, о чем был составлен соответствующий акт. Скорее всего, бланки похитил бывший директор, потому что именно бывший директор разместил сейчас в интернете объявление о проведении генетическх экспертиз, не имея на это никакого права и оборудования.
– Хорошо – сказала Бережная. – Но ты поторопись, потому что мы уже работаем.
К машине подошел Елагин и, открыв водительскую дверь, широко улыбнулся американке. А потом посмотрел на Бережную.
– Сова признался, что ему дали пистолет и попросили выстрелить несколько раз в темную подворотню, а он даже не знал, что там могут быть люди. Пистолет его попросили выбросить в Неву. Но он не стал этого делать, потому что вещь денег стоит. Хранит его под гаражом своего приятеля и готов показать, где это. В ночь убийства Малеева он с того же приблизительно места забирал американку, которую знал прежде как Инну Шамко. Инна, сев в его машину, сообщила, что она только что кончила Витю Малеева, которого Сова тоже знал прежде. При этом она была спокойна, только попросила сигарету. За помощь, которую он ей оказал, она дала ему деньги на «Ауди». До этого у него был «Ланос». А в службу доставки он устроился по ее приказу. А еще по просьбе своей старой знакомой и на полученные от нее двести тысяч рублей он купил акт генетической экспертизы. По предположению Совенко, экспертиза была необходима, чтобы у писателя не оказалось наследников и уважаемая миссис могла претендовать на его имущество в счет его долга перед ней. Дату попросил поставить такую, чтобы никто не сомневался, что заказал экспертизу сам Малеев.
Бережная посмотрела на миссис Миллз, а та скривилась.
– Какого долга? – попросила уточнить Вера.
– Виктор просил у нее в долг полмиллиона долларов, – продолжил Елагин. – Она заставила его написать расписку, и после этого они поехали якобы за деньгами к ее знакомому в ту самую ночь… Знакомого, как только что объяснил Совенко, никакого не было…
– Врет он все! – закричала Эмили. – Не докажете!
– Вообще-то вы сами только что признались в этом под видеозапись. В салоне этого автомобиля установлены три камеры, так что монтаж исключен полностью. А если такая расписка и в самом деле существует, то она наверняка находится в одном из ваших чемоданов. В присутствии консула и двух понятых будет произведено вскрытие.
Эмили хотела что-то сказать, но посмотрела через лобовое стекло на «Корвет». Правая дверь автомобиля открылась, из него вышла Нина Калинина. Она бросила взгляд на американку и отвернулась.
– Надо было ее первой, – выдохнула писательница, – давно надо было!
– Тогда у вас не было бы ни одной книги. И у Малеева ни одной. А вы даже не знали, кому обязаны своей славой.
Вера вышла из «Тахо», подошла к Нине, обняла ее и шепнула:
– Все кончено: ей не выкрутиться.
Калинина молчала и не отстранялась, она смотрела на лобовое стекло внедорожника, вернее, на ту, что сидела за стеклом на переднем сиденье. Смотрела спокойно, словно прощаясь со всем отвратительным, что было в ее жизни.
– Нина, – негромко обратилась к ней Бережная, – неужели вы все эти долгие годы были преданны лишь одному человеку, который, если честно…
– Который мне изменял постоянно и предавал? – Она отступила на шаг. – Нет, конечно. Поначалу что-то было, потом все перегорело. Была просто работа: он – заказчик, я – исполнитель. Он догадывался, что я уже много лет люблю другого, но к которому не уйду из-за дочери.
– Но теперь-то…
– Да, – кивнула Нина и, не произнеся больше ни слова, направилась к «Корвету».
* * *
notes
Примечания
1
Екатерина Островская «Я стану ночным кошмаром».
2
Екатерина Островская «Я стану ночным кошмаром».
3
Шуба с клином (уголовн. жарг.) – взять на себя чужое преступление.
4
– Я вас довезу, – предложила Вера, – в моем родстере всего два места, но там подруга сейчас. Давайте на «Тахо» поедем, а ребята здесь постоят.
– Клоунада какая-то! – возмутилась Эмилия.
Но к «Тахо» все-таки направилась.
– Ваня! – крикнула Бережная огромному человеку. – Достань из «Ауди» два чемодана и закинь в свою машину. А мы в ней побеседуем без свидетелей.
Американка опустилась на переднее сиденье, а на водительском расположилась Бережная.
– Ну, что, поехали, – напомнила миссис Миллз, – а то мне на регистрацию спешить надо.
– Отвезу, куда скажете. Только сначала ответьте, за что вы убили Аркадия Маркеловича Коклюшкина?
– Кого? – изобразила недоумение Эмилия. – Впервые о таком слышу.
– Знакомство можете отрицать, конечно, но есть люди, которые подтвердят, что вы встречались с ним: и в доме Михаила Борисовича, и в других местах.
– Ах, – вспомнила писательница, – это тот старикашка…
– Тот самый, которого вы пытались заказать Качанову. Но он сказал, что банкир ему ничего не должен, а если вам так надо, то сами убивайте, а он посмотрит…
– Чушь!
– А Карен Константинович уверяет, что…
– Врет он все!
– Я так ему и передам.
– Этот старикашка из банка меня домогался, и я защищалась. Случайно получилось. У него веревка какая-то в машине валялась, а у меня шоковое состояние… то есть состояние аффекта… Да и потом, когда это было – уже срок давности истек.
– А Малеева за что?
– Витю? Да как вы могли подумать такое?
– Так я не думаю: я знаю. Как вы позвонили ему, как потом взяли ключ от второго выхода из подъезда, сели в его автомобиль. Потом Совенко доставил вас обратно, и вы вернулись тем же путем, положили ключ на место, а на нем ваши отпечатки.
– Там нет ничьих отпечатков, я протерла ключ.
– Ну, вот вы и признались.
– Ничего я не призналась. Даже если под камеру говорю. Просто сказала, чтобы вы отвязались со своими претензиями, а на следствии докажу, что это все бред, я спала дома. Да и следствия никакого не будет, потому что я – американская гражданка. Я требую консула, буду говорить только в его присутствии, но консул потребует моего немедленного освобождения – потому что я публичная личность.
– Давая присягу Соединенным Штатам, вы отказались от любого другого гражданства и подданства. Но по договоренностям между двумя нашими странами можно оставить и российский паспорт, что вы и сделали, сохранив краснокожую паспортину. А значит, попадаете под юрисдикцию Российской Федерации.
– Бред! Вызывайте полицию, и тогда будем говорить.
– Я вызвала следственный комитет, и машина уже отправлена за вами. Могу проверить сейчас…
Она взяла телефон и набрала номер.
– Товарищ майор юстиции, как там с транспортом?
– Едем к вам, а вы где?
– Езжайте прямо, мимо не проскочите. У вас есть еще новости?
– Есть еще по тому документу. Он более чем сомнительный. И хотя руководство лаборатории подтвердило, что сам бланк настоящий, но был утерян несколько месяцев назад вместе с двумя десятками других, о чем был составлен соответствующий акт. Скорее всего, бланки похитил бывший директор, потому что именно бывший директор разместил сейчас в интернете объявление о проведении генетическх экспертиз, не имея на это никакого права и оборудования.
– Хорошо – сказала Бережная. – Но ты поторопись, потому что мы уже работаем.
К машине подошел Елагин и, открыв водительскую дверь, широко улыбнулся американке. А потом посмотрел на Бережную.
– Сова признался, что ему дали пистолет и попросили выстрелить несколько раз в темную подворотню, а он даже не знал, что там могут быть люди. Пистолет его попросили выбросить в Неву. Но он не стал этого делать, потому что вещь денег стоит. Хранит его под гаражом своего приятеля и готов показать, где это. В ночь убийства Малеева он с того же приблизительно места забирал американку, которую знал прежде как Инну Шамко. Инна, сев в его машину, сообщила, что она только что кончила Витю Малеева, которого Сова тоже знал прежде. При этом она была спокойна, только попросила сигарету. За помощь, которую он ей оказал, она дала ему деньги на «Ауди». До этого у него был «Ланос». А в службу доставки он устроился по ее приказу. А еще по просьбе своей старой знакомой и на полученные от нее двести тысяч рублей он купил акт генетической экспертизы. По предположению Совенко, экспертиза была необходима, чтобы у писателя не оказалось наследников и уважаемая миссис могла претендовать на его имущество в счет его долга перед ней. Дату попросил поставить такую, чтобы никто не сомневался, что заказал экспертизу сам Малеев.
Бережная посмотрела на миссис Миллз, а та скривилась.
– Какого долга? – попросила уточнить Вера.
– Виктор просил у нее в долг полмиллиона долларов, – продолжил Елагин. – Она заставила его написать расписку, и после этого они поехали якобы за деньгами к ее знакомому в ту самую ночь… Знакомого, как только что объяснил Совенко, никакого не было…
– Врет он все! – закричала Эмили. – Не докажете!
– Вообще-то вы сами только что признались в этом под видеозапись. В салоне этого автомобиля установлены три камеры, так что монтаж исключен полностью. А если такая расписка и в самом деле существует, то она наверняка находится в одном из ваших чемоданов. В присутствии консула и двух понятых будет произведено вскрытие.
Эмили хотела что-то сказать, но посмотрела через лобовое стекло на «Корвет». Правая дверь автомобиля открылась, из него вышла Нина Калинина. Она бросила взгляд на американку и отвернулась.
– Надо было ее первой, – выдохнула писательница, – давно надо было!
– Тогда у вас не было бы ни одной книги. И у Малеева ни одной. А вы даже не знали, кому обязаны своей славой.
Вера вышла из «Тахо», подошла к Нине, обняла ее и шепнула:
– Все кончено: ей не выкрутиться.
Калинина молчала и не отстранялась, она смотрела на лобовое стекло внедорожника, вернее, на ту, что сидела за стеклом на переднем сиденье. Смотрела спокойно, словно прощаясь со всем отвратительным, что было в ее жизни.
– Нина, – негромко обратилась к ней Бережная, – неужели вы все эти долгие годы были преданны лишь одному человеку, который, если честно…
– Который мне изменял постоянно и предавал? – Она отступила на шаг. – Нет, конечно. Поначалу что-то было, потом все перегорело. Была просто работа: он – заказчик, я – исполнитель. Он догадывался, что я уже много лет люблю другого, но к которому не уйду из-за дочери.
– Но теперь-то…
– Да, – кивнула Нина и, не произнеся больше ни слова, направилась к «Корвету».
* * *
notes
Примечания
1
Екатерина Островская «Я стану ночным кошмаром».
2
Екатерина Островская «Я стану ночным кошмаром».
3
Шуба с клином (уголовн. жарг.) – взять на себя чужое преступление.
4