Любовь во время пандемии

– Следователи обязаны осмотреть личные вещи и прочие предметы, которые могли бы способствовать раскрытию преступления.

– Ах, это, – спокойно отреагировала писательница, – приходили. Позвонили в дверь и сказали, что им надо осмотреть помещения. А я ответила, что пущу их только с ордером. По-видимому, ордера у них не было. Ну, ладно. Я пойду – надо отдохнуть.

– Вас проводить? – спросила Вера.

– Сама как-нибудь.

– Тогда мой человек проводит вас, – предложила Бережная.

Американка открыла дверь, увидела Петра и спорить не стала.

Вера сказала Елагину, что повезет Заморину к себе, а он, когда закончит все дела, должен ей обязательно позвонить.



Подругу пришлось отправлять в душ, который не особо привел ее в чувство. Но что-то в ней все-таки проснулось. Инна посмотрела на себя в зеркало, увидела свое отражение без макияжа, с мокрыми волосами и выдохнула:

– Боже, какая же я старая и страшная.

Завернувшись в полотенце, она сама дошла до гостиной, где для нее был разложен диван, юркнула под одеяло, и почти сразу оттуда вылетело полотенце, которое шлепнулось на пол.

Вера вышла на кухню и стала дожидаться звонка Петра.

Но вместо этого кто-то позвонил в дверь. Бережная подошла и прислушалась.

– Вера Николаевна, это я, – услышала она голос Елагина.

Он вошел и объяснил, что у него разрядился телефон, а в чужой машине не оказалось подзарядки.

– К делу, – поторопила его Вера.

– Поднялись мы с Эмили в квартиру Малеева. Я попросил разрешения осмотреть комнаты на предмет поиска пистолета. Как ни странно, она не возражала и даже сказала, что и сама хотела мне это предложить. Мы вошли, я сразу к делу, а она отправилась в душ. Все обыскал, нашел только пустую кобуру. Причем она висела в прихожей на вешалке, прикрытая только курткой хозяина квартиры. Патронов нигде не было, хотя я осмотрел все достаточно внимательно. Прихватил старые сим-карты, пару просроченных банковских карт, старую записную книжку, ежедневник, которым, судя по всему, Малеев практически не пользовался. И еще… Пожалуй, это самое важное. В столе я нашел папку с документом – ответом из независимой генетической лаборатории, в котором сказано, что представленные на экспертизу образцы не позволяют точно определить отцовство. Но предварительный ответ – отцовство исключено.

– От какого числа ответ?

– Получен за два дня до его юбилея.

– То есть в тот день, когда Малеев сообщил Нине Калининой, что отмечать свой праздник не будет. Очевидно, у него закрались сомнения – его ли это дочь. Но вообще странный ответ какой-то. Результат не может быть определен, но предварительно – ответ отрицательный. Документ ты с собой не взял?

– Естественно, нет. Наверняка американка его видела, и пропажа такой важной бумажки вызовет у нее ненужные подозрения.

– Это все?

Петя помялся и признался:

– Не совсем. Когда я вышел в коридор, американка крикнула из ванной, что забыла прихватить полотенце, и попросила подать. Я вернулся…

– И она распахнула перед тобой дверь.

– Вроде того. Отблагодарила, а потом сказала, что ей страшно оставаться одной. И не могу ли я остаться…

– И как она?

– Тощевата, но жилистая, очевидно, качает пресс на тренажерах… Но я не разглядывал, подал ей полотенце и сразу отвернулся. Так что нравственность моя не пострадала… зато мне удалось узнать номер ее мобильника.

– Она сама тебе его предложила?

– Нет, она хотела узнать мой. Я ей продиктовал, а она со своего проверила. Набрала его, и у меня высветился… На всякий случай спросил, чей это аппарат, и она ответила, что Виктора. По ее словам, он оставил его ей для связи, а когда отъехал, почти сразу позвонил и сказал, чтобы она располагалась как дома, а он вернется утром. Она якобы ничего не успела ответить, потому что он тут же отключился. Если это так, то разговор длился секунд шесть. Мы-то решили, что он сам себе позвонил, чтобы аппарат обнаружить, а на самом деле ей. А для американки это твердое алиби.

– Зачем ей алиби, ее никто и не подозревал, – напомнила Вера, – дальше рассказывай.

– Пока к вам добирался, – продолжил Петр, – сбросил этот номер Окуневу, и тот мне потом сообщил, что данный номер принадлежит издательскому дому «Эльдорадо», а пользовался им Виктор Малеев, но это нам было известно и раньше.

– О сегодняшнем происшествии Эмилия ничего не рассказывала?

– Нет, но я и не спрашивал, чтобы лишний раз не травмировать.

– Ну и правильно. Но, судя по всему, она – психологически устойчивая дама.

Елагин кивнул, а Бережная продолжила задавать вопросы:

– Как ты «мерс» Качанову передал? Удалось поговорить с ним хоть немного?


– А я его даже не видел. Подъехал к дому, а там уже небольшая толпа стоит. Ключ отдал, и один из мордоворотов сунул мне пять тысяч за работу и предупредил, чтобы я не трепал языком, где не надо…



Почти все так и было, как доложил Бережной Елагин. Почти, но не совсем так. Полотенце американка не просила, она сама вышла из ванной комнаты, направляясь к спальне, оставляя влажные отпечатки босых ног. Увидев Петра, она вскрикнула и прикрылась руками. Елагин сразу отвернулся.

– Я думала, вы уже ушли, – сказала она и объяснила: – Полотенце забыла взять.

Потом он услышал шлепанье босых ног: писательница возвращалась в ванную, закрылась там, а потом спросила:

– Нашли пистолет?

– Нет, – ответил Елагин, – но я особо-то в его вещах и не рылся. Но сейфа для хранения оружия так и не нашел. Может, сейф замаскирован, или есть тайник, в котором он еще и деньги хранил?

– Про сейф я ничего не знаю. А вообще, зачем хранить дома крупные суммы наличности – Витя был талантливым литератором, а не мафиозо.

– Я не обнаружил вообще никаких денег. Разве что монетки.

Эмилия помолчала, а потом попросила:

– Я и халатик забыла. Простите меня. Но я так растерялась, когда увидела вас…

Петр сходил за халатиком, а когда вернулся, дверь ванной перед ним открылась, и он увидел на несколько мгновений ухоженное тело сорокалетней женщины. Американка поблагодарила его и тут же попросила не уходить сразу, потому что у нее есть несколько вопросов и вообще можно попить чайку.

Елагин не отказался, надеясь получить еще какую-нибудь информацию. Чаепитие продлилось недолго. Вопросы задавала Эмилия. Женат ли Петр, много ли зарабатывает, когда в последний раз он отдыхал и любит ли бывать на море? А когда он посмотрел на часы, давая понять, что он все-таки на работе, она поинтересовалась:

– Мне Вера Николаевна говорила, что вашему агентству заказали расследование убийства Вити. А ведь этим еще занимаются компетентные органы. Скажите, вы как-нибудь согласуете свои действия с официальным следствием?

– Разумеется, – соврал Елагин, – но это прерогатива Бережной. Я – только рядовой исполнитель. Отследить, задержать, если что…

– Я почему интересуюсь, – продолжила писательница, – просто я хотела заключить договор с вашим агентством, но узнала, что заказчик на это расследование у вас уже есть. Не знаю, сколько вам обещано, но я готова заплатить больше. Я – девушка очень небедная… Заплачу по официальному договору или кому-то лично. Вы так и передайте своему начальству…

Елагин пообещал, после чего они обменялись номерами своих телефонов. Подробности Бережной он с самого начала решил не сообщать, потому что они не так важны, и про чаепитие тоже не сказал, чтобы Вера Николаевна не подумала, что богатая дама могла его как-то заинтересовать. Его, конечно, она нисколько не заинтересовала – ну, только если совсем немного, и то как популярная на Западе писательница. А миссис Миллз хоть и намекала прозрачно на что-то и голая вышла не случайно, уверенная в том, что у нее великолепная фигура, все же интересовалась только Бережной, потому что спросила Петра уж как-то больно вкрадчиво: замужем ли Вера Николаевна. И услышав утвердительный ответ, удивленно вскинула брови, как будто кольцо на руке Бережной лишь для отвода глаз. Петя даже подумал тогда: уж не из «этих» ли американка… Именно так и подумал.



А Бережная, оставшись одна, посмотрела на часы – третий час ночи – и удивилась тому, как много событий произошло с того момента, как она ушла с поминок. И все же взяла телефон и набрала номер издателя Лушника.

Тот ответил не сразу, а потом прозвучал его голос:

– Вы что там, охренели, что ли? Кто это с ума сходит среди ночи?

– Я, Вера Бережная, схожу с ума. Вы вообще в курсе, что сегодня совершено покушение на гражданку США Эмили Миллз?

– Это что, розыгрыш такой идиотский?

– Во сколько вы ушли из паба?

– Да я чего, помню, что ли? Хватит издеваться!

– Это не шутка и не розыгрыш. Я просто хочу помочь, пока с вами не начал работать следственный комитет.

– Ее что, убили? Господи!

– Когда вы ей в последний раз звонили?

– Я ей вообще не звонил! У меня даже ее номера нет.

– Через полчаса спуститесь: я подъеду к вашему дому, и мы вместе подумаем, как вам помочь.

– Я-то тут при чем? Господи, что за время такое?!

– Ровно в три я внизу. Спускайтесь!

Она затормозила у крыльца и помахала рукой. Лушник бросился к машине, открыл дверь и плюхнулся на сиденье.

– Какая холодина!

– Зимы в этом году нет, а сейчас вообще ноль градусов, – напомнила Вера. – Что у вас было с Эмилией?

– Ничего, уверяю вас! Вообще она не Эмилия, а Инга. Хорошая девочка, скромная такая, принесла свою повесть… Серенькая такая, тихая девочка из провинции. Я сказал, что повесть слабенькая, так она чуть не заплакала, ну, я и попросил Витю отредактировать. Он ее полностью переписал.

– Гонорар вы, конечно, ей не заплатили?

– Заплатил, конечно! Хотя за что платить? Там от ее текста вообще ни одного слова не осталось, я так думаю. Это сейчас она научилась, а тогда…